Стихотворение Александра Скидана, посвященное Климту, появилось впервые в книге “В повторном чтении” (1998) как кода, а потом было воспроизведено и в его последней книге “Membra disjecta” (2015). В центре внимания стихотворения “Поцелуй” Г. Климта (1907--1908), и стихотворная кода, подводя итог лирическому движению между эросом и смертью, попутно расшифровывает значения в этой символистской картине, вдохновленной позднеантичными мозаиками и средневековым церковным золотом.

Юноша на картине Климта изображен в дионисийском одеянии, с венком из плюща на голове. Как “танцующий тирс” выступает его возлюбленная, которую он на острие поцелуя обращает так же самозабвенно, как вакханка вращает тирс на острие собственного экстаза. В стихотворении Скидана не вакханка в ложбине гор испытывающая себя, не истощит ли экстатический бег по горам все ее силы, а вакхант, испытывающий ложбиной уст меру своего эротического экстаза. Фаллическая аура вокруг этой пары — это и есть ландшафт испытания, область эротического напряжения, окутывающего все ландшафты переживаний, когда уста готовы соприкоснуться.

Трансгендер в стихотворении Скидана этим не ограничивается. Женщина Климта состоит из цветов, которые могут увянуть в блеске золота, поэтому она “мать соблазняющая к смерти”, мать природа в цветах, которая в цветах эфемерности и обретает сознание соблазнительницы. Одежда мужчины у Климта в геометрических узорах, напоминающих о плоскости окн, и потому живот распахнутый, рождение эроса, которое он дает, и есть вхождение разума, разумного переживания времени, в окно чистой иллюзии, чистых облачений. Тогда движение “по ступеням в тридевятом марте”, движение “страдательной ходьбы” понятно: возвращение девушки в природу весны заставляет саму природу отступать, в испуге перед экстатическим поцелуем: ее смертность и влечет за собой нисходящую лестницу смертей всего эфемерного.

Такая интерпретация не объясняет, что такое “животный ум”, с которого надо сойти, и “перочинный ножичек холста”. Если понимать это как отказ от животной интуиции ради постижения геометрических абстракций и как жертвоприношение ради искусства любви — то эта интерпретация будет плоской, даже при нетривиальности символизма, превращающего “абстракцию” и “любовь” в универсальные символы, как и положено символистскому искусству.

Поэтому мы предполагаем, что кроме Климта вдохновением для стихотворения стала “Вечная весна” (1884) Родена, изображающая похищение Зефиром Хлориды. Похищенная Хлорида стала богиней цветов Флорой. В “Фастах” Овидия (V, 193--214) описывается, что Хлорида приняла насилие со стороны Зефира по двум причинам: что она переживает всю свою жизнь как нежную вечную весну, утешаясь своей нежностью, и что Зефир способствует тому, что весной не просто зеленеет трава, но расцветают цветы.

Этот сюжет помогает понять и сюжет Климта в изложении Скидана: в распахнутое окно веет Зефир, свежий весенний ветер, и животом ощущается дыхание весны. Женщина “обнаженней торса”: в композиции “Вечная весна” обнаженная фигура Хлориды обхвачена рукой Зефира: веяние ветра подчеркивает наготу, но эта же нагота представлена зрителю в окне непосредственного видения происходящего. И “нежный зуд” становится ясен — рост травы весной. С животного ума сходят, видя то цветение цветов, которое дал Зефир, увлекаясь цветами, которые и стали собственной нежностью Хлориды. И Хлорида стала Хлоей, пассивно спускающейся к мертвой земле, чтобы увидеть расцвет цветов.

Такое устройство соблазна, когда уже восприняв дыхание и аромат цветов, ты спускаешься к цветам, и передает сам материал Климта: блеск золота, воспринявший свет, заставляет всякий раз идти к свету и замечать свет в этой сложной композиции, погружаясь в вечный блеск непостижимой своей экзистенции.

Мозг ширококостный под перочинным ножичком, тогда, при свете будто лезвия полоса света — воспетая Овидием жалоба Хлои, что она не может пересчитать все цветы, которые есть в саду. Цветы эти изображаются на холсте, но при этом их счет, разделение, перечисление оборачивается мукой, вторгающейся в мозг, разделяющей его, мучающей его, как поцелуй мучает тело. Цветы все цветут как губы, “как девочки уста” и поэтому истязают мозг.

где выставка цветет как Климт

танцующего тирса

не оторвать от той ложбинки уст

что женщину каленую клеймит

когда одна и обнаженней торса

и нижет нижет нежный зуд

мать соблазняющая к смерти

как сходят медленно с животного ума

в окна распахнутый живот

так по ступеням в тридевятом марте —

о чем еще она поет? –

"и ты сердешный в сердце тьмы

египетской изустной

в залоге сострадательном ходьбы

подставишь мозг ширококостный

под перочинный ножичек холста

раскрашенный как девочки уста"