До реального гендерного равенства в России еще далеко — все громче повторяют феминистки. В современной системе женщины продолжают находиться на вторых ролях, быть объектом унизительных гендерных стереотипов и основными жертвами домашнего насилия. Женщин вытесняют из наиболее высокооплачиваемых трудовых сфер и, даже если их все–таки приглашают на хорошую работу, то платят меньше, чем мужчинам на той же позиции. Все это статистические факты, которые не раз подтверждались социальными исследователями. Гендерное неравенство существует, согласно статистике, точно так же, как существуют люди, которые не готовы мириться с текущим положением дел. Последние называют себя феминистками. Именно об их многовековой борьбе за равенство пойдет речь в данном тексте.

Противники феминизма боятся, что если феминистки придут к власти, то проникнут в голову каждого гражданина и введут контроль над его частными действиями. Нельзя сказать, что эти страхи полностью лишены смысла. Уже несколько веков подряд феминистки действительно покушаются на изменения приватной сферы и самого определения приватности. Да, идея гендерного равенства предполагает равенство в обеих сферах: приватной и публичной, и в том числе равенство за закрытыми дверьми.

Безусловно, не все мужчины и женщины хотят равенства. Феминистская мобилизация вызывает огромную волну сопротивления и контр-движений по всему миру. Россия в этом плане — не исключение. Борцы с феминистками встают на защиту семейных ценностей и организуются против новой тоталитарной «феминистской» идеологии. Подробный разбор аргументов сторонников неравенства выходит за пределы этого небольшого материала. Здесь я бы хотела прояснить в первую очередь позицию тех, кто считает текущее гендерное разделение труда и дискриминацию женщин несправедливыми. Другими словами, я буду рассказывать о той части политического спектра, которая хочет большего равенства между мужчинами и женщинами.

Либеральная и социалистическая утопии не являются взаимоисключающими. Каждая из них делает акцент на важной группе требований, которые игнорирует другая

Каким образом феминистки и те, кто их поддерживает, представляют идеально устроенное общество? Какие законы и социальные преобразования могут помочь обеспечить реальное, а не иллюзорное равенство? В этом тексте я предлагаю попробовать ответить на эти главные вопросы феминистской политики.

История феминистских движений XX века содержит, как минимум, два отличных друг от друга варианта ответа на вопрос, как выглядит проект гендерного равенства. Первый можно очень условно назвать минимальным, его еще часто называют либеральным ответом. Либеральные феминистки ведут борьбу за равную репрезентацию женщин и мужчин на работе и в политике. Кроме того, в минимальной феминистской утопии жизни женщин защищают законы против домашнего насилия и сексуального харассмента. Второй тип утопии традиционно считается левым или социалистическим. Социалистический феминизм, в целом игнорируя вопросы законов и представительства, настаивает на необходимости социальных реформ: например, введении бесплатных детских садов. Без революции семейной жизни, подчеркивают социалистические феминистки, большинство женщин никогда не сможет выбраться из домашнего рабства.

Либеральная и социалистическая утопии не являются взаимоисключающими. Каждая из них делает акцент на важной группе требований, которые игнорирует другая. Кроме того, два этих классических вида феминистских желаний часто пересекаются внутри современных движений и организаций. Тем не менее, для аналитического удобства имеет смысл их разделять.

Немного лучше

Когда в 1960-е американские феминистки объявили, что гендерное равенство еще не достигнуто, политики были в шоке. Что еще надо было женщинам, у которых уже было избирательное право и возможность работать? Оказалось, что с наличием этих прав в обычной женской жизни изменилось не так много. Женщины по-прежнему вынуждены были единолично воспитывать детей, заниматься домашним хозяйством, не имели прав на аборт и оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком, массово терпели насилие, занимали самые низкооплачиваемые позиции на рынке труда. Они как были вторым полом, так им и остались.

Все, что произошло дальше хорошо известно под именем «второй волны феминизма». Философы и активистки вроде Кейт Миллет и Суламифь Файерстоун подробно описали, как работает патриархат, и насколько плотно он засел в головах людей и общественных институтах. Иногда казалось, что бороться с этим монстром бессмысленно, куда проще попытаться скрыться от него в закрытых женских коммунах. Те, кто верил, что политическую систему можно реформировать, предлагали начать с того, чтобы открыть доступные детские сады и ясли, ввести оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком для обоих родителей, обеспечить оплату за домашний труд.

Об этих популярных требованиях подробно рассказывает историк Кирстен Свинт в недавно вышедшей книге «Забытая борьба феминизма: битва за работу и семью». Ничего из «радикальных» феминистских предложений второй волны так и не удалось реализовать. Все обсуждаемые программы нуждались в очень больших финансовых вложениях со стороны государства, которое было не готово спонсировать дорогие феминистские фантазии.

Потерпев поражение на фронте социальных реформ, активистки «второй волны» все–таки кое-чего добились. Основные успехи движения связаны с законами, криминализовавшими домашнее насилие и харассмент. До 1990-х годов в США (и на большей части планеты) не существовало законов, запрещающих домашние побои или сексуальный харассмент на рабочем месте. Не было даже термина, описывающего нежелательные приставания начальства. Благодаря усилиям активисток и в том числе работе юриста Кэтрин Маккинон у женщин появились минимальные правовые инструменты защиты от ежедневного нормализованного насилия. Стало немного лучше.

Очень часто современные активистки берут пример с радикальных американских феминисток «второй волны», ставя своей главной задачей — введение анти-насильственного законодательства. Внутри новой мировой волны феминизма 2016-2020 годов базовые требования остановить харасмент, насилие и фемициды слышны громче других. Женщины Турции, Аргентины, Индии, России и Чили хотят выжить. Они просят безопасности.

Помимо принятия законов против домашнего насилия, феминисткам 1970-х удалось превратить требование равной репрезентации женщин в политике в обязательный пункт любой современной прогрессивной программы

Законы против домашнего насилия обеспечивают первый необходимый шаг к решению проблемы гендерной дискриминации, но, к сожалению, все еще не избавляют от самого феномена — структурного неравенства. Исследовательница права Джанет Хэлли в книге “Governance Feminism” показывает, что запретительные законы, основные и самые популярные на сегодня инструменты феминистской политики, хоть и облегчают жизнь женщин, тем не менее, оставляют нерешенными множество женских проблем, включая системную бедность.

Помимо принятия законов против домашнего насилия, феминисткам 1970-х удалось превратить требование равной репрезентации женщин в политике в обязательный пункт любой современной прогрессивной программы. Сегодня мало кто (из сторонников гендерного равенства) будет утверждать, что борьба за большее количество женщин в структурах власти — глупая идея. Серьезно вопросы равного представительства начали поднимать лишь в 1990-х. Благодаря ежегодным конференциям ООН и особенно четвертой Пекинской в 1995-м, на свет появился первый официальный международный документ, который рекомендовал государствам повысить количество женщин на руководящих постах. С Пекинской конференции начинается история женских квот, то есть поддерживаемых законом норм представительства женщин в парламенте. Официальный рекомендуемый минимум ООН не изменился с 1990-х и до сих пор составляет 30%.

В отличие от Франции или Италии, которые последовали рекомендациям ООН, в России, США, Великобритании и десятках других стран минимальный процент женщин внутри политических партий не был закреплен на законодательном уровне. Несмотря на то, что квоты там, где они приняты, повысили уровень участия женщин в политике, он все равно остается низким.

Основная проблема квот заключается в том, что эта форма политики не связана напрямую с улучшением жизни женщин. Нет никакой гарантии того, что простое увеличение количества женщин на политических постах автоматически ведет к изменению условий существования большинства женщин. Зачастую женщины, «которые пришли к успеху», поддерживают наиболее консервативные и анти-феминистские законы. Так, Елена Мизулина, например, декриминализировала домашнее насилие и собирается вывести аборты из системы ОМС.

В манифесте «Женщины и власть» британский антиковед Мэри Бирд призывает усилить публичный голос для женщин. На протяжении тысячелетий женщины, пишет Бирд, были исключены из процесса принятия политических решений. С этим тезисом трудно поспорить. Я согласна, что женщинам нужно больше власти. Но для чего? На этот простой вопрос современный либеральный феминизм не дает сколько-нибудь убедительного ответа. Достижение равной репрезентации для Бирд и многих других либеральных феминисток является конечной целью самой по себе, а не средством для решения какой-то более крупной задачи.

Другая жизнь

Запретительные законы против насилия над женщинами и равная репрезентация в политике и на работе — два центральных предложения новой феминистской волны 2016-2019 годов. С этих желаний начинаются женские протесты в Турции, Бразилии, России или США. Их удовлетворение, хоть и не приведет к гендерному равенству, но сделает женскую жизнь чуть легче.

Есть ли что-то, о чем феминистки 20-х мечтают помимо криминализации домашнего насилия и равного представительства? Многим из нас снится мир, в котором все (а не только самые успешные) женщины будут финансово независимы от мужчин. Феминистки мечтают жить в другой социальной системе.

История не знает примеров стран, на которые можно было бы ориентироваться при составлении плана переустройства общества. Один из наиболее радикальных проектов по улучшению женской жизни в истории 19-20 веков попытались осуществить сто лет назад советские феминистки. Ранние советские реформы остаются источником вдохновения для левых активисток по всему миру. Пару лет назад Кирстен Годзи в нашумевшей статье «Почему секс у женщин был лучше при социализме?», к примеру, выдвинула тезис о том, что система социальных гарантий в странах социалистического лагеря, бесплатная медицина, образование, жилье и стабильная работа, позитивно влияли на сексуальную жизнь женщин. Если сравнивать их с западными ровесницами или сегодняшними миллениалами, социалистические женщины (Годзи изучала восточную Германию), по мнению антрополога, были гораздо более расслабленные и как следствие получали больше удовольствия от жизни.

Очередное повторение хорошо известных левых лозунгов не проясняет, как и какие организации смогут приблизить другой — более справедливый феминистский мир

В отличие от советских, у западных феминисток никогда не было достаточно ресурсов, чтобы всерьез задуматься о создании институтов доступного жилья, общественного питания или воспитания детей. Все эти вещи, частично реализованные в социалистических странах, могли бы реально упростить повседневность обычных женщин (тех самых, которые не могут позволить себе каждый день ходить по дорогим ресторанам или оплачивать образование детям). Социальные гарантии помогли бы избавить большинство женщин от изматывающей необходимости выживать. Бесплатные детские сады и ясли — от груза монотонного домашнего труда.

Без подобных изменений, писала Коллонтай в 1920-е, женщина останется домашней служанкой. Коллонтай предлагала пойти еще дальше и вообще отказаться от жизни в нуклеарных семьях. Она считала идеологию семьи патриархальным пережитком прошлого. Советский политик и философ призывала расчистить дорогу для альтернативных форм любви, суть которой не сводилась бы к парной жизни в изолированной квартире и рождению ребенка. Идея разрушения семьи в ее привычном понимании до сих пор волнует социалистических феминисток. От Донны Харуэй до Софи Льюис политические теоретики продолжают интересоваться тем, как изменилась бы жизнь женщин, если бы те, например, жили в коммунах. Как и авторки манифеста «Феминизм для 99 процентов» Чинция Аруцца, Нэнси Фрэйзер и Тити Батйачайра, я считаю, что утопия Коллонтай представляет собой одну из редких версий того, как могут сегодня выглядеть, а главное — насколько далеко заходить феминистские амбиции.

Левые феминистки редко обсуждают политические стратегии, то есть то, с помощью каких политических методов можно добиться желанного переустройства общества. Манифест феминизма для 99 процентов призывает женщин строить низовые движения и организовываться. Очередное повторение хорошо известных левых лозунгов не проясняет, как и какие организации смогут приблизить другой — более справедливый феминистский мир.

Часть современных активисток надеется достучаться до сердец демократических политиков через низовые движения, через так называемое «давления снизу». Другая часть считает, что ничего из перечисленного списка требований невозможно осуществить без помощи социалистического правительства. По этой причине феминистки усиливают отдельные ячейки и продвигают женскую повестку внутри популярных и растущих социалистических организаций — Лейбористской Партии Великобритании или Демократических Социалистов Америки. Идея создания независимой феминистской партии вроде Феминистской инициативы в Швеции непопулярна.

Заключение

Уже два века феминистки активно пытаются поменять женскую роль в обществе. Отвоевав право голоса и возможность трудиться, они запросили равной репрезентации на работе и в политике, защиты от насилия, снятия домашней нагрузки. Новая волна массового феминистского активизма от Бразилии до России показывает, что старые желания 1920-70-х не утратили актуальности и в 2020-х. Мечты о качественном улучшении жизни большинства женщин все еще недостижимы.

Не только их противники, но и сами феминистки часто считают невозможным требовать дорогих, фундаментальных реформ от государства. Кто мы такие, чтобы влиять на политику? Какая разница, как мы представляем себе реальное гендерное равенство, если у нас все равно не будет ресурсов, чтобы его реализовать? Неуверенность в своих силах типичны для участниц многомиллионных женских протестов. Феминисткам пора начать мечтать по-крупному. Утопический проект гендерного равенства требует масштабных политических изменений, и нам нужен список каких именно.

Впервые текст был опубликован на портале Republic.