Межглавный сон. Учиться уходить
А
А сон был — вещий.
Из альбома одной девицы
Недавно на youtube увидел интервью с одной очень известной актрисой, чьи работы в театре и кино давно люблю, с самого детства. На этом самом месте эта актриса должна прервать меня, а лучше бросить в меня лаковой туфелькой, а еще лучше — попросить любезно или не очень любезно — выйти вон. Забрав предварительно с собой свое детство.
Не хочу называть ее имени, чтобы не возникло привязки к вкусовым предпочтениям. Тем более, что эту актрису многие не любят. Не знаю почему, я из другого клана, клана любящих, поэтому никогда не пойму тех, других.
В этом интервью она сказала важную вещь, о которой я в силу профессии,(а она у нас одна на двоих — актёрская), в последнее время думаю все чаще и чаще.
Это тема зависимости актера от… и можно перечислять до бесконечности. Вы скажете, что каждый человек от
Вспоминаю один из первых случаев из своей актерской жизни, где подобная зависимость от внешнего вида фигурирует.
В памяти роли доинститутского периода, когда профессия ещё не вошла в мою жизнь, когда были лишь наитие, желание и обостренная, подростковая интуиция. Это были школьные постановки к Новому году, в которых я в основном играл женские роли. Да, в детстве и сейчас, если сбрить щетину, мое лицо нельзя назвать мальчишеским и мужским. Когда я был ребенком меня часто путали с девочкой.
Ситуация усугублялась тем фактом, что в школе, где я учился, были одни мальчики. Я просто спасал ситуацию. Кто если не я? На самом деле я играл с огромным удовольствием и правильным безрассудством, целиком отдавался роли, не зная на какие педали нажимать. Но я
Актёрские работы вне своего гендера меня не раздражали, они беспокоили ребят, учившихся со мной в школе, в одном классе, они бесили тех, кто не принимал участие в подготовке Праздника. Теперь я понимаю, что все, что я тогда делал, все то, что я пытался играть — было гимном свободе, полёту творческой мысли, для которой нет преград и стереотипов.
Придя работать в один из столичных театров, в который меня взяли после многоступенчатого, затяжного прослушивания, я снова столкнулся с зависимостью от внешнего вида (от
Я горжусь тем фактом, что за своё актёрское десятилетие (с ума сойти, и мало, и много) я не сыграл ни одного принца. И не сыграю.
Совсем скоро начнётся новый театральный сезон, в преддверии которого я принял для себя судьбоносное решение. Зависимость Актера от внешнего вида теперь меня волнует в меньшей степени, сегодня этот вопрос не стоит так остро. Теперь на первый план выдвигается зависимость актера (меня) от театра, как места, к которому ты привязан. В последние пять лет параллельно с актёрством я активно занимаюсь режиссурой. Все эти годы мне удавалось совмещать эти две ипостаси, но в этом году… Мне стало не интересно играть на сцене.
Я стал замечать, что в момент игры я перестаю быть актером, персонажем, я буквально выхожу из себя (и в прямом, и в переносном смыслах) и начинаю сам себя режиссировать. Представьте, как будто вы кому-то
Режиссёр внутри меня наступил на горло моему внутреннему актеру. И я сделал выбор. Правильный, неправильный — покажет время. Я буду доигрывать спектакли, вводить на свои роли других исполнителей, сбрасывать утяжеляющие меня мешки с песком и потихоньку взлетать на воздушном шаре. Долго ли я буду лететь, высоко ли — кто же знает. То чувство свободы, точнее высвобождения, которое я испытываю сейчас — я буду вспоминать всю жизнь как самое лучшее время. Когда не побоялся уйти от зависимости, от того, что тяготит и раздражает.
Мир режиссуры — соткан из зависимостей. Я попадаю в другую воду, которая еще мутнее и опаснее. Хищники повсюду. Но в этой воде я плыву рядом с теми людьми, которые составляют мою команду, мы — одно целое, единомышленники, пусть временно, на период рождения спектакля, на то время, пока длится любовь. Актеру — сложнее. Он одинок в этом море зависимостей и, конечно, возможностей. Он ищет режиссера. Своего режиссера.
В самом начале лета вёл кружок в художественном училище в рамках студенческой практики. Усталые за учебный год студенты, выжатые и апатичные, вынуждены были потратить драгоценный месяц лета на отработку. Увидев студенческий пасьянс, я сразу приметил своих. Сейчас объясню, о чем идет речь. Но прежде скажу, какой первый вопрос я задал студентам. Я спросил: кто из вас хотел бы отсюда уйти? Не конкретно с
Писал этот текст на бегу, в заметках в телефоне, на коленках своих и чужих, на разных ветках метрополитена. Писал по дороге в театр, в котором сейчас ставлю спектакль. В моих руках были ведра (реквизит), которые мне привезли с дачи хорошие люди. Ведра были пустые (на самом деле нет, одно ведро было в другом ведре, и уже не считается за пустое), но люди от меня шарахались. Режиссёр с двумя пустыми ведрами (ты этого хотел? Да, да — отвечает). Но речь не о ведрах. При входе в театр, меня встретили подвыпившие работники сцены. Я застал их примерного в районе между вторым и третьим актом празднования начала сезона, впереди кода, грандиозный финал-апофеоз и мучительный отзвук головной боли завтра на утренней репетиции. Ребята хотели мне налить, предложили по-братски примкнуть к ансамблю. Готовы были наполнить два пустых (нехорррошо, нехорррошо) ведра беленькой (в шутку, конечно, понарошку, ведь все выпито в первом акте). Я отказался. Непьющий. Среди актеров — редкость. Работники сцены явно были недовольны моим ответом, насупили брови, вдыхали-выдыхали воздух-перегар, сердились и выпалили в итоге такую фразу, нежно обёрнутую в трехэтажный мат: «Ну и какой ты режиссёр? Если ты…» дальше непечатно, неразборчиво, а главное — неинтересно.
Хороший вопрос мне задали ребята. На него я отвечу себе сам. Ребятам мой ответ не нужен. Мы встретимся завтра, утром, на репетиции, когда им будет плохо и не до вопросов.
Какой же я режиссёр? Молодой, без зависимостей и вредных привычек. Пока. Любящий театр, уходящий (красиво) от того, что раздражает и от тех, кто раздражает, ищущий одно и находящий совершенно другое. Пока. Это все звучит как объявление на сайте знакомств. Но я ведь ищу. Значит так можно.
Этот сон не имеет отношения к особым людям, но имеет отношение к изменению формы моей жизни. Он повторяется, из раза в раз. Он меняется, становится вещим.