Раньше я был под большим влиянием либеральной теологии. Потом я переходил на консервативные позиции. Потом возвращался обратно. Потом я понял, что быть христианином — это значит научиться жить антиномиями. То есть научиться пребывать в парадоксе. Для психики это не всегда удобно и часто тревожно, поэтому наша психика старается, чтобы мы выбрали какое-то одно мироописание, которое принесло бы спокойствие душе. В. Франкл и экзистениальные психологи очень это советуют. Но это не наш путь. Путь веры — это жить парадоксами. В языке русских религиозных философов они называются антиномиями.

Антиномия — это когда мы мыслим в единстве две идеи, которые явно друг другу противоречат. Это когда логическое непротиворечие не является для нас целью, а его нарушение — проблемой. Это не так просто дается, поскольку повышает общую психологическую тревожность. Появление в мире Иисус Христа, Его воплощение было антиномичным. Он был и Богом, и одновременно человеком. Был Духом и обновременно стал материей. Помыслить телесного Бога для иудеев было довольно сложным и соблазнительным делом, поэтому апостолам пришлось учиться веровать парадоксально. И потом, когда Петр поверил и воскликнул: “Ты Христос, Сын Бога живого”, Иисус назвал его счастливым и было за что. Совершить прорыв веры — это обрести счастье.

Потом еще один парадокс — Бог должен умереть, как такое возможно? Потом Он воскрес в теле — тоже не понятно. В общем, все эти рассказы христиан, над которыми посмеивались греческие философы в ареопаге — все они казались смешными и абсурдными именно из-за своей парадоксальности.

Все мыслительные конструкции, описывающие божественную реальность, будь то Троица или две природы Христа, могли существовать только в виде антиномии: три лица, но один Бог, нераздельно неслиянно две природы соединены в Спасителе. В общем, само христианское богословие как бы намекает, что антиномичность — это наш метод. Но с каждым новым поколением христиан опять появляется новый богослов, который хочет построить логически непротиворечивую красивую теорию христианства, которая опишет всю реальность и даст успокоение нашим душам. Но вслед за ним обязательно появляется какой-нибудь святой отец который находит в этом ересь и тянет учение обратно в сферу неопределенности и неоднозначности. Именно так и есть, сфера неопределенности, неоднозначности и тайны — это и есть естественная среда обитания христианства и христиан. Именно такой парадоксальной должна быть и есть Церковь, таинства, богословие и повседневная жизнь христиан. Когда я это понял, мои метания прекратились. Я понял, что консерватизм и либерализм надо просто соединить “нераздельно и неслиянно”.

Есть хороший пример в квантовой физике, который описывает подобное состояние. Это корпускулярно-волновой дуализм. Это когда материя при одних условиях является волной, а при других частицой. Так и в Церкви спорные предметы такие, как чудеса, тексты, священные предметы, таинства, действенность молитв, божественные энергии, соотношение сакрального и профанного, теодицея — все это имеет двойную природу. Они как бы “частицы” и одновременно “волна”. Предположим условно, что “частицами” их называют консерваторы, а “волной” либералы. Например, сакральные пространства — их вроде бы и нет, ведь все святое в душе и по вере и тд, но в то же время они есть, пространство, где совершается литургия становится священным, что бы это ни значило. И так со всем остальным.

Если хотите, можно продолжить дальше. Следствием принципа коспуркулярно-волнового дуализма является принцип неопределенности Гейзенберга, который говорит, что мы не можем точно узнать одновременно и положение, и скорость (или импульс) частицы — чем точнее мы знаем одно, тем менее точно знаем другое. Теперь переложите это на религию. Попробую: чем больше мы знаем Христа Вседержителя неба и земли, тем меньше мы знаем "исторического Иисуса" либеральной теологии и наоборот. Здесь работает тот же принцип дополнительности Нильса Бора, что и в квантовой механике. Чтобы в полноте понять явление, нам нужно применить два (или несколько) взаимоисключающих объяснительных принципа. Чтобы в полноте понять религиозный феномен, нам нужно мыслить его одновременно и с позиции абсурдной веры (консерваторы), и с позиции рациональной веры (либералы). Это непросто. Это требует усилий, фактически это и есть суть аскезы.

Поэтому богословие не может быть непротиворечивой логичной системой. Если оно таковой становится, нужно уже только поэтому начинать ее подозревать в ереси. Также церковная реальность с ее канонами, системой духовной власти, преданиями и тд. тоже не может быть логичной и непротиворечивой. Это проясняет важные моменты нашей религиозной жизни. Но психотерапевтический эффект такой религии ставится под большой вопрос.