Вероятно, лучший способ похоронить философский концепт — это сделать его крайне популярным. Так случилось со многими постмодернистскими терминами, у которых наравне с оригинальным значением закрепилось обыденное. И местами интуитивное понимание постмодернистских концептов пересиливает авторское.

В рубрике «Словарь постмодерна» Insolarance постарается отделить бытовые интуиции от философии и продемонстрировать действительную глубину идей постмодернистов. О том, почему многие люди неправильно используют слово «симулякр» и как это искажает изначальный концепт — в материале Алексея Кардаша.

Читайте эту и другие статьи на сайте Insolarance:

https://insolarance.com/simulacrum/

1

Диснейленд — прекрасная модель всех переплетающихся между собой категорий симулякров. Это, прежде всего игра иллюзий и фантазмов: Пираты, Пограничная территория, Мир будущего и т.д. Этот воображаемый мир, как считают, причина успеха заведения. Но что притягивает толпы посетителей гораздо больше, так это социальный микрокосм, религиозное наслаждение миниатюризированной реальной Америкой со всеми ее бедами и радостями.

Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляция

Постмодерн в философии и искусстве оказался не только модным, но и крайне влиятельным, если не сказать, въедливым течением. Массовая культура с ног до головы пропиталась духом постсовременности, продуктивного упадка и повсеместной иронии. Ни один крупный блокбастер не обходится без явного гипертекста в виде отсылок и аллюзий, а главной трейд маркой таких настроений стал симулякр.

Это совершенно привычное для уха современного человека латинское слово внесено в дискурс Жоржем Батаем и продумано Жаном Бодрийяром, которого и принято считать автором концепта симулякра. В обыденной речи, как правило, это слово используется с негативной коннотацией. То есть, несколько в ином смысле, нежели, когда про симулякры рассуждали французские философы. Даже те, кто догуглился до определения «копии не имеющей оригинала», грешат сильным искажением термина. Ведь многие люди считают, что симулякр — это обозначение для какого-то очевидно лживого и ненастоящего явления, искусства или культурного феномена. Отчасти, это правильный взгляд, но только если за ним не кроется глубокая ошибка — считать, что в культуре существует что-то помимо симулякров.

2

Но культура всегда была лишь коллективным распределением симулякров, которому сегодня противопоставляется принудительное разделение реальности и смысла.

Жан Бодрийяр. Фатальные стратегии

В этом и заключается сакраментальная тайна этого термина. Бодрийяр и Делёз никогда не использовали симулякр для того, чтобы клеймить им «ненастоящее искусство». Даже больше, такое использование термина можно назвать глубоко оскорбительным для постмодернистов, так как оно предполагает бинарную оппозицию настоящего и ненастоящего искусства, в которой мы с вполне себе модернистским снобизмом пытаемся отделить первое от второго.

В поздних работах Бодрийяр четко обозначает, что всё, что производит человеческая культура — это симулякры. А в ранних, придумывая их порядки, он не выделяет такого, который не был бы симуляцией. То, что кажется обычному человеку не симулякром — классическое искусство, живая музыка или рукотворные скульптуры — на самом деле являются лишь первым или вторым порядком симулякра.

Многие люди ошибочно используют это слово с негативной коннотацией, так как мыслят скорее в модернистской парадигме. Считая, что реальность можно как-то достоверно запечатлеть, и воспринимая бинарные ценностные деления, как актуальные.

Для Бодрийяра и большинства постмодернистов в симулякре нет ничего плохого, это просто единственная доступная форма, в которой мы можем воспроизвести какой-то образ, знак или идею. В том числе, для француза симулякр — это не изобретение эпохи постмодерна, а регулярная культурная практика человечества. Проблематизация этого концепта у него происходит по линии нескончаемого производства сих «копий копий», которые вводят человечество в состояние гиперреальности.

Изначально слово «simulacrum» означало просто изображение. Что наводит на мысль о взглядах на концепт мимесиса у позднего Платона. Он сомневался в ценности изображения, считая, что оно лишь подражает и искажает идею (новое, возникающее в творчестве, станет значимым фактором сильно позже). В практическом смысле это означает, что любая попытка изобразить образ в реальности обречена на провал, ведь по итогу в материальном мире мы сможем воспроизвести лишь блеклую тень задуманного. Например, статуя — это лишь искаженная версия правильного образа этого объекта искусства, «испорченная» головой и руками скульптора.

К слову, сейчас мимесис считается основным принципом искусства. Хотя для древних греков взгляд Платона казался странными, так как зачем сравнивать изображение с реальностью, если в искусстве надо ценить мастерство автора?

3

Есть три порядка симулякров. Симулякры естественные, натуралистические, основанные на изображении, имитации и подделке, гармоничные, оптимистичные и направленные на реституцию или идеальную институцию природы по образу Божию. Симулякры продуктивные, направленные на повышение производительности, основанные на энергии, силе, ее материальном воплощении в машине и всей системе производства, — прометеевское стремление к глобализации и непрерывной экспансии, к высвобождению безграничной энергии (это желание является частью утопий, связанных с данным порядком симулякров). Симулированные симулякры, основанные на информации, моделировании, кибернетической игре, их цель — полнейшая операциональность, гиперреалистичность, тотальный контроль.

Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляция

Таким образом, симулякр — это не разоблачающий концепт, придуманный Бодрийяром для того, чтобы показать насколько наш мир обречен на тщету духа и скуку в вечном повторении. Это скорее продолжение идеи классической философии, которая была актуализирована, развита и введена в обиход постмодернистами. Они сохранили платоновский скепсис во взгляде на изображение, но учли фактор производства нового искусством.

Если же говорить о том, почему в обыденном языке закрепились разоблачительные коннотации симулякра, то на ум приходит несколько возможных причин.

Во-первых, репутация Жана Бодрийяра. Тут надо понимать, что в рамках его философии разоблачить что-то как симулякр — это высказать крайне очевидный и заурядный факт. Собственно, сам философ демонстрировал куда более изобретательную критику, в которой «симулякр» — это лишь необходимый функционал, а не ядро критики.

Во-вторых, схожесть и связь с ситуационистским дискурсом, в рамках которого принято с конспирологическим трепетом разоблачать «Общество спектакля», но не принимать, как это делал Бодрийяр.

В-третьих, вероятно, именно такой смысл большинство людей и хочет видеть в симулякре. В принципе, не только в светский разговорах, но и в академических работах можно увидеть множество удивительных историй про манипулирование сознанием, вред интернета и рекламы, которые щедро приправлены постмодернистской терминологией. Поэтому можно предположить, что слово приходится по вкусу людям, которые хотят поворчать о чём-то с умным видом.

В-четвертых, если говорить о русскоязычной среде, то большинство работ Бодрийяра были полноценно переведены уже после волны интереса к философу. В таких случаях нередко интуитивное понимание того, что мог бы сказать автор опережает и затеняет то, что он действительно сказал.

***

Подводя итог, стоит помнить. Мона Лиза — симулякр. Философия постмодерна — симулякр. И даже сами постмодернисты. Как сказал Жан Бодрийяр в одном из интервью: «Я не знаю, кто я такой. Я — симулякр самого себя».

Но во всём этом нет ничего страшного. По крайней мере до того момента, пока симулякров не становится слишком много.

Автор текста: Алексей Кардаш.