— Борщ недавно сварила по твоему рецепту, — Виктория отпила из бледно-розовой кружки с цветочками.

— А на чём?

— На говядине, добротный получился, наваристый.

— Ой, какая ты молодец… — бабушка довольно улыбнулась, — Замуж тебе пора, Вика. Не нашла пока кого?

Вика промолчала, мягко качнув головой. На такие вопросы лучше ничего не отвечать, любое слово будет использовано против тебя.

На удивление, бабушку её ответ вполне устроил. Она подошла к плите и неспешно начала около неё возиться.

Тёплый свет мягко освещал кухню, которая не менялась уже 14 лет. Единственное, по чему можно было отслеживать время тут — магнитики на холодильнике. В начале их было совсем немного: Египет, Москва и Тула. Спустя восемь лет их стало значительно больше: почти каждая европейская столица, около двадцати крупных городов России, страны Средней Азии и Южной Америки.

Через ещё четыре года старушке, сидящей за столом, совсем надоел "визуальный шум" — слово, которое она узнала от дочери, и она сложила весь этот хлам в кладовку.

К декабрю 2023 года на холодильнике висел одинокий серый магнит. На нём белой гарнитурой Банниковской написано: "Я ничего говорить не буду, а то опять что-нибудь скажу".

— Что это? — Виктория кивнула на магнитик — не видела его у тебя.

Старушка обернулась на холодильник, прищурилась и, медленно прочитав вслух надпись, задумалась на мгновение.

— А! Это Лёшка привёз из Екатеринбурга. Он же перед закрытием Ельцин-Центра захотел туда съездить. Вот Катя и взяла отпускные, написала записку в школу, мол по семейным обстоятельствам его не будет, и они полетели на три дня. Понравилось ему там, долго делился впечатлениями.

— Лёшку уже два года не видела. — Вика задумчиво взглянула в окно позади бабушки. Ничего не увидев, кроме чёрного неба и метели, она перевела взгляд на собеседницу и пустыми глазами уставилась на неё.

— Так ты бы приезжала почаще, а то совсем про семью забыла. — с нескрываемым упрёком отметила бабушка.

— Дак работаю…

Время на кухне остановилось, нависла тишина, которую никому не хотелось нарушать.

Бабушка уткнулась в телефон, читая одну новость за другой. Порой она молча поворачивала экран Вике, они многозначительно переглядывались, и бабушка опять возвращалась в думскроллинг. Виктория тем же полупустым взглядом лениво наблюдала за ней и, накручивая и раскручивая нитку от чайного пакетика на ручку кружки, плавно погружалась в размышления.

Через час Вика начала постепенно собираться домой:

— Совсем у тебя пальто тоненькое, не простудишься в такую-то погоду? — обнимая внучку, пробормотала бабушка. Вопрос был скорее риторический, что бы ей Вика не ответила, бабушка всё равно начнёт причитать.

— Пока нормально, — Вика чмокнула её в щёку и, попрощавшись, ушла.

Она вылетела из подъезда на холодную неуютную улицу. Пройдя два метра от дома, достала последнюю перевёрнутую в пачке. Остановилась, уткнулась на неё. Надо бы загадать желание, но в голову приходили только обрывки диалога с бабушкой. Забросив идею с желанием, она закурила и активным шагом направилась к метро.

"Замуж тебе пора, Вика"

Спускаясь по экскалатару, она вспоминала все свои недавние свидания.

Вот, например, молодой и вполне симпатичный бариста Павел, с которым они познакомились в хипстерской кофейне прямо на его рабочем месте. Вельветовая курточка кархатт, джинсы дикис, усы, кудри, кепка со смешной надписью, татуировки, смысл которых в бессмысленности. Стильно, модно, молодёжно. Его инстаграма она не видела, но уверена, что там фотографии с плёночной камеры с разных тусовок и самых стильных мест города. Она редко знакомилась, тем более офлайн, но тут у них завязался приятный разговор сначала о сортах кофе, а потом о новых кофейнях в городе. Позже он предложил сходить в одну из таких.

…

— У тебя очень приятный парфюм! Какой кофе ты пьёшь? Я, конечно же, угощаю. — обнявшись, они зашли в кофейню.

Вика посмотрела на меню: кофе с яйцом и мёдом, кофе с сыром, с маслом, солью, перцем, чесноком. Кажется они хотели добавить в кофе всё, что завалялось на кухне.

— А у вас простой чёрный кофе есть? — она растерянно изучала меню, понимая, что сегодня она экспериментировать не хочет.

По словам Паши, эту кофейню его друзья открыли недавно, и они очень потрудились над дизайном и концепцией бренда. Они только три месяца думали над тем, как она будет выглядить, искали лучших дизайнеров в городе, что в последние годы стало затруднительно, потому что многие из них эмигрировали и работали уже только над иностранными проектами. В итоге нашли через знакомых знакомых дизайнерку, с которой они сразу словились. Паша рассказывал о том, как они вместе с ней и владельцами ездили на блошиный рынок и покупали антикварную мебель, лампы, а на авито искали японские плакаты двадцатого века.

За всю историю свиданий, Вика не слышала такого долгого рассказа про кофейню.

В целом диалог был лёгкий и непринуждённый. В основном, он очень много слушал, задавал вопросы, запоминал детали и небольшие факты из её биографии.

Спустя пару тщетных попыток намекнуть на второе свидание, она сдалась и спросила напрямую:

— Паша, мне очень приятно с тобой общаться, и я бы хотела встретиться ещё раз. Что ты делаешь в следующую среду?

Он, притупив глаза, оправдывающимся тоном начал говорить, что она ему очень нравится, но к сожалению, он не может. На предложение встретиться в другой день, он также пролепетал что-то невнятное.

— Слушай, я совершенно не хочу на тебя давить, мне просто важно знать, что происходит. Если ты не хочешь больше видится, то так и скажи, мы взрослые люди, давай не будем тратить время друг друга.

— Извини, ты мне очень понравилась, но я уезжаю в командировку на следующей неделе, — он как-то очень нервно отпил остатки вьетнамского яичного кофе.

— В командировку? Ну разве это проблема? Встретимся после неё. Когда ты возращаешься?

— Минимум через полгода.

Вика молча встала и прошла к кассе. Мысли текли слишком медленно, кофе не бодрил, а она и правда расслабилась на этом свидании. Парень был приятный, ничего, кроме последних слов и его лёгкого снобизма, у неё не вызывало тревоги. Но последнее официально разрешено городом, тут без снобизма не обойтись, ему учат с пелёнок, преподают в школе и заставляют зубрить в университетах.

"Задавай вопросы. Задавай как можно больше вопросов. Не бойся быть слишком навязчивой, человек сам скажет, когда ему на них некомфортно отвечать." — эта фраза была произнесена ею на одной из последних посиделок с подружкой. Та попала в какие-то жуткие отношения, в которых молодой человек на протяжении четырёх месяцев скрывал, что он женат, и таких вот, прости господи, любовниц у него было ещё три. Подруга что-то подозревала, но не спрашиала, потому что "боялась его поставить в неловкое положение". Теперь в этом "неловком положении" она сама.

Совет дельный, вот бы и самой ему следовать. Но вопросы в голову не лезли. Всё было настолько непонятно, что не за что было зацепиться.

"Методика 5W Шеррингтона — применимая ко многим областям методика…

— Ваш американо!

Время замедлилось, бариста в слоумо ставит чашку на барную стойку, звон оглушает и остаточным эхом заполняет всё звуковое пространство,

…What?

бариста смотрит на неё, автоматическая улыбка медленно появляется на его лице,

Who?

она делает шаг,

Where?

протягивает руку,

When?

берёт чашку.

Why?"

Она плюхнулась обратно в кресло.

— И куда ты едешь в командировку?

— Заграницу.

— И что ты там будешь делать? Ты же бариста.

Тут Паша совсем покраснел.

— Ради бога, Паш, в чём дело? Ты женат? Ты занимаешься чем-то незаконным? Мне о таких вещах хотелось бы знать на берегу.

— Я еду на Укр…

Сахарный стик мгновенно сломался в её руке, нога начала бесконтрольно дрожать.

Оставшиеся полчаса он отсутствующим взглядом втыкал на её остывающую глиняную чашечку с американо. Всё произошло как-то слишком быстро. Он не успел даже начать объяснять, почему он решил заработать деньги именно таким способом. Рассказать о больной матери, об ипотеке в Сертолово. О том, какой у него синдром спасателя, и как он хочет помочь сестре поступить в хороший ВУЗ. И что на самом деле, он очень эмпатичный и духовный человек, глубоко переживающий за всех в этом мире, и стремится к дзену и единению со вселенной.

А она ушла.

И остался только этот гадкий американо и аромат её душных духов.

"Шлюха"

Она нервно скуривала вторую подряд в ожидании такси.

"Пиздец"