После того, как по интернет-каналам хлынули бурные потоки данных, информации стало так много, что пользователи потеряли берега. В море информации понадобились проводники, толкователи и прочие блогеры. Произошла структуризация информационного пространства на экосистемы, большинство из которых стали замкнутыми. Периодически кто-то вбрасывает в информационное пространство сигнал, который эхом разносится до самых отдаленных обитаемых островов со всеми возможными искажениями.

Ожидалось, что неограниченный доступ к информации откроет людям глаза, но он только ослепил их. Хотя почему ослепил? Просто каждый потребляет ту информацию и в том объеме, который в состоянии «переварить». Напрасно сеть обвиняют в том, что она испортила людей. Она всего-навсего наглядно отразила структуру коллективного сознания. Если что и можно вменить современным технологиям, так это то, что Интернет вынес на периферию наше мышление, Гугл отобрал нашу память, Википедия подменила нашу эрудицию, а гаджеты подключились к нашей внутренней тишине и затопили ее пустотой, переливающейся из порожнего. Кастанеда настаивал на необходимости остановки внутреннего диалога, но у нас теперь даже внутреннего нет, только внешний. Мы влипли во всемирную паутину, а поисковые пауки услужливо помогают вязнуть все сильнее, обволакивая нас в теплый и уютный кокон восприятия, состоящего из понятных и близких вещей.

Люди — социальный вид и не могут воспринимать мир в отрыве от принадлежности к коллективному укладу. Традиционно индивид формируется в социуме и подстраивается под его правила. Однако с углублением глобализации и развитием интернета пользователь получил возможность выбирать социум (реальный или виртуальный), в который смог бы встроить свою картину мира и систему ценностей. Таким образом, атомизированные индивиды ситуативно формируют своеобразные молекулы, говоря современным языком — информационные пузыри.

Конструкция информационного пузыря и модели поведения внутри него имеют характерные особенности. Реакция на входной сигнал почти никогда не выплескивается за пределы пузыря. Его обитатели как-бы обращаются к оппоненту и тут же наголову его разбивают «железными» аргументами. «Поверженный» оппонент не оказывает никакого сопротивления, по той простой причине, что не в курсе происходящего. Основная функция подобной коммуникации — ободрить друг друга. Такой способ общения с миром является основой для поддержания пространства пресловутой постправды, когда мировоззрение строится без всяких признаков диалектики. Впрочем, некоторые процедуры для контактов с представителями иных информационных ульев предусмотрены. Можно подобно шершню залететь во враждебный чат бомбя провокациями местных обитателей, а те с готовностью слетаются и нещадно жалят тролля коментами и банами. Периодически представители пузырей сталкиваются в эпических «срачах» под резонансными постами.

Стенки пузыря кальцинируются из–за потока однообразной информации. Поры все больше закупориваются, и атмосфера внутри становится все более спертой, если не сказать попахивающей. Чтобы почувствовать атмосферу второй свежести нужно выйти за пределы пузыря, но как это сделать, если сообщение с внешним миром сузилось до размера бойницы, через которую нужно вести нещадный огонь по противнику? Из–за цементирования стенки пузыря становятся косными и не могут больше расширяться, сковывая, таким образом, пределы мышления. Чтобы добиться хоть какой-то новизны контента остается только соскребать с этих заросших мхом стенок остатки смыслов.

Может быть, поэтому нам представлялось, что виртуальные сражения имеют мало общего с реальной жизнью. Выяснилось, однако, что информационные войны предваряли войны реальные. Диванная беспощадность оформила непримиримость позиций. Увы, пузыри не квадраты и плохо друг к другу прилегают. Идеальные информационные квадраты хорошо выходят только у русских и китайцев. Из их ордынских квадратно-гнездовых конструкций получаются отличные стены и занавесы.

В релятивистском пространстве постмодерна общим истинам нет места. Вернее, истины, которые раньше считались общепринятыми, превратились в атрибуты, которые утилитарно подминаются под собственные цели, а цель одна — победить. Истина, однако, не предполагает победы, истина — это нулевая точка, где силы равнодействуют. Это — зона компромисса. Это — точка опоры посредине качели, и катающиеся должны ухитриться взобраться на эти качели так, чтобы удерживать равновесие. Однако игроки пытаются как можно сильнее врезать по своей стороне качели так, чтобы второй стороной оппонента ударило как можно чувствительнее. Но раз нельзя договориться, то в ситуации, когда спор прекратить нет возможности, сторонам остается только одно — бить качелями друг друга по голове. Так начинается война, так коменты отливаются в пули, а посты в снаряды.

Особенно жестокие дискуссии — геополитические. Они образуют трещины в монолитах семьи и дружбы. Эти противостояния — предмет пристального внимания имперского государства. И вот приходит время, когда содержание «срачей» в соцсетях и советы таксистов космического масштаба трансформируются в исторический анекдот, который упакован в специальную папочку и ложится на стол верховного Ивана-дурака в виде служебной записки. С этих пор структурированная чушь становится национальной доктриной.

Как выясняется, реальность взаимного уничтожения отменяет все вопросы о правоте и причинах. Теперь приходится пользоваться только тем, что надумано к моменту начала войны. Можно ли в условиях, когда результатом противостояния может быть только победа, вести речь о компромиссе? Возможно, ответ будет найден в использовании инструментов того же, правящего бал, постмодерна. В эпоху постправды компромисс может быть сформулирован в нарративах «пост-победы». Так как в краткосрочной перспективе возможность фактической победы для противников не просматривается, каждая из сторон унесет с реального поля боя ту картину войны, которая ее устроит. У РФ достаточный потенциал, чтобы продолжать войну в текущем режиме годами безо всяких стратегических перспектив. Украина, со своей стороны, ясно дала понять, что 72 часа независимости, отведенные для нее мировым сообществом, понадобились ей всего лишь для выработки курса русского военного корабля. В то же время расчеты на то, что россияне прозреют и станут расшатывать режим изнутри, являются чистой теорией.

Следовательно, в текущей ситуации воюющим понадобятся компромиссы для фиксации, как минимум, промежуточных результатов. Достигнутый компромисс государствам придется оформлять в допустимых для своих народов форматах. В этом смысле, у РФ большее пространство для уступок и креатива. Россияне не очень разборчивы в информационной еде, скушают и не подавятся. У руководства Украины простор для подобного маневра сильно меньше. Таким образом, сторонам придется находить приемлемый PR-формат результатов перемирия.

Вторая фаза войны посвящена 9-му мая 1945-го и, логичным образом, выдержана в стилистике второй мировой. На фоне танковых битв и артиллерийских дуэлей на Донбасе, некоторые сражения являются чуть ли не реконструкциями битв 1941-43 гг. Ко Дню победобесия в России Путину придется определяться с форматом победы.

Квинтэссенция русской победы — парад. РФ будет проводить парад везде, где получится. Не получилось в Киеве, проведут в Мариуполе. За пределы обзора телекамер оттащат трупы, сметут осколки, а телепанораму заполнят идеологическим мусором. Т.к. главное событие в жизни России случилось в прошлом, ее будущее приобрело форму временной петли, в которой каждое 9-мая будут будить Суркова, и тот будет снова и снова возвещать День Победобесия. И в этот раз в постсоветский информационный пузырь снова будут закачивать раствор с фашистско-нацистскими ингредиентами.

Если немецкий нацизм питала идея превосходства над другими этносами, то современный русский нацизм растет из идеи глобальной русофобии. В центре российского национального пузыря ропщет русский народ, который все пытаются уничтожить. Все — это геи, нехристи и госдеповские пекари, вскормившие своими печеньками бандеровскую хунту. «Раскормленная ленд-лизом Украина» — угрожая русским людям глобализацией, однополыми браками, иностранными языками и Ротшильдами — стала слишком аппетитной, чтобы не увидеть «откуда готовилось нападение». Если сегодня русские не захватят плацдарм для проведения победного парада, то уже завтра на этой же площади пройдет гей-парад с факелами и натовской техникой, отправляющейся прямо с парада колоннами на российские просторы откачивать русские недра в масонские закрома.

Украине не до парадов. Для нее происходящее является настоящей отечественной войной и по, сути, продолжением Второй мировой — уже второй раз за последние 100 лет ей приходится страдать от нацизма. Немцы считали, что украинцы иные и не могут быть такими же, как они, в отличие от россиян, которые считают украинцев своими, но возомнившими о себе, что они не такие, как русские. Обе концепции предполагают решение национального вопроса. Исторический рубеж украинцы встретят раньше россиян с разницей в один день, и эта разница — историческая. Ко Дню памяти 8-го мая Украина приходит выстоявшей и принятой в европейскую семью. Но, пожалуй, главное, что произошло с украинцами — они изменились. Вернее так: изменения, которые происходили — проявились в полной мере. И эти изменения настолько грандиозны, что повлияли на весь мир, разбивая вдребезги информационные пузыри целых стран и континентов.

Если раньше в мире Украину рассматривали исключительно сквозь призму России, то теперь дискурс развернулся ровно наоборот. Осколок советской империи сгенерировал гравитацию такой силы, что политические астрономы обнаружили зарождение новой геополитической планеты, которая будет влиять на постсоветское пространство едва ли меньше, чем бывшая метрополия. Как Старая Европа ни пытались закрываться от происходящего, история доказывает: что бы на континенте не случалось, немцам придется противостоять России. Для Китая, которому в цивилизационном измерении 3000 лет трудно воспринимать государственную структуру, которой 30 лет. Логично, что он предпочел поддержку России, как более долговечной конструкции. Но, может быть, Украине стоит развивать диалог с восточным гигантом в том ключе, что эра наибольшего, в исторической ретроспективе, расцвета Поднебесной — в эпоху династии Сун — приходится как раз на период, когда Киев был геополитической величиной Европы. Самая важная украинская работа состоит в разрушении постсоветского информационного поля, находящегося под мощным российским влиянием. И этот тот случай, когда антиимперская идея оказалась настолько мощной, что сплотила народы для вооруженного противостояния, где Украина выступает ключевым элементом мировой войны. То, что российский военный пузырь лопнул, повлечет за собой последствия для картины мира внутри России.

Пребывание в замкнутом информационном дискурсе комфортно, но оно не позволяет наблюдать реальность с ее причинно-следственными связями. Рано или поздно пузыри сталкиваются в реальном мире. Приходит война и разбивает их вдребезги. И из–под руин разбитых информационных пузырей мы должны будем извлечь те немногочисленные истины о свободе, добре и допустимом зле на базе которых мы согласимся сосуществовать в будущем.