ГЛАВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА

Я хочу начать с вопроса: «Возможно ли стать Renaissance Man в цифровую эпоху?»

Проблема современного человека, живущего в эпоху Больших Данных, заключается в том, что он буквально тонет в потоках информации. Человек эпохи Античности, Средних веков, Возрождения, имел весьма определенный объем знаний. Сегодня мы даже не состоянии определить, что именно нам нужно знать. Чаще всего за нас это определяет профессия, направление нашей деятельности. Учитывая тот факт, что в современном мире по-прежнему доминирует тенденция к узкой специализации, мы можем прийти к неутешительным выводам. От современного человека, по сути, требуется умение найти в большом потоке, подчас неструктурированной, информации то ценное и необходимое, что послужит для его всестороннего и гармоничного развития.

В наши дни лишь немногие умеют работать с информацией. Не беспорядочно поглощать, не довольствоваться фрагментарным ознакомлением, а проявлять избирательность, демонстрировать искусство отделения важного от второстепенного, необходимого от случайного. Мы должны научиться ориентироваться в том информационном многообразии, которое нам навязано.

Есть два противоположных подхода к познанию: простое накопление информации и трансформация знанием. Эти два подхода основаны на двух принципах — forma formanta и forma informata. Первая присуща человеку изначально. Действие forma formanta направлено от центра к периферии. Можно сказать, что это внутренний Логос или ось души. Все глубинные трансформации, которые мы переживаем, обусловлены этим принципом. Forma formanta связана с «вертикальным знанием». Forma informanta — внешняя сила, действующая от периферии к центру. Она определяет все чужие влияния (особенно влияние общества). Это «горизонтальное знание». Я очень рано поняла, что вся наша образовательная система основана на forma informanta. В учебных заведениях нас, в лучшем случае, информируют, но уж точно не формируют. В XXI веке мы должны синтезировать оба принципа.

Есть и другие проблемы, с которыми сталкивается современный человек, который уже не мыслит свою жизнь без цифровых помощников. Согласно исследованиям, проведенным когнитивными нейробиологами, люди отучаются ЧИТАТЬ тексты, вместо этого они их просто СКАНИРУЮТ. Рассеянное внимание, фрагментарное восприятие информации, поиск ключевых слов, «серфинг», а не чтение — вот результат. Безусловно, многие люди вовсе решили отказаться от бумажных книг и полностью перешли на электронные. Навык чтения все более утрачивается. Не секрет, что многие уже не в состоянии прочитать ни «Игру в бисер» Гессе, ни тем более, «Философию мифологии» Шеллинга. Затем они не только перестают воспринимать сложные предложения, но и перестают их формулировать. Уже появился термин «цифровые мозги». Как противостоять обозначенной здесь тенденции? Одним из способов сегодня называют практики slow read. Для этого по всему миру и создаются ридинг-группы. Они дают возможность по-другому ощутить время и заново открыть для себя текст, который не сканируется, а медленно читается, разбирается, обсуждается и комментируется.

Другая проблема современного человека — плохая память. Зачем что-то запоминать, если любую информацию можно найти в интернете? Ксенофонт сообщает, что полководец Никий заставил своего сына Никерата выучить наизусть сочинения Гомера. Теперь никто даже не пытается поставить перед собой такую задачу. Дошло до того, что сегодня далеко не каждый в состоянии даже дочитать эпос Гомера до конца. Альберто Мангель в книге “Гомер” пишет: «Тренировке памяти в византийской системе образования уделялось большое внимание: по прошествии нескольких лет обучения студенты должны были знать “Илиаду” наизусть». Естественно, ни в Античности, ни в пост-античную эпоху (по крайней мере, до Нового времени) никто ничего не “зазубривал”, поскольку существовала Ars Memoria. Теперь мы находимся в ином положении.

ПОСТРОЕНИЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Построение мировоззрения — сложный и длительный процесс. Мы часто встречаем людей, не имеющих никакого мировоззрения. В лучшем случае, они снабжены некой совокупностью мнений (в большинстве случаев, не своих, то есть не «присвоенных», не проверенных на практике) и фрагментарных знаний, на основании которых они делают выводы и принимают решения. Нет мировоззрения — значит, нет внутренней оси, центра, точки отсчета, вокруг которой формируется отдельный мир. Человек «просто живет», не подозревая о навязанных ему ценностях, взглядах, желаниях. Неспособность справиться с огромным потоком информации, который в наши дни грозит смыть с лица земли любую истину, обрекает его на хаотичный захват, бессмысленное накопление. Он не умеет выбирать из этого неиссякаемого потока самое главное. Будь у него мировоззрение, определенная система координат, подходя к книжным полкам или натыкаясь на череду ссылок и заголовков в своей новостной ленте, человек бы мгновенно принимал правильное решение: «взять» или «отложить в сторону». Для построения своего мировоззрения нужно быть хорошим архитектором. Терпеливым и любознательным архитектором.

В процессе формирования самих себя мы постоянно упускаем из виду тот факт, что человек процессуален, как сам акт творения. Он пребывает в непрестанном развитии и изменении. Между человеком эпохи Античности и человеком эпохи Средних веков располагается онтологическая пропасть. И те, кто наивно полагают, что человек всегда одинаков, что мы сегодня точно такие же, как и сотни лет назад, допускает непростительную ошибку. Когда мы говорим о «древнем греке», «средневековом европейце», «человеке эпохи Возрождения», «человеке Нового времени», «индивиде эпохи Постмодерна», мы говорим о совершенно разных и, я бы осмелилась высказаться более радикально, — диаметрально противоположных человеческих типах. Смена парадигм всегда означает фундаментальное изменение, которое можно соотнести с «пересотворением мира». Меняется все: онтологический статус человека, его взгляд на жизнь, смерть и посмертие, на время и пространство, на божественное; меняются его идеалы, его ценностные ориентиры и т.д. Деление на исторические периоды продиктовано именно пониманием этих изменений.

Дж.Баркер в книге «Парадигмы мышления» подчеркивает, что не согласен с Томасом Куном, который считал, что парадигмы существуют только в науке. Я всегда подчеркиваю, что употребляю слово «парадигма» без всяких отсылок к теории парадигм Куна, и беру его изначальное значение: от греч. παράδειγμα, «пример, модель, образец». Так вот Баркер совершенно убежден, что новая парадигма появляется РАНЬШЕ, чем возникает соответствующая потребность в ней. Парадигма всегда опережает спрос. И, конечно же, очевидной реакцией на это становится неприятие. Кто же меняет парадигму, по мнению Баркера? Это всегда некий аутсайдер. Тот, кто нарушает правила, меняет их. Вместе с тем меняя мир. «То, что сегодня определяется как ‘невозможное’, — говорит Баркер, — невозможно лишь в контексте действующей парадигмы”. Давайте снова поставим вопрос: «Возможно ли стать Renaissance Man в цифровую эпоху?» Это невозможно лишь в контексте старой парадигмы. Но уже завтра ее может не быть.

СМЕНА ПАРАДИГМ: РЕВОЛЮЦИЯ В МЫШЛЕНИИ ЧЕЛОВЕКА

Тип личности, появившийся еще в досократический период, восхищал Фридриха Ницше, писавшего о республике гениев, где философ был магом, королем и жрецом, «живым катехизисом». Этот тип личности еще заявит о себе в Средние века — в лице философа, ученого и богослова Альберта Великого (Doctor Universalis), персидского ученого Ибн аль-Хайсама и философа и естествоиспытателя Роджера Бэкона, и в эпоху Возрождения — как homo univeralis, самым ярким воплощением которого станет Леонардо да Винчи: живописец, скульптор, архитектор, изобретатель, музыкант, писатель и ученый, опередивший свое время. Затем его сменит другой тип — ученый узкой специализации. Это уже не микрокосм, отражающий в себе целую вселенную (макрокосм). Вселенная становится для него слишком необъятной, поэтому специалист решает ограничиться небольшим островком, где и скоротает остаток своих дней в извечных ученых штудиях, чтобы прийти к результатам, которые легко опровергнет новое поколение таких же ученых. Эрик Доддс писал:

«Современная научная узкая специализация была совершенно неизвестна греческой науке ни в один из периодов ее существования. Достаточно посмотреть на списки трудов таких выдающихся людей, как Феофраст, Эратосфен, Посидоний, Гален или Птолемей, чтобы понять, что они отнюдь не были узкими специалистами».

В эпоху Античности представление об идеальном, совершенном человеке обязательно включало в себя идею «калокагатии» (др.-греч. καλοκαγαθία), означавшую гармоничный союз внешних и внутренних достоинств. С «калокагатией» было тесно связано другое понятие — которое станет фундаментом системы классического образования — «пайдейя» (παιδεία), то есть формирование целостной личности. По сути, пайдейя была синонимом слова «культура». Не будем забывать, что «культура» означает «возделывание», «обработку». Я бы сказала, возделывание души и интеллекта. Стройная система античного (классического) образования заложила основу будущей образовательной системы Европы.

Для древних греков человек был не атомарным индивидом, а идеей. И эта идея включала в себя все ступени духовного и интеллектуального развития общества.

В Средние века представление об идеальном человеке существенно меняется, и на место гармонии между внешним и внутренним приходит осознание изначальной греховности человеческого существа; между Богом и человеком отныне пролегает бездна, заставляющая последнего встать на путь искупления, чтобы восстановить утраченную гармонию. Плоть начинает мыслиться как греховная и презренная, земной мир — как место, которое нужно отвергнуть и посвятить все свои помыслы служению Богу. Знание уступает дорогу вере. На место древнегреческого мудреца как идеального человека приходит монах-аскет. Фундаментальная идея «подражания богу» остается неизменной, меняется лишь Бог и характер самого подражания. Если древний грек подражал олимпийским богам и героям, то средневековый человек подражал Христу. Перемены в мироощущении человека при переходе от Античности к Средневековью настолько радикальны, что в пору говорить не просто о двух разных представлениях о «совершенном человеке», но и о двух разных онтологических уровнях: «уровне мистерии» и «уровне крещения». В обоих случаях человек переживал глубинные изменения, после чего его жизнь строго разделялась на «до» и «после». Неслучайно Ханс Зедльмайр начинает свою периодизацию западноевропейской культуры со Средних веков (пропуская Античность) — это был уже другой мир, другой человек, другой идеал, другой взгляд на выбор жизненного пути, другой взгляд на смерть. И другой, кардинально отличающийся от античного, взгляд на философию. Для средневекового человека философия была “служанкой богословия”.

Именно в Средние века стали появляться первые университеты, которые сразу приобрели статус центров философии и культуры, науки и просвещения. Как правило, средневековый университет состоял из трех высших факультетов: богословского, медицинского и юридического. До поступления на один из этих факультетов учащийся проходил обучение на артистическом (подготовительном) факультете, где изучал семь свободных искусств. И только получив звание бакалавра или магистра, он имел право поступить на один из трех факультетов, где по завершению обучения он получал звание доктора права, медицины или богословия. Семь свободных искусств подразделялись на два цикла: trivium (грамматика, диалектика (логика), риторика) и quadrivium (арифметика, геометрия, астрономия, музыка или гармоника). Несмотря на то, что истоки семи свободных искусств уходят в эллинистическую эпоху (софист Гиппий), в Средние века эта система находилась на службе религии: грамматика предназначалась для истолкования церковных книг, диалектика использовалась для полемики с еретиками, риторика была необходима как инструмент для создания религиозных проповедей, астрономия — для вычисления пасхалий и т.д.

Только в эпоху Возрождения (которая была прежде всего возрождением Античности) cредневековое представление о греховном и постоянно замаливающим свой грех существе, о той «пригоршне праха», к которой сводился человек, уходит для того, чтобы на его место пришла идея homo universalis, всесторонне развитой личности; неизбежно это означает и возврат к основополагающим принципам античного представления о совершенном человеке — калокагатии, пайдейи, арете. Фому Аквинского и Августина Блаженного сменяют Гемист Плифон, Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, чтобы зазвучала «Речь о достоинстве человека»; человека, как «великого чуда» и посредника, «промежутка между вечностью и текущим временем». Классическое образование, основанное на изучении древних языков как способа для постижения культурного наследия Античности, было заложено именно в эту эпоху. Как справедливо заметил русский поэт и мыслитель Вячеслав Иванов: “Европейская мысль постоянно и закономерно возвращается за новыми стимулами к гению Эллады”.

В эпоху Возрождения вновь происходит парадигмальный переворот: между средневековым мироощущением и мироощущением ренессансного человека пролегает пропасть. Такая же пропасть должна будет отделить личность Возрождения от индивида Нового времени, когда произошел разрыв с классической моделью образования. Одним из воплощений антиклассического подхода к образованию был французский социолог Жан Фурастье (1909-1990), который настаивал на том, что нужно отбросить классическую гуманитарную культуру и сосредоточиться на новом идеале образованного человека — специалисте узкого профиля, обладающего способностью быстро адаптироваться к постоянно меняющимся реалиям современного мира. От этого специалиста вовсе не требовалось наличие высокого уровня культуры, поскольку круг его задач сводился к эффективному обслуживанию мира, ценности которого отныне определял не homo universalis, а homo economicus.

«ПЕРЕИЗОБРЕТЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА»

Сегодня принято говорить о крахе гуманизма, но мы все еще по привычке употребляем слово «гуманитарный». Что такое humanitas (лат.), и соответствует ли круг современных гуманитарных дисциплин своему изначальному предназначению? Почему, в принципе, мы наблюдаем за тем, как сама «идея человека» терпит крах? Усталость от человека, низвержение «человеческого», уничтожение «человеческого», исчезновение «человеческого» дают о себе знать во всех сферах нашего существования.

Новейшие течения в современной мысли низводят человека до уровня предмета, лишая его прежнего онтологического статуса. Зубочистка и буддийский монах, Хаммер и Хайдеггер, пилка для ногтей и талантливый живописец располагаются на одной линии. Всё равно всему. Объектно-ориентированное мышление, которое ставит ВЕЩЬ в центр бытия. Метафизика вещей. Плоская онтология и «демократия объектов» Брайанта. «Крошечная онтология» Богоста. Бытие больше не иерархично. Ханс Зедльмайр, писавший в XX веке об «утрате середины», пришел бы в ужас, обнаружив, ЧТО пришло на место Бога и человека. Ту же самую тенденцию мы можем найти и в современном театре, и в современной живописи, которые ищут возможность, наконец, освободиться от человека. Место людей все чаще занимают объекты, вещи. Сам человек, подчас инсталлированный в произведение, превращается в объект. Человеческий образ «распадается», расчленяется, разбирается на части, подобно механизму. В живописи давно происходит фрагментация человеческого образа (от искажения пропорций и акцента на телесном уродстве до расчленения тела). У «черного Рембрандта», норвежского художника Одда Нердрума постоянным становится акцент на болезненных и поврежденных телах. Американская художница и скульптор Сара Ситкин занимается раздроблением человеческого образа, намеренным его искажением. Тем же самым поглощены и такие художники, как Марчелло Нитти, Раду Белчин, Кристиан Зуккони, Берлинде де Брейкере, Эмиль Алзамора, Жоау Фигейреду и др.

Человек почти изгнан. Но на его место так и не пришел ни сверхчеловек, ни богочеловек. Редкие попытки поставить на место исчезающего человека иную антропологическую формацию можно заметить еще у европейских символистов: Жана Дельвиля, Симеона Соломона, Фернана Кнопфа, Эмиля Фабри и др. Но это было скорее предчувствием «нового человека», его едва уловимым дуновением, тайным призывом. Писатели-фантасты (например, Герберт Уэллс) сумели предвосхитить явление его полной противоположности — Digital Man. Кто он, это дитя сетевого столетия, общающееся посредством тегов и твитов, — предвестие конца человечества или создатель нового «цифрового Бога» — Искусственного Интеллекта? Все попытки ингуманистов, спекулятивных реалистов, кибермыслителей, «космических пессимистов» и т.д. решить проблему «утраты середины» и научиться мыслить за-пределами-человека изначально обречены на неудачу. Они не создают прорывы в области мысли, все, что они делают, это приумножают и выявляют симптомы опасного заболевания под названием «смерть идеи человека».

Я убеждена в том, что кризис гуманитарных наук связан с кризисом «идеи человека». И только возврат к «идее человека», к духовному измерению человеческого бытия, но уже на новом этапе, может привести к возрождению гуманитарных наук. В этом и только в этом случае humanitas снова обретет свой первоначальный смысл. Однако недостаточно просто вернуться к старому определению человека, сегодня нам предстоит «изобрести человека заново». Заново наделить его смыслом, заново определить его задачи и место в мире, понять, в чем его преимущества перед Искусственным Интеллектом.

Тобиас Рис, директор «Transformations of the Human program» в Институте Николаса Берггрюена, предлагает воспринимать такие области как Искусственный Интеллект и синтетическая биология в качестве философских и художественных лабораторий, в которых формируются новые концепции человека, политики, понимания природы и технологий. То, что традиционно связывалось с главными задачами гуманитарных дисциплин, в центре которых находился человек, сегодня переместилось в области естественных и технических наук. Гуманитарные науки перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек?» Но именно этот вопрос сегодня является фундаментальным и ключевым. Специалисты, замкнутые в границах своих дисциплин, не способны дать на него ответ. Тобиас Рис отправляет философов и художников в крупнейшие мировые корпорации, чтобы они вместе с инженерами и технологами сформировали новую идею человека.

При этом мы должны ясно понимать, что переосмысление идеи человека, несомненно, повлечет за собой переосмысление всего корпуса гуманитарных наук. Что такое быть человеком в эпоху интеллектуальных машин? В чем фундаментальное преимущество человека? Что никогда и ни при каких обстоятельствах невозможно будет автоматизировать, просчитать и превратить в Алгоритмы?

Футуролог Герд Леонгард, вопреки помешанному на Алгоритмах Ювалю Харари, выдвигает идею Андроритмов (‘androrithms’), то есть неких невычисляемых атрибутах, которые делают нас людьми. Эти атрибуты присущи исключительно человеку и никогда не могут быть присвоены машиной. К Андроритмам Леонгард относит эмпатию, интуицию, сострадание, эмоциональный интеллект, воображение и, пользуясь термином Мартина Хайдеггера, Dasein. Леонгард пишет: «В ‘Vitruvian Man’ Леонардо да Винчи изобразил идеальные пропорции человеческого тела — может быть, теперь нам нужен ‘neoluvian man’, изображающий будущие отношения людей и технологий?»

В статье «2020 Will Bring A New Renaissance: Humanity Over Technology» Герд Леонгард утверждает, что вскоре мы станем свидетелями возрождения гуманизма и гуманитарных наук. Бесспорно, в западном мире эта тенденция постепенно набирает влияние. Достаточно прочитать книгу «Осмысление: Сила гуманитарного мышления в эпоху алгоритмов» Кристиана Мадсбьерга, чтобы увидеть, как современные мировые лидеры и главы корпораций заново открывают для себя гуманитарные науки и применяют их методы для решения ключевых проблем в своей отрасли. Сам Мадсбьерг является известным специалистом по бизнес-консалтингу, учредителем ReD Associates. Он основал консалтинговую компанию, когда ему было всего 22 года, и разработал инновационный подход к бизнес-мышлению (его компания специализируется на стратегическом консалтинге, основанном на фундаменте гуманитарных наук). Это подлинный полимат, имеющий мощный интеллектуальный (теоретический и практический) фундамент в области философии, этнографии, антропологии, социологии, литературоведения, истории, дискурсивного анализа, бизнес-менеджмента и др.

Вы удивитесь, но более трети руководителей компаний из списка Fortune 500 имеют ученые степени в области гуманитарных наук. Иллюзорное представление о том, что только узкая специализация в области STEM даст нам гарантию построения успешной карьеры уходит в прошлое. Даже израильский историк Юваль Харари был вынужден признать, что развитие ИИ может вытеснить с рынка труда многих людей, но при этом появятся новые рабочие места для философов. Именно их навыки и знания внезапно начнут пользоваться большим спросом. А американский миллиардер Марк Кьюбан считает, что «через 10 лет степень по философии в университете будет стоить в несколько раз больше, чем степень по программированию».

Мы живем в эпоху Больших Данных, но нужно помнить, что Большие Данные никогда не заменят нам Больших Идей. Именно отсутствие Больших Идей можно считать основной характеристикой современной эпохи. Большие Идеи всегда несут в себе трансформационный потенциал, подразумевают радикальные преобразования, а те, кто осмеливаются их высказывать, как правило, проходят испытание недоверием со стороны не готового к переменам общества. Но исключительно эти люди оказывали и будут оказывать влияние на ход человеческой истории. Ренессансный человек, полимат — та Большая Идея, которая лежит в основе новой парадигмы мышления. Если потребуется определить этот тип мышления, то наиболее подходящим эпитетом для него будет — «интегративное». Роджер Мартин в книге «Мышление в стиле ‘И’» определяет его как «способность конструктивно реагировать на напряжение, вызываемое противоположными идеями и, вместо того чтобы делать выбор в пользу одной за счет другой, достигать креативного разрешения напряженности в форме новой идеи, которая содержит в себе элементы противоположных идей, превосходя каждую в отдельности». В большинстве своем люди привыкли мыслить в режиме «или-или», им трудно удерживать в голове две взаимоисключающих идеи одновременно и, не отбрасывая ни одну из них, порождать новую (и в этот процесс включаются интеллект, интуиция и всякий раз уникальный человеческий опыт). Им так же трудно создавать синтез знаний и навыков из разных дисциплин, а осуществление интеграции различных отраслей кажется им едва ли не фантастикой.

Я хочу подчеркнуть, что речь идет не просто об одном из типов мышления. Речь идет о ключевом мета-навыке, который является преимуществом человека и никогда не будет освоен машиной, какой бы стадии развития в скором времени не достиг Искусственный Интеллект.

Строго говоря, сегодня можно выделить три главных типа мышления: алгоритмическое (машинное), традиционное и интегративное (холистическое, целостное). В эпоху Алгоритмов только интегративное мышление способно выдержать схватку с ИИ. Схватку не просто за ресурсы, власть или влияние, а схватку за человека.