Размышляя на тему как начать разговор о мэнсплейнинге, я неожиданно вспомнил выступление профессора социологии, специалиста по гендерным проблемам Майкла Киммела из Университета Стони Брук, что в Нью-Йорке. Тема его выступления была связана с гендерными вопросами, и когда он выходил к аудитории, то услышал как некий мужчина громко сказал: «Ну наконец-то будет беспристрастный взгляд на проблему». Это очень важный момент, который иллюстрирует распределение дискурса в рамках патриархальной системы власти.

Именно по этой причине, как указывал Мишель Фуко в своей работе «История сексуальности» рассуждая о преимуществе говорящего (speaker benefit),

любая попытка говорить, ставя под сомнение сформировавшийся дискурс, воспринимается властью как акт трансгрессии (Foucault, 1978).

Патриархат, выстраивающий гендер в некую иерархизированную систему способствует тому, что произносимое мужчинами воспринимается таким образом как будто это с необходимостью соотносится с истинной. Логика патриархальной системы, соответственно такова, что женщины как бы нуждаются в мужском разъяснении. В этом и есть суть того, что на Западе получило наименование мэнсплейнинг или mansplaining (от комбинации английских слов man, т.е. мужчина и explain, т.е. объяснять). Не так давно термин был включен в Оксфордский словарь.

Несмотря на то, что мэнсплейнинг как явление появился с того момента, как сформировался патриархат как система власти, этому не уделялось внимания и даже не существовало термина для этого акта речевой агрессии. В 2008 году американское издание Лос Анджелис Таймс опубликовало эссе Ребеки Солнит, названное «Мужчины, которые объясняют вещи». В своем эссе, Ребека еще не произнесла слово мэнсплейнинг, но уже отчетливо очертила его границы, что привлекло внимание к проблеме. В этом эссе он описала поразительную ситуацию при которой ее новый знакомый пытался объяснить ей книгу, написанную ей самой, не смотря на ее попытке прервать назойливого собеседника. В дальнейшем уже в 2012 году журнал Атлантик опубликовал эссе Лили Ротман, которое было названо «Культурная история мэнсплейнинга», в котором она в сжатой форме описывает наиболее одиозные факты менсплейнинга. Особенно популярной для менсплейнинга оказывается тема политики и это особенно характерно для России в которой «политика — дело не женское» и несмотря на наличие женщин в разных органах власти, они (1) как правило не солидаризируются с женскими движениями и не выражают актуальную повестку для женщин, (2) защищают патриархальную систему, (3) воспринимаются мужчинами как неравные себе ведь решающая роль принадлежит все равно мужчинам.

Гугл Аналитикс отчетливо выражает тенденцию вовлечения термина в общественный дискурс. Его все чаще используют, но используют на Западе. В США особенно популярны мемы со спикером Палаты представителей Конгресса США Полом Райаном, который отличается особой приверженностью мэнсплейнингу.

В России мэнсплейнинг остается уделом социальных сетей, либерально настроенных медиа и исследователей, работающих в рамках Квир или гендерных теориий и практик. Так о мэнсплейнинге обмолвился российский журнал Wonderzine, нацеленный на женскую аудиторию. Очередная волна интереса к мэнсплейнингу возникла на этой неделе, когда газета Индепендент опубликовала статью «Женщины делятся своим худшим опытом мэнсплейнинга», в которой приводятся твитты женщин, рассказывающих как они сталкивались с мэнсплейнингом.

Наравне с мэнсплейнингом на Запад существуют и другие виды речевых актов агресии в виде так называемого уайтсплейнинга, когда белые американцы пытаются что-то разъяснить своим чернокожим согражданам. Я бы отметил, что примеры такого рода отношений существуют там, где власть выстраивает иерархию и не важно какого рода эта иерархия.

Я сам размышляя на тему мэнсплейнинга боюсь оказаться в этой ловушке и спрашиваю себя, не было ли мое краткое повествование элементом мэнсплейнинга. Многие из нас совершенно не замечают этого речевого насилия по отношению к собеседницам.