*

Физическая простота хождения. Тупик глаза. Неосознанный контур ноги. Ветер парусно вздымается, подтягивая и пощипывая тухлый окорок. Бредёшь, как Иов по Монпарнасу. В ожидании драки, два банщика трепещут над насекомым: культура и мысли. Кинули порошок на холст, растёрли: место — в память, место — кратко. Память — публичный дом под головным убором. Четвертование в 365 сторон. Понимание выстреливает как пуля в глотку, выплёскивая хрип со слюнями на тайну. Лувр давит на плечи. Точечки тока, соприкасаясь, чертят Моцарта в воздухе. Корова покончила с собой стоя на месте. Покорёженные, безлицые сосуд творят, хлопьями падая в серую основу — техничную замену земли. Впущенный во внутренности гуманизм, выходя, как из музея, дорогу даёт бесчеловечности. Словно иссушены под вентилятором, полосочки крови бегут теперь только в себя. Идея — не завоёванный пьедестал. Голосистые речи, доставшиеся с помойки — распускающееся эхо, скомканной розой цветущее в пустынной раковине. Прерванная мозаика — ребячьи слёзы. Мысль побега туда, связанная в виде веревки заключённого, подточенной зубастыми фонарями, смехом командира. Шарящее незнание, тросточкой слепого, нащупывающее локти в темноте. Реснички баночки облизывают, как вывод — плевочки на раскалённую сковороду. Точка под ногами принимает вид горизонта. Свистящее ожидание завершенности. Из густо отработавших кино, убитые, как после хлороформа.

**

Недоговорённость — оборвыш языка, гнильё в ярко-красном флаконе, французская ирония, наплывающая, бегущая в зрачок. «Что будет дальше?». Бездомность лиц, пропущенные зубы — как побеги с уроков этикета. «Что будет дальше?». Ординарность опыта, давящая камнем, провозглашающая на радиус 40 метров свою закоренелую вечность (обрыв). «Что будет дальше?». Болезнь прорастает в тельце, меняя пейзаж на сантиметр, глаз — на век. «Что будет дальше?». Если бы не раскаты грома, то понять, что ты находишься на Земле не было бы возможно. «Что будет дальше?». Палач, пиликающий на скрипке ручной пилой. Тягучее, как мёд, ожидание обязательного рефрена, желание увидеть убегающий бумеранг в иной стороне. Быстроногое обозначение душевной пустоты, подсчитывание ржавчиной капитала души. Солнечная ослеплённость письма, марафонские пальцы, оставившие мозжечок в малиновых кустах. Синеглазое сияние — Жанна д'Арк — англичане: вид из костра. Кровавыми харчками выплёскивающаяся ненависть. Сознание — карапуз, со ступеньки на ступеньку, ботиночки кидающий. Запрятанное в илистое озеро достижение, как корона для младшего сына. Сгнивающий в целое циферблат, со стрелками, становящимися водорослями — воздухом. Танцует ночное море поэму балконов лунных. Лежачее — шажок за шажком переходит на бег. Как мантра повторяемое ничто. Здешнее и не пойманное, вертящееся и безмолвное, уходящее и безмерное. Что будет дальше?

***

Аполлон, сними венок, положи его у ног. Предлог для речи равно стакан для тенора. Лицо сейчас — потягивающийся улан, 20 лет спустя — пожирающий калькулятор. Руки кубком вытягивают амброзию для ежедневности. Твоя месса — освещённые спичкой пятна пластмассового саксофона. Бесформенное ощущение, кладущее на кровать, взывает к Александрийской Мадонне, поплёвывая окурками. Знание — обрывками и мухами обклеенное тело. Тошнотворное вытягивание языка из муравья. Падение, где начало и конец — одна точка. Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Студент метафизики пыли. Извивающееся чудовище будет Гамлетом в спектакле. Стиснутая речь. Ну? Так любовь уходит прочь, навсегда, в чужую ночь.