Этот коллективный труд «Основные принципы коммунистического производства и распределения» был впервые опубликован 40 лет назад. Его авторы, группа международных коммунистов в Голландии, принадлежали к движению рабочих советов. Рабочие советы впервые возникли в ходе русской революции 1905-го года и, по мнению Ленина, уже тогда обладали потенциалом для захвата политической власти, хотя фактически ещё находились на почве буржуазной революции. По мнению Троцкого, рабочие советы, в отличие от политических партий внутри рабочего класса, представляли собой организацию самого пролетариата. Голландец Антон Паннекук рассматривал движение советов как самоорганизацию пролетариата, которая приведёт к его классовому господству и захвату производства. Однако с угасанием русской революции и прекращением деятельности советов интерес к этой новой форме организации угас, и традиционные политические партии и профсоюзы вновь получили поле рабочего движения в своё распоряжение. Именно русская революция 1917-го года вернула советы в поле зрения международного рабочего движения, но теперь уже не только как выражение стихийной организации революционных рабочих, но и как необходимую меру против контрреволюционных настроений старого рабочего движения.

Первая мировая война и крах Второго Интернационала завершили первый период рабочего движения. То, что было очевидно задолго до этого, а именно интеграция рабочего движения в буржуазное общество, теперь стало неоспоримым фактом. Рабочее движение было не революционным движением, а движением рабочих, стремящихся утвердиться в рамках капитализма. Не только лидеры, но и сами рабочие не были заинтересованы в ликвидации капитализма и поэтому довольствовались профсоюзной и политической деятельностью в рамках капитализма. Ограниченные возможности партий и профсоюзов в рамках буржуазного общества также выражали реальные интересы рабочего класса. Ничего другого ожидать было нельзя, поскольку прогрессивно развивающийся капитализм исключает возможность реального революционного движения.

Однако идиллия возможной классовой гармонии в процессе трансформации капиталистического развития, лежавшая в основе реформистского рабочего движения, была разрушена противоречиями, присущими капитализму, которые выражались в кризисах и войнах. Революционная идея, первоначально являвшаяся идеологическим достоянием радикального меньшинства в рабочем движении, овладела широкими массами, когда страдания войны обнажили истинную природу капитализма, и не только капитализма, но и истинный характер рабочих организаций, выросших при капитализме. Эти организации вырвались из рук рабочих; они существовали для них лишь постольку, поскольку это было необходимо для обеспечения существования их бюрократии. Поскольку функции этих организаций связаны с сохранением капитализма, они не могут не противостоять любой серьёзной борьбе против капиталистической системы. Поэтому революционное движение нуждается в организационных формах, выходящих за рамки капитализма, восстанавливающих утраченное господство рабочих над своими организациями и охватывающих не только части рабочих, но и всех рабочих как класс. Советское движение было первой попыткой построить форму организации, соответствующую пролетарской революции.

И русская, и немецкая революции нашли своё организационное выражение в советском движении. Однако в обоих случаях им не удалось утвердить политическую власть и использовать её для построения социалистической экономики. Если неудача российского движения советов, несомненно, объяснялась социально-экономической отсталостью России, то неудача германского движения советов объяснялась нежеланием трудящихся масс реализовать социализм революционным путём. Обобществление рассматривалось как задача правительства, а не самих рабочих, и советское движение декретировало свой конец через восстановление буржуазной демократии.

Хотя большевистская партия захватила политическую власть под лозунгом «Вся власть советам», она придерживалась социал-демократической идеи, что введение социализма — дело государства, а не советов. В то время как в Германии не было проведено никакого обобществления, большевистское государство уничтожило капиталистическую частную собственность, не предоставив, однако, рабочим права распоряжаться своей продукцией. Что касается рабочих, то в результате возникла форма государственного капитализма, которая оставила социальное положение рабочих без изменений и продолжила их эксплуатацию вновь образованным привилегированным классом. Социализм не мог быть реализован ни реформированным государством буржуазной демократии, ни новым революционным большевистским государством.

Помимо объективной или субъективной незрелости ситуаций, пути социализации также были окутаны мраком. В целом социалистическая теория была сосредоточена на критике капитализма, стратегии и тактике классовой борьбы в буржуазном обществе. В той мере, в какой люди задумывались о социализме, путь к нему и его структура уже были прописаны в капитализме. Даже Маркс оставил лишь несколько принципиальных замечаний о характере социалистического общества, поскольку, действительно, не очень выгодно беспокоиться о будущем дальше той точки, которая уже заключена в прошлом и настоящем.

Однако, в отличие от более поздних взглядов, Маркс ясно дал понять, что социализм — это дело не государства, а общества. Социализм как «ассоциация свободных и равных производителей» нуждался в «государстве», то есть в диктатуре пролетариата, только для того, чтобы утвердиться. С укреплением социализма диктатура пролетариата, задуманная как «государство», исчезла. Однако как в реформистской, так и в революционной социал-демократической концепции произошло отождествление государственного и общественного контроля, а понятие «ассоциация свободных и равных производителей» утратило свой первоначальный смысл. Черты социалистического будущего, присутствующие в капитализме, виделись не в возможной самоорганизации производства и распределения производителями, а в свойственных капитализму тенденциях к концентрации и централизации, кульминацией которых станет государственный контроль над экономикой в целом. Эта идея социализма была подхвачена буржуазией, а затем подвергнута нападкам как иллюзия.

Завершение великого исторического движения, такого как движение советов, не исключает возможности его возвращения в новой революционной ситуации. Более того, из поражений можно извлечь уроки. Задачи рэтекоммунистов после проигранных революций заключались не только в дальнейшем распространении системы советов, но и в работе над недостатками, которыми страдало движение. Одним и, пожалуй, самым большим недостатком было то, что советы не имели ясного представления о своих задачах по отношению к социалистической организации производства и распределения. Поскольку движение советов находит свою первую основу на фабриках, оно должно стать и отправной точкой для социальной координации и обобщения экономической жизни, в которой сами производители распоряжаются своим продуктом. Книга «Основные принципы коммунистического производства и распределения» была первой попыткой западноевропейского советского движения ознакомиться с проблемой социалистического строительства на основе советов.

Ввиду огромных трудностей, стоящих на пути пролетарской революции, эта статья, касающаяся в основном счётной единицы и бухгалтерского учёта коммунистической экономики, может показаться на первый взгляд странной. Однако, поскольку невозможно предвидеть специфику ожидаемых политических трудностей, их рассмотрение всегда остаётся умозрительным. Социальная система может быть трудно или легко преодолимой, это зависит от обстоятельств, которые невозможно предугадать. Но в данной статье речь идёт не об организации революции, а о проблемах, которые за ней последуют. Поскольку реальное состояние экономики после революции предугадать невозможно, нельзя заранее составить программу дальнейшей работы. Определяющим фактором здесь будут сами возникающие потребности. Что можно обсудить заранее, так это меры и инструменты, необходимые для создания определённых желаемых общественных условий, в данном случае условий, которые можно считать коммунистическими.

Теоретическая проблема коммунистического производства и распределения стала практической в результате русской революции. Но практика уже была предопределена концепцией централизованного государственного контроля, которая доминировала в обоих крыльях социал-демократии. Дискуссии о реализации социализма или коммунизма игнорировали реальную проблему — контроль рабочих над своим производством. Вопрос заключался в том, как и какими средствами можно реализовать централизованную плановую экономику. Поскольку, согласно теории Маркса, социализм не знал ни рынка, ни конкуренции, ни цен, ни денег, социализм можно было понимать только как экономику в натуральном выражении, в которой производство и распределение контролировались из центра с помощью статистики. В этот момент буржуазная критика начала утверждать, что рациональная экономическая деятельность в таких условиях невозможна, поскольку общественное производство и распределение требуют стандарта стоимости, такого, как рыночные цены.

Чтобы не предвосхищать соответствующую дискуссию в «Основных принципах коммунистического производства и распределения», здесь следует лишь сказать, что её авторы видят решение проблемы необходимой единицы учёта в общественном среднем времени труда как основе как производства, так и распределения. Подробно показана практическая применимость этого метода расчёта и связанного с ним общественного учёта. Поскольку это лишь средства для достижения определённых результатов, против них нет логических возражений. Применение этих средств, естественно, предполагает волю к коммунистическому производству и распределению. Если эта предпосылка дана, то ничто не мешает использовать эти средства, хотя они могут быть не единственными, подходящими для коммунизма.

Согласно Марксу, вся экономическая деятельность — это «экономика времени». Распределение и организация общественного труда для удовлетворения потребностей производства и потребления также делает рабочее время мерой производства при капитализме, хотя и не мерой распределения. Цены при капитализме основаны на стоимости, связанной с рабочим временем, которая, однако, относится не к отдельным товарам, а ко всему общественному производству, в котором все цены, взятые вместе, могут быть ничем иным, как общей стоимостью производства, связанной с рабочим временем. Отношения производства или эксплуатации при капитализме, которые одновременно являются и рыночными отношениями, и накоплением капитала как мотивом и двигателем капиталистического производства, исключают обмен эквивалентами стоимости, связанными с рабочим временем. Тем не менее, закон стоимости доминирует в капиталистической экономике и её развитии.

Исходя из этого, легко предположить, что закон стоимости применим и при социализме, поскольку для рациональной экономической деятельности здесь также необходимо учитывать время труда. Но рабочее время становится стоимостью только в условиях капитализма, при котором необходимая социальная координация производства возлагается на рынок и отношения частной собственности. Без капиталистических рыночных отношений не существует закона стоимости, хотя трудовое время все равно должно учитываться для того, чтобы приспособить общественное производство к общественным потребностям. В этом последнем смысле основные принципы коммунистического производства и распределения говорят о среднем общественном времени труда.

Авторы отмечают, что трудовое время уже предлагалось в качестве экономической единицы учёта до них. Они считают эти предложения неадекватными, поскольку они относятся к производству, но не к распределению и, таким образом, остаются связанными с капитализмом. По их мнению, среднее общественное время труда должно одновременно относиться и к производству, и к распределению. Здесь, однако, кроется трудность и слабость в исчислении рабочего времени, на которую уже указывал Маркс и на которую он не нашёл другого ответа, кроме отмены распределения рабочего времени через реализацию коммунистического принципа «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

В своей критике Готской программы немецкой социал-демократической партии Маркс утверждал, что равное распределение, связанное с затратами рабочего времени, приведёт к новому неравенству, поскольку производители различаются по своей способности к труду и по своим личным обстоятельствам. Одни выполняют больше работы за то же время, чем другие, у одних есть семьи, которые нужно содержать, а у других нет, так что равенство распределения, связанное с рабочим временем, имеет следствием неравенство в условиях потребления. «При равном труде — писал Маркс, — и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным». Однако, хотя он и считал эти злоупотребления «неизбежными на первом этапе коммунистического общества», он не рассматривал их как коммунистический принцип. Когда авторы «Основных принципов» утверждают, что их «изложение является лишь логическим применением идей Маркса», это верно лишь в той мере, в какой эти идеи относятся к фазе социалистического развития, в которой ещё господствует принцип обмена эквивалентов, но которая должна завершиться при социализме.

Для Маркса было само собой разумеющимся, что «всякое распределение средств потребления является лишь следствием условий производства». «Если материальные условия производства являются совместной собственностью самих рабочих, — пояснял он, — то и распределение средств потребления будет иным, чем сегодня». Возможное недовольство распределением, привязанным к рабочему времени, не может быть преодолено путём разделения производства и распределения, поскольку контроль над производством со стороны производителей включает в себя и контроль над распределением, так же как и государственное определение распределения — распределение сверху — включает в себя и государственный контроль над производством. Авторы «Основных принципов» справедливо подчёркивали, что производителям должно быть предоставлено полное право распоряжения своей продукцией, но требует ли это право распоряжения также распределения, связанного с равным рабочим временем, — это другой вопрос.

В высокоразвитых капиталистических странах, т. е. в странах, где возможны социалистические революции, общественные производительные силы достаточно развиты, чтобы производить изобилие средств потребления. Если учесть, что, безусловно, более половины всего капиталистического производства и связанной с ним непроизводительной деятельности (не говоря уже о существующих неиспользованных производственных возможностях) не имеют никакого отношения к человеческому потреблению, но могут найти «смысл» только в иррациональном капиталистическом обществе, то становится ясно, что в условиях коммунистической экономики может быть произведено такое изобилие средств потребления, которое делает излишним подсчёт индивидуальных долей.

Однако актуализация и без того высокого потенциального изобилия предполагает полную переориентацию общественного производства на реальные потребности производителя. Преобразование производства капитала в производство, ориентированное на потребности человека, несомненно, не только приведёт к отмене капиталистических отношений, но и изменит индустриально-техническое развитие, а также спасёт от угрозы будущее человеческого существования в целом.

Хотя «Основные принципы» справедливо подчёркивают, что производство контролируется воспроизводством, и хотя отправной точкой коммунистического производства может быть только конечная точка капиталистического производства, новое общество, тем не менее, требует изменения целей производства и адаптированных к нему методов производства. Соответствующие этим изменениям меры и их результаты определят, будет ли распределение осуществляться в соответствии с долей производства или в соответствии с изменяющимися реальными потребностями. Более того, вполне возможно, что частичное разрушение производственной базы в результате классовой борьбы, связанной с социальными изменениями, исключит организацию распределения на основе рабочего времени, не препятствуя, таким образом, равному распределению — например, посредством нормирования. И это равное распределение могло бы быть обеспечено непосредственно самими рабочими, без отвлечения на расчёт рабочего времени. Однако базовые принципы основаны, так сказать, на «нормальной» коммунистической экономической системе, то есть на системе, которая уже полностью утвердилась и воспроизводит себя в новой форме. В таких условиях распределение, связанное с трудовым временем, кажется излишним.

Однако требуемое «Основными принципами» «точное соотношение производителя и продукта» включает только индивидуальную долю производства — за вычетом той её части, которая направляется на общественное потребление и воспроизводство общественного производства. Процесс обобществления выражается в уменьшении индивидуального и увеличении общественного потребления, так что коммунистическое развитие стремится к отмене учёта рабочего времени в распределении. Безрыночная экономика требует объединения потребителей в кооперативы с непосредственной связью с фабричными организациями, в которых индивидуальные желания в отношении потребления, а значит и производства, могут найти своё коллективное выражение. К сожалению, эта часть «Основных принципов» наименее проработана, хотя именно предполагаемая свобода потребления в рыночной экономике используется в качестве апологии капитализма. Но определить потребительские нужды вполне возможно и без рынка, причём гораздо лучше, чем сам рынок, поскольку в коммунистическом обществе устраняются искажения рыночного спроса, вызванные классовым распределением.

И в производстве требование «точного расчёта» может привести лишь к приближенному расчёту, поскольку сам процесс труда и воспроизводства подвержен постоянным изменениям. Определение среднего общественного времени труда для всего производства требует определённого времени, а достигнутое определение всегда устаревает по отношению к реальному воспроизводству. «Точность» относится к моменту времени, который прошёл, но его нельзя изменить, как бы ни сокращалось время определения с помощью современных методов и инструментов. Таким образом, среднее рабочее время в обществе подвержено постоянным изменениям. Однако это отсутствие «точности» не является серьёзным препятствием для расчёта общественного производства и воспроизводства, будь то на прежнем или более высоком уровне производства. Только фактическая ситуация будет отклоняться от расчётной, и только в отклонениях проявляется реальное состояние производства. Расчёт рабочего времени — это не вопрос полного соответствия между временем производства, полученным при помощи расчётной единицы, и средним временем труда, фактически примененным и полученным в результате производства, а необходимость организации и распределения общественного труда, которая по своей природе может быть только приближенной. Однако для плановой коммунистической экономики больше ничего и не требуется.

Авторы «Основных принципов» хотят организовать производство таким образом, чтобы «точные отношения между производителем и продуктом стали основой общественного производственного процесса». Они считают это «основным вопросом пролетарской революции», поскольку только так можно избежать создания аппарата, возвышающегося над производителями. Только определив отношения между продуктом и производителем, можно «отменить задачу менеджеров и администраторов по распределению продукта». Речь идёт о самоопределении распределения производителями как непременном условии бесклассового общества. Однако определение точных отношений между производителем и продуктом может быть результатом только успешной пролетарской революции, которая реализует систему советов как социальную организацию. В этом случае необходимость в управлении производственным процессом с точки зрения распределения может быть устранена. Можно представить себе нерегулируемое распределение потребительских товаров так же хорошо, как и регулируемое, не способствующее созданию новых привилегированных классов. С другой стороны, само по себе допущение нормы распределения не является достаточной гарантией построения коммунистической экономики, которая должна быть ориентирована не только на долю производителей в общественном продукте, но и на материальные условия общественного производства.

При капитализме распределение лишь внешне регулируется рынком. Хотя производство должно реализовываться через рынок, сам рынок определяется производством капитала. Именно производство меновой стоимости и накопление капитала лежат в основе производственного процесса. Потребительская стоимость в производстве — это лишь средство для увеличения меновой стоимости. Реальные потребности производителей могут быть учтены лишь в той мере, в какой они совпадают с принуждением к накоплению. Производство как производство прибавочной стоимости в рыночной экономике автоматически регулируется отношениями обменной стоимости, которые если и совпадают, то лишь случайно, с отношениями потребительной стоимости. Коммунистическое общество производит для использования и поэтому должно приспосабливать производство и распределение к реальным общественным потребностям. Для того чтобы придерживаться какой-либо нормы распределения, производство должно быть сначала поставлено под сознательный контроль. Распределение предшествует производству, даже если оно определяется потребностями потребителей. Но организация производства требует гораздо большего, чем точное определение отношений между производителем и продуктом; она требует контроля над потребностями и производственными возможностями всего общества в их физической форме и соответствующего распределения общественного труда.

Отказ от централизованного управления производством и связанного с ним государственного распределения в «Основных принципах» основан на опыте России, который, однако, относится не к системе советов, а к государственному капитализму. Но и здесь производство и распределение — дело не плановых органов, а государства, которое использует плановые органы как средство. Именно политическая диктатура государственного аппарата над рабочими, а не планирование экономики, привела к новой эксплуатации, в которой могут участвовать и плановые органы. Без политической диктатуры государственного аппарата рабочим не пришлось бы подчиняться централизованному управлению производством и распределением.

Первым условием коммунистического производства и распределения является то, что никакой государственный аппарат не возвышается над советами, что «государственная» функция, т. е. подавление контрреволюционных стремлений, осуществляется рабочими, организованными в самой системе советов. Партия, как часть рабочего класса, стремящаяся к государственной власти и утверждающая себя в качестве государственного аппарата после захвата власти, несомненно, попытается поставить производство и распределение под свой контроль и воспроизвести этот контроль, чтобы сохранить своё завоёванное положение. Если большинство контролируется меньшинством, то эксплуатация может продолжаться. Система советов не может позволить государству существовать рядом с ней, не лишая себя власти. Но без этой отдельной государственной власти любое планирование производства и распределения может осуществляться только системой советов. Плановые органы сами становятся предприятиями, наряду с другими предприятиями, которые сливаются в единое целое в системе советов.

В этом контексте необходимо также отметить, что состав рабочего класса также подвержен постоянным изменениям. Основные принципы базируются на промышленном пролетариате, объединённом на фабриках, как на социально решающем классе. Система советов, основанная на фабриках, определяет социальную формацию и заставляет другие классы, например, независимых фермеров, интегрироваться в экономическую систему. За последние сорок лет рабочий класс, то есть класс наёмных работников, значительно увеличился, но количество фабричных рабочих по отношению к массе населения уменьшилось. Часть служащих работает вместе с рабочими на фабриках, а другая часть трудится в сфере распределения и управления. В связи с наукообразием производства университеты также можно отчасти считать «фабриками», поскольку производительные силы науки стремятся превзойти производительные силы непосредственного труда. И хотя при капитализме прибавочная стоимость может быть только прибавочным трудом, каким бы ни было состояние науки, общественное богатство при коммунизме представлено не растущим трудом, а постоянным сокращением необходимого труда благодаря научному развитию, избежавшему капиталистических барьеров. Производство становится все более социализированным благодаря вовлечению все более широких масс в производственные процессы, которые теперь могут существовать только в самой тесной связи и благодаря взаимопроникновению всех видов труда. Одним словом, понятие рабочего класса расширяется; уже сегодня оно охватывает больше, чем сорок лет назад. Меняющееся разделение труда уже содержит в себе тенденцию к уничтожению профессиональных различий, разделению умственного и физического труда, фабрики и офиса, рабочего и руководителя; процесс, который, включая всех производителей в теперь уже социально ориентированное производство, может привести к системе советов, фактически охватывающей все общество и, таким образом, положит конец классовому правлению.

Можно, конечно, разделить недоверие «Основных принципов» к «лидерам, экспертам и учёным», которые претендуют на контроль над производством и распределением, но при этом не признавать, что, помимо лидеров, эксперты и учёные сами являются производителями. Именно система советов ставит их в равное положение со всеми остальными производителями и лишает их того особого положения, которое они занимают при капитализме. Однако, поскольку социальные рецидивы всегда возможны, очевидно, что система советов может и распасться, например, из-за отсутствия заинтересованности производителей в своём самоопределении и передачи функций совета органам внутри системы советов, которые становятся независимыми от производителей. Авторы полагают, что смогут предотвратить эту опасность с помощью «нового расчёта производства как общей основы производства». Но так как этот расчёт производства должен быть сначала введён, ожидаемый от него эффект может быть снова потерян в результате ряда модификаций. Однако, по мнению авторов, введения, достигнутого однажды, оказывается достаточно. Они защищаются от обычного для государственного капитализма «личного командования», который должен быть устранён «фактическим ходом производства» и его контролем через воспроизводство.

Новая система производства и распределения сама гарантирует здесь коммунистическое общество, хотя в действительности «фактический ход производства» гарантируется только людьми. При капитализме тоже есть «фактический ход производства», а именно тот, который задаётся законом рынка и которому подчиняются все люди. Здесь система господствует над людьми. Однако эта фетишистская система лишь скрывает реальные социальные условия эксплуатации человека человеком. За экономическими категориями стоят классы и индивиды, и там, где фетишизм системы прорывается наружу, обнаруживается открытая борьба классов и индивидов. Хотя коммунизм также является социальной системой, он устанавливается не над людьми, а через людей. У него нет собственной жизни, которой люди вынуждены подчиняться; «объективный ход производства» заказывается людьми, но людьми, объединёнными в систему советов.

Этих нескольких возражений должно быть достаточно, чтобы показать, что «Основные принципы» — это не законченная программа, а первоначальная попытка приблизиться к проблеме коммунистического производства и распределения. И хотя «Основные принципы» имеют дело с общественным строем, который всё ещё находится в будущем, они также являются историческим документом, проливающим свет на состояние дискуссии в прошлом. Их авторы были связаны вопросами обобществления, поднятыми полвека назад, и некоторые из их аргументов с тех пор утратили свою актуальность. Тогдашний спор между учёными-исследователями и представителями рыночной экономики, в который вмешались «Основные принципы», отвергнув обе группы, теперь подошёл к концу. В целом социализм рассматривается уже не как новое общество, а как модификация капитализма. Рыночные экономисты говорили о плановой рыночной экономике, а плановые экономисты используют рыночную экономику. Организация производства с точки зрения потребительной стоимости не исключает неравномерного распределения потребительских благ путём манипулирования ценами. «Экономические законы» понимаются как независимые от общественных формаций, и в крайнем случае остаётся спор о том, какая смесь капитализма и социализма была бы более «эффективной».

«Экономический принцип», т. е. принцип экономической рациональности, который якобы лежит в основе всех общественных порядков и который представляет себя как максимальное осуществление экономических целей при наименьших затратах, на самом деле есть не что иное, как обычный капиталистический принцип производства прибыли, который всегда стремится к максимальной степени эксплуатации. Поэтому «экономический принцип» рабочего класса есть не что иное, как отмена эксплуатации. Этот «экономический принцип», из которого вытекают «Основные принципы», остаётся за ними и по сей день. Помимо очевидной эксплуатации рабочих в так называемых «социалистических» странах, академическая болтовня о социализме в капиталистических странах сосредоточена только на государственно-капиталистических системах. Под «социалистической собственностью» на средства производства всегда понимается государственная собственность; административное распределение товаров, с рынком или без него, всегда остаётся вопросом централизованных решений. Как и при капитализме, эксплуатация обеспечивается двумя способами: за счёт продолжающегося отделения производителей от средств производства и за счёт монополизации политической власти. А там, где трудящимся предоставлено или навязано своего рода «право на самоопределение», рыночный механизм добавляет к государственной эксплуатации самоэксплуатацию. Какими бы слабыми местами ни обладали «Основные принципы», в сложившейся ситуации они остаются сегодня и завтра отправной точкой для всех серьёзных дискуссий и усилий по построению коммунистического общества.

Перевод с немецкого: Ndejra, по “Grundprinzipien kommunistischer Produktion und Verteilung. — Kollektivarbeit der Gruppe Internationaler Kommunisten (Holland)” 1930. Reprint Rüdiger Blankertz Verlag, Berlin, 1970. Einleitung von Paul Mattick, 1970. https://www.marxists.org/deutsch/archiv/mattick/1970/02/einleitung.htm