Реч#порт публикует июльскую подборку в рамках проекта «Новосибирская поэзия: 12×12». На этот раз стихотворения выбраны поэтом Иваном Полторацким, а сопровождают их картины Юлии Баталëвой.

Январская подборка

Февральская подборка

Мартовская подборка

Апрельская подборка

Майская подборка

Июньская подборка

Для тех, кто только присоединился: в чëм суть проекта «Новосибирская поэзия: 12×12»? В течение 2020 года 12 экспертов, приглашённых редакцией, опубликуют на страницах Реч#порта подборки, составленные из самых важных, на их взгляд, стихотворений в истории новосибирской поэзии, и прокомментируют свой выбор. В каждой подборке будет представлено 12 стихотворений, написанных 12 разными авторами. Тексты, уже опубликованные в рамках проекта, не должны повторяться в последующих публикациях. Каждая публикация будет сопровождаться визуальным рядом, составленным из работ новосибирских художников.

Я хотел бы назвать эту подборку «Женская поэзия Энска» или «Поэзия Жэнска» и включить в неë множество прекрасных имëн, но ограничен только двенадцатью. Надеюсь, что когда-нибудь выйдет большая антология с таким же или похожим названием. В подборку были включены голоса тех женщин, жизнь которых так или иначе связана или была связана с Новосибирском, кто оставил и продолжает оставлять свой след в культурном пространстве этого сложного города, делая его терпимее, интереснее и живее. Новосибирск имеет привычку быстро забывать своих героев, память этого места весьма коротка, но я хотел бы напомнить о тех, кто сейчас не на слуху, но заслуживает внимания; кто прекрасно пишет, но редко публикуется; кто дорог моему сердцу, но скромен и молчалив; а другие о них, может быть, ничего и не скажут. Некоторые из этих стихов я помню наизусть, некоторые спрятаны в книгах, которые я храню дома, некоторые с трудом находятся в интернете. Если я кого-то не упомянул, то прошу не обижаться, очень важно помнить всех, кто здесь был, чтобы не пропасть в безвременье. Думаю, что для этого и существует проект «Новосибирская поэзия: 12×12». Спасибо.

Юля Баталёва

Юля — что называется, «гений места». Это человек, талантливый во всëм: в музыке, живописи, в поэзии и в науке. Более того, Юля обладает редчайшим талантом создавать живые пространства: если Юле понадобится, то она превратит пустыню в сад. Не сразу, но найдëт способ это осуществить. Юля очень много сделала для культуры Академгородка, но результаты еë трудов не находятся на поверхности. Я, кажется, полжизни наблюдаю за тем, как работает Юля, и надеюсь, что буду наблюдать за этим ещë столько же. Подборка оформлена Юлиными картинами. Стихотворение взято из книги «Люди красивы» (Новосибирск, «Академиздат», 2018). Это одна из первых музыкально-поэтических композиций, сделанных в рамках нашего совместного с Юлей проекта «Открытие порта». Я помню его в мельчайших интонационных оттенках, и это стихотворение всегда напоминает о такой музыке, которая нам всем необходима, а может, и является ей, кто знает.

Такая музыка

Хочется, чтобы в вальсе отчаянном

Билась — кружила

Такая музыка, чтобы только моя,

Незамаранная,

Никем неуслышанная —

Под руки подхватывала

И снежной лавиной со склонов

Заспанных дней

Сводила.

С грохотом, настолько в мелодию

Входящим,

Чтобы казалось — это река…

Это небо.

Такое, что если ещë хоть

Каплю серого, тëмного —

И рванется молния — литаврами

На полотнища тучи раскалывая.

Такое, что если ещë хоть

Одним вздохом оно

Пополнится, разойдëтся по швам

И выпустит ветер

Фаготами

Волынками

Кричащий

Неудержимый…

Такое, что если ещë хоть

Один птичий стон в него вольëтся,

Прохудится небо в тех местах,

Где звëзды приколочены,

И дождь понесëт в каждой своей частичке

Сотни смычковых

Контрабасов

Виолончелей

Скрипок…

Это гроза.

Гроза на мир обвалится

Разродится

Новой мелодией…

Хочется такой музыки,

Чтобы от первых звуков стало невыносимо

Тошно, горько и безразлично,

Чтобы удар за ударом ноты обрушивались

На плечи тугими струями

Струнами

Роялей

И палочка дирижерская

Указывала тебе — вот, вот она

Твоя вина.

Твоя слабость, твоя непростительность…

Непрощëнность.

Всë, что вымалчивалось, вымучивалось

Двадцать три моих

Выплыло на поверхность мелодии

И уже не скрыть.

Смотрите.

Идëт гроза, близится.

Слушайте.

Ирина Кузнецова

Ирина Кузнецова — прекрасный художник и дочь гениального (это не преувеличение) новосибирского художника-керамиста. Ирина долго жила в Новосибирске, занималась здесь живописью, писала стихи, ставила спектакли. Также Ирина оформляла номера контрконтркультурного журнала «Трамвай», существовавшего в Новосибирске в начале 2010-х годов. Работы Ирины можно посмотреть здесь.

Ирина давно уже уехала из Новосибирска, но след оставила яркий. Мои представления о красоте растут из этого стихотворения.

+ + +

моя бессовестная юность

к весне стечëт, как шаль с плеча.

не запечатав, закричать,

как волновалась и волнуюсь.

а ты смеялся, редко целясь

от сердца в сердце: будь, сбывайся.

от звука — судорогой челюсть

сводило, как мосты над майской

рекой. во мне вскипала разом

армада красок, слов горячих,

чтоб красоту голодным глазом

удить с прилежностью рыбачьей.

Татьяна Злыгостева

Татьяна Злыгостева — ещë один поэт, уехавший из Новосибирска. Стихи Татьяны состоят из множества тонких и точных деталей, положенных на хорошо узнаваемую ритмическую волну. Поэт, филолог и музыкант Анатолий Квашин однажды прочувствовал еë и положил «Сырость травы» на музыку. С тех пор я только так его и слышу. Стихи Татьяны ассоциируются у меня не столько с Новосибирском, сколько с Академгородком. Пожалуй, более академовского поэта я и не знаю. Дело в том, что Татьяна пишет на языке растений, произрастающих здесь, знает их имена. Городские камни тоже отвечают на еë вопросы, но жизнь всë равно стремится к уходу в лес. Не знаю, как там Москве, но Новосибирску очень не хватает таких пространств и таких стихов.

+ + +

Сырость травы обещает ночь,

Полную запахов до краев.

Тишину пытается растолочь

В пыль железнодорожный рев,

А куст малины вздыхает спело.

Вермут, сахар-песок, печенье.

Не заметив, что солнце село,

Георгин продолжает самосожженье.

Вот комета (август!) ушла в пике —

И куда-то туда, за крышу.

Продолжай говорить на неведомом языке —

Все равно я тебя не слышу.

Алина Морковина

Алина Морковина — секретный поэт Академгородка, очень трогательный и ироничный. Алина — превосходный музыкант и в основном пишет песни, как бы отказываясь от стихов, но тексты еë песен сами по себе — отличные стихи. А тут чистая поэзия, как глоток холодного виски на берегу Обского водохранилища.

+ + +

В ночь изоляции все мы вышли к барьеру,

спели Аве Мария хриплыми голосами

и разошлись на две стороны: глупо стреляться,

всë исчезает и так, всë и так исчезает.

Те, что ушли на юг, миновали оленью ферму

Давида и Понт, Средиземное море, ночной Харакавет,

Александрию, Каир, Самалут, Нджамену,

не были съедены львами в Африке чëрной,

не торговали оружием в Африке белой,

и, наконец, рассеялись по побережью

рыбой, пингвинами, котиками морскими.

Те, что ушли на север — ушли на север,

больше никто их не видел, никто не слышал.

И никого не осталось, чтобы размежить веки,

вымыть сначала ступни, затем ладони,

встать у барьера и выстрелить вверх ракетой

красного цвета, как кровь из своих артерий.

Глупо стрелять — всë и так исчезает. Уже исчезло.

Светлана Копылова

Светлана Копылова — поэт, вернувшийся в Новосибирск, и больше известный за его пределами, но сохраняющий особенную эклектику, как мне кажется, характерную для новосибирских поэтов. Для полноты возьму пару стихотворений. Другие новосибирские стихи Светланы Копыловой можно прочитать в TextOnly, №48 (1'19) [1].

+ + +

на правом берегу Ини

— Иня подходит к Оби —

карта становится вертикальной

и пока берег скатывается вниз

сам себя отсчитывает

падаю лес

падаю палка

падаю куст

падаю снова лес

по дороге встречает

снег, ещë один снег,

собственную смерть,

смотрит в ясные небеса

чтобы не умереть

останавливается в какой-то складке

полшага стоит на ступеньке

дальше снова снег

+ + +

формы снега

отсеиваются: зелëный, зеркальный, сладкий

рост сугроба: человеческий, собачий, кустарник

сугроб справа

забирает полностью ботинок

правую ногу до колена

сугроб слева, что делает

три собаки

выспрашивают

что-то хочет спросить, нет, у меня нет этого

в каждой собаке по сугробу

какого роста, что делает

___________________________________________

[1] http://textonly.ru/self/?issue=48&article=39091

Татьяна Крылова

Татьяна Крылова — поэт, который стремится к незаметности. Это нужно для того, чтобы выбрать самый удобный угол для наблюдения. А Новосибирск и его окрестности Татьяна знает как свои собственные пальцы. К тому же Татьяна — прекрасный фотограф и вдумчивый наблюдатель, что особенно ценно для города и леса. Неопубликованная подборка стихотворений Татьяны называется «Невидимые фотографии», это многое говорит о еë поэтике. В этом стихотворении два типичных новосибирских пейзажа: городской и лесной. Местный житель легко определит местонахождение этих пейзажей. Такие стихи рождаются от первого взгляда на них.

+ + +

На задворках сознания

Смотрит хмурое небо

Тишина мироздания

Стала корочкой хлеба

Камень, камень, поребричек

И сухой островок

У сентябрьских белочек

Под сосной погребок

Дождик, дождик сверкающий

Первомайский фонтан

Прокатился по клавишам

Твой прощальный орган

Екатерина Ким

Екатерина Ким — поэт танцующий, восторженный, живущий изо всех сил по неведомым траекториям. У Кати много замечательных стихов, но только одна тонкая книжка «Знаки на коже» (издательство «Здесь», Новосибирск, 2019). Стихотворение, включëнное в подборку, посвящено скульптуре «Моя Сибирь», находящейся в Наукограде Кольцово. Скульптор Арам Григорян изобразил тонконогую бронзовую девочку, жизнерадостно выпрыгивающую из огромного шара с вертикальной трещиной посередине. Изящный экфрасис Екатерины Ким добавляет к памятнику ещë одно — хронологическое — измерение. Мне тоже идти до него несколько минут, но они всегда происходят не со мной, отделяясь радужным шаром. И всë из–за двадцатиметрового памятника трещине мира. Такие дела.

+ + +

От меня в двух минутах —

памятник трещине мира,

шар, расколотый человеком

/скорлупа ненасытного эго/

куда достоверней его жернова

были бы — любой дар

перетрут

то ли в пыль, то ли в пепел,

но ранит не это,

а те две минуты,

что происходят всю жизнь уже не со мной:

всë, что я видел — уже не я,

всë, что я знаю — уже не я,

всë, что я сделал — уже

отделилось,

уплыло, как радужный шар,

в двух минутах —

цементная глыба.

Валерия Яковлева

Валерия Яковлева — поэт тихий и, я бы сказал, тончайший. Валерия — урбанист и хорошо знает историю старых новосибирских домов, хоть и сама она родом не из Новосибирска, но воплощает в себе нечто чрезвычайно важное, что должно быть в каждом городе, хоть ненадолго.

Венера Коченëво

привезли венеру из коченëво. привезли в коричневой мягкой коробке, которая вся вкривь и вкось блестела скотчем. фломастером зелëным сверху так и написали:

венера коченëво

коробку мы вспороли канцелярским ножом, а отогнув картонки, ощутили вдруг на носах и щеках что-то колющееся, что-то, что вкусно пахло

это были

опилки

…

…

…

…

…

а венеры не было. из махрового прямоугольника опилок выпирал только мааленький треугольник носа — египетская пирамида в пустыне. тогда восемь рук скрылись где-то внутри коробки, ухватили кто за ноги, кто за спину

/водопады стружек/

и кажется

ей холодно

поставили. и не рисовали еë никогда — она нам была вместо ëлки. стеклянными бусами перевязав гипсовый живот

свет выключали

Дарья Валова

Дарья — яркая высокая девушка, всë время танцующая фламенко. Этот дробный стук-перестук слышен и в стихах Дарьи, полных шума и ярости. А также нежности и тишины.

+ + +

Чего я боюсь:

Больниц,

Поликлиник,

Госучреждений,

Смерти,

Больших насекомых,

Пьяных людей (включая себя),

Сделаться скучной,

Сдаться, предать, разлюбить.

Откуда, откуда такая свобода?

Что же с ней делать?

Что я люблю:

Танцевать,

Купаться ночами,

Петь песни чужих революций,

Слушать чужие рассказы,

Жить в заповедном мире

Собственных снов

И не выглядывать в жизнь.

Тут-то обитель блаженных.

Что же мне делать, что делать? —

Поджечь и смотреть, как горит.

Откуда, откуда такая свобода?

Огненный столп на окраине моря —

Вопросительный знак на Обском горизонте

Что делать, что делать, когда

Станет безвыходно гнусно —

Ни вдоха, ни выдоха,

Ни юности, ни революции? —

спрашиваешь, стервенея

(следующая остановка — «Массандра») —

Что делать?

Стреляй, Алика! Стреляй, Гедда!

Откуда такая свобода?

Екатерина Рябова (Странгел)

Катя родилась и погибла в Новосибирске, успев написать множество неожиданных и радикальных стихов себе в будущее, которое наступило слишком рано, так что мы не узнаем, никогда не узнаем, что там дальше. Но прекрасные Катины друзья и родственники сделали очень хорошую книгу стихов «Разблокировано достижение». Это превосходная книга, ей можно гордиться, но, главное, еë можно читать в настоящем, в котором мы только-только начали догонять Катины стихи.

Угнетающе современный патриотизм

провод наушников принял хрупкую жëсткую форму.

монотонные мелкие вихри ровняют дорогу.

сегодня первое декабря,

сегодня первое декабря,

двадцать пять за бортом, и добро пожаловать на улицу Пирогова,

где вас ничто не заставит разуться в прихожей[1].

(главный корпус, писали где-то, похож на больницу —

это неверно. иная больница[2] больше).

именно эта среда любых понедельников дольше.

мгновенный декабрь совершенно случайно сравнял

показаниями gweather-applet’а[3] мой Н. и твою Москву.

я листаю твит-ленту, на нецензурных не закрывая глаза.

«наконец тебе плохо так, как и нам, Москва»,

сжав кулаки в рукавах, сигарету — в зубах, без энтузиазма курю.

ровное серое небо скорее рассеиватель, а не источник света.

монотонные мелкие вихри ровняют дорогу.

я могу провалиться среди Пирогова

по пояс так, что никто не заметит.

пользуясь случаем, хочу передать привет всему НГУ и, в частности, своему научному руководителю.

[1] см. «нежность» виа макулатура. жители академгородка настолько суровы, что у них фраза «достаю из груди плюшевых медвежат» вызывает вежливую непонимающую улыбку.

[2] тут должна была быть ссылка на принстон плейнсборо (см. доктор хаус), но и без неë вполне убедительно

[3] gweather-applet осторожно намекает на то, что у кого-то убунта, в которой на момент написания стихотворения стояло —23, а на момент написания комментария болтается ноль.

Оксана Васякина

Хоть Оксана Васякина и не родилась в Новосибирске, но несколько лет прожила в нëм и познакомилась с Леной Макеенко, которая в 2010 году организовала фестиваль «Поэмания», для многих ставший первой серьëзной встречей с современной поэзией. Помню, как Оксана читала поэму «Когда мы жили в Сибири» в Студии 312. Это произвело на меня большое впечатление, поэтому включаю в подборку первую часть большой поэмы. Будем считать, что она про всех нас, живущих в Сибири и никогда не покидающих еë. Полностью поэма здесь.

1

когда мы жили в сибири

денег ни у кого не было

и мать ходила на завод просто так чтобы не потерять работу

она поднималась в шесть утра

на кухне выпивала кофе и выкуривала сигарету

потом надевала дубленку и выходила на темную остановку Дружба

ждать заводского автобуса

я не помню какое в сибири лето, но помню страшные ослепительные зимы

и в моих воспоминаниях мать всегда в заиндевевшем автобусе смотрит сквозь мутное стекло на дорогу

у нее губы в жирной бордовой помаде

и над губами светлые усики покрыты инеем

она смотрит перед собой

на дорогу

наверное все было совсем по-другому

и она в своем автобусе говорила с бригадиром и работницей столовой

или вообще может быть она никогда не работала на заводе

сейчас мне кажется что она никогда не работала на заводе и мы никогда не жили в сибири

никто никогда не жили в сибири

а сибирь это такое место где никто никогда не бывали

а только и знают что говорить

когда мы жили в сибири

и строили ГЭС

я люблю еще рассказывать как мы детьми ходили на плотину в минус тридцать чтобы быть на льду

на большой белой равнине

но это все неправда

потому что память намного сложнее

и она сама в себя влагает разные вещи

про мою мать про меня про моего отца

который сибирь ненавидел

и я думаю что память это такое место

где ненависть и злоба превращаются в сантименты и боль

и память вмещает в себя все вещи которые никогда никогда никогда не случались с нами

Ирка Солза

Строго говоря, Ирка Солза не считает себя поэтом, но как художник работает не только с материальными объектами, но и с текстом. Текстовые фрагменты «Каталога простых машин» — интереснейшая поэзия, близкая французскому концептуализму. Посмотреть все машины можно здесь. Предлагаю рассмотреть машину «День и ночь» как поэтическую аллегорию Новосибирска.

День и ночь

40×60×20. Хлеб, лук, картон, лак, дерево, пенополистерол. При вращении происходит смена дня и ночи.

небесным городам соответствуют темные шрастры

античеловеческие подземные города с рабской моралью

инженеры, программисты, менеджеры

даже художники и скульпторы

(есть чем гордиться, как-никак родина

——————————————————————— конструктивизма)

политический строй — сатанократия

дальше вы сами всë знаете

в конце концов на теле мира расцветëт не роза

а рассохшаяся луковица

буханка хлеба, раздавленная сапогом