Идеи Александра Дугина важны для нынешней российской идеологии и популярны среди провластных групп, особенно православных патриотов — читателей канала «Катехон» или посетителей магазина «Листва». При этом, его влияние не ограничивается русскоязычным пространством — в последние годы он много упоминается в зарубежных СМИ, а в этом году у Славоя Жижека вышла книга с его именем в заглавии. Вместе с тем, Дугин вызывает резкое неприятие у оппозиционно настроенных граждан, часто воспринимаемый как фрик, риторический фигурант, и фашист. Эти оценки, сопровождающиеся слепой ненавистью, затрудняют анализ его философии.

От катехона до мессианства

Цель этого текста — проанализировать два ключевых понятия в политической философии Дугина: «катехон» и «Третий Рим». Эти идеи, развиваемые в работах «Метафизика Благой Вести» и «Русский Логос», помогают понять смысл понятий «Святая Русь» и «битва с антихристом». Недавно на ''Русском Соборе'' патриархом Кириллом было заявлено, что современная Россия ''выполняет роль катехона, удерживающего натиск глобализма''. Это заявление поднимает актуальность понятия катехона до предела. У Дугина оно разрабатывается особенно упорно.

Что стоит за подобными заявлениями? Библия не упоминает о Руси или её мессианской роли. Чтобы ответить на этот вопрос, надо начать с анализа религиозной аксиоматики, лежащей в основе этих идей. Хотя с светской точки зрения они могут показаться не подлежащими обсуждению, для понимания российской идеологии, которую Дугин формулирует, они требуют внимательного анализа.

Роль катехона: философия Дугина

Понятие катехон появляется у апостола Павла во «Втором послании к Фессалоникийцам»: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (греч. κατέχων — катехон — удерживающий). Катехон — это субъект, удерживающий силы беззакония, то есть препятствующий приходу антихриста. Павел не уточняет кто такой катехон, открыв многовековую традицию толкования. Дугин в книге ''Метафизика Благой Вести'' 1996 года (посвященной связи традиционализма с православием, это отдельная тема, которой мы сейчас не можем касаться) пишет, что ''катехон всегда трактовался в православной традиции как Царь''.

Через 25 лет, в первом томе «Русского Логоса», Дугин возвращается к идеи катехона, снова в русле этой интерпретации, и подробно развивает ее в связи с понятием ''Третьего Рима'', о чем мы скажем ниже. Катехон в философии Дугина означает сопротивление силам разрушения и беззакония. Субъект сопротивления — Россия, которая оказывается последним оплотом христианских ценностей. А Царь, глава государства — руководитель этого сопротивления.

Катехон и политическая мифология

Ни в одной из четырех книг в которых упоминается катехон, Дугин не знакомит читателя с историей толкования этого понятия. При этом, в его кандидатской диссертацией подобные научные правила соблюдены безупречно. Почему так произошло? Видимо, если бы он представил историю толкования катехона, то сильно ослабил основания тех политических выводов, которые ему нужны. Он вводит читателей в заблуждение, проведя связь Нового завета с Россией, толкуя катехона как царя. Такое толкование отсутствует в православной традиции осмысления Библии. Первое упоминание о катехоне как царе появилось в 1896 году в речи Иоанна Кронштадтского, утверждавшего, что самодержавие удерживает пришествие антихриста. Это был аккламационный текст по случаю коронации Николая Второго, он получил широкое распространение в белой эмиграции в 20е годы, ибо казался пророческим. В его логике власть большевиков — это власть антихриста. Последние времена не наступили, а этот текст утратил авторитет и подвергался критике. Например, богослов и местночтимый святой Даниил Сысоев в статье Богословские соблазны монархического движения 2001 года резко высказывается о трактовке императора, как катехона. В своих книгах Александ Гельевич ссылается на Кронштадского только один раз, в том духе, что он встраивается в многовековую историю однозначного трактования катехона как царя. Хотя ее не сущестует.

Политическое понимание катехона: примеры из истории

Теперь стоит обратиться к трактовке катехона в ранней Церкви. Изначальная интерпретация катехона была, как благодати Святого Духа. Тертуллиан в III веке первым предложил политическое понимание катехона. В своей работе «Воскресение плоти» он пишет, что катехон — это Римское государство, которое удерживает мир от наступления царства антихриста. В православной традиции его цитируют осторожно, ибо он был сторонником монтанизма, еретического учения, осуждённого Церковью. Это ещё один повод, почему Дугин стесняется приводить генеалогию.

После Тертуллиана политическое толкование катехона развивали два известных богослова: Иоанн Златоуст и Феофилакт Болгарский.

Златоуст, в V веке, рассматривает две возможные трактовки: катехон может быть как благодать Святого Духа, так и Римское государство. Он отмечает, что, если бы апостол Павел ''имел в виду благодать, он бы так и написал. Поэтому скорее всего это государство, Тертуллиан прав.'' Далее Златоуст оставляет открытым вопрос о точной природе катехона и не настаивает на его политической интерпретации.

Через шесть столетий Феофилакт Болгарский вновь затронул этот вопрос и добавил, что катехон может быть интерпретирован как «непрогнозируемое Божие определение», которое временно задерживает явление антихриста. То есть сила субъект которой не ясен и возможно откроется в конце времен. Тем не менее в конце своего размышления Феофилакт поддерживает точку зрения Златоуста.

Катехон как духовная сила

Таким образом, историческое и богословское понимание катехона значительно отличается от того, как его интерпретирует Дугин. В традиции христианского богословия катехон никогда не имел однозначно принятой интерпретации. Это подтверждается как ранними текстами Церкви, так и последующими богословами.

Толкования катехона: множественность взглядов

Василий Великий утверждал, что катехон — тот, кто защищает истинную веру, сдерживая ссоры и искажения вероучения среди христиан. Для него катехон — это не политическая сила, а духовный страж единства и чистоты веры: «Разногласия, будь то в заповедях Господних или в отношении друг к другу, приведут к открытию тайны беззакония».

Не мене интересное толкование предлагает Василий Кесарийский, который считал, что катехон — это тот, кто проповедует Евангелие народам, а, следовательно, держит мир в духовном равновесии, удерживая наступление антихриста.

Севериан Габальский, споря со Златоустом, утверждал, что катехон — это Святой Дух, который удерживает появление беззаконного. Такое понимание акцентирует внимание на духовной силе, а не на политической роли.

Блаженный Августин, комментируя слова апостола Павла о «удерживающем», признавался в их сложности и многозначности: «Я не понимаю этих слов». Он приводит несколько трактовок, включая предположение, что под «тайной беззакония» подразумевалась деятельность Нерона, а явление беззаконника могло относиться к будущему воскрешению Нерона которое произойдет в следствии усилению ересей в Церкви. Нерон воскреснет как Христос, но как царь погибели.

Как видно, однозначного понимания катехона никогда не существовало. И это противоречит утверждениям Александра Дугина, который пытается провести прямую линию от Нового Завета через Византию к современной России, чтобы обосновать сакрализацию российской власти.О том, как Россия связана с Византией в этой логике, будет сказано ниже.

Россия как Третий Рим: миф о богоизбранности

Идея о России как Третьем Риме (первый — Рим, второй — Константинополь) восходит к письмам монаха Филофея Ивану III (1522). Филофей подчёркивает мистический статус Руси. Он присоединяется к толкованию Златоуста и Болгарского, что катехон — это христианское государство. Катехон и Третий Рим в этом контексте — взаимозаменимые понятия. Осветим эту проблематику подробно.

Мистический статус Руси: осуждение и манипуляции

Филофей говорит, что Русь, — это христианская крепость, сдерживающая силы антихриста — катехон. Надо сказать, что на Соборе 1667 года было заявлено, что письма Филофея были написаны ''от ветра головы'', что Русь — одна их многих христианских стран и у нее нет особого духовного статуса. Это до сих пор официальная позиция Церкви. Даже если Кирилл заявит обратное, и это будет не в контексте Собора, его слова не изменят эту позицию.

Логика Филофея следующая — пока есть православные (не важно какой национальности, он ничего не говорит о русских), антихрист не явится, когда их захватят и убьют, то он придет. Русь — последнее государство в котором православные живут под защитой государства, но это может прекратиться, если они будут грешить. Как это произошло с Византией, которая пала за 70 лет до того, как Филофей пишет царю. Он просит Ивана Третьего следовать православию и быть милостивым с подданными. Иначе конец и явиться антихрист. Тут очень важна следующая связь — благополучие Руси зависит прежде всего от праведности ее жителей и царя. Когда праведность иссякнет, то внешние силы — персы, арабы, прорвутся на Русь, как это произошло с Византией. Эта семантика утрачивается в книгах Дугина. В его логике есть Россия и русские, которые уже духовные, уже в свете, а есть внешние враги, которым они противостоят. У Филофея иная позиция. Далее.

Дугин и его сторонники из писем делают выводы о «духовной исключительности» русского народа, быть русским — значит иметь особые духовные качества. Дугин и его соратники подменяют религиозные идеи националистическими, выдавая идеи национальной исключительности и божественного предназначения народа за укоренённые в православной традиции. Но эта традиция сложилась в средневековье, а тогда не было национализма, и важными считались вера и подданство.

Проекция национализма на средневековье

В Новом Завете говорится, что «для Бога нет ни эллина, ни иудея», и нет утверждений о том, что какие-либо народы обладают особой душой. Иисус Христос обращался ко всем людям, независимо от их этнической принадлежности, как это видно, например, из Притчи о Страшном Суде, где говорится, что каждому человеку в конце времен будут заданы одинаковые вопросы. Это подчеркивает, что все человечество по апостолу Павлу ''происходят от одной крови'' и обязано следовать универсальным моральным и духовным принципам. Идеи о «душах народов» стали распространяться позднее, на фоне ослабления влияния христианства. Тенденции, которую так часто Дугин критикует.

Упущенная цитата Филофея

Филофей, обращаясь к Ивану III, пишет о нем как о наследнике императора Константина, но важно отметить, что он не ограничивается этим комплиментарным акцентом. В другом отрывке, который Дугин не цитирует, Филофей обращается к царю с упреком: «перемени скупость на щедрость и немилосердие на милость», и призывает царя ''утешить плачущих и избавить обиженных''. Это имплицитное осуждение жестокости правителя Дугин намеренно игнорирует, потому что оно вступает в противоречие с его идеей о святости царя.

Идеи о богатстве и праведности

Филофей не только напоминает Ивану III о его ответственности за царствование, но и ставит под сомнение его отношения с богатством. Он цитирует слова, напоминающие заповеди о скромности: «не надеяйся на золото, и богатство, и славу: все это собирается и остается на земле». Филофей призывает царя помнить, что «богатство не в сокровищнице познается, но когда помогает нуждающимся». Эти слова имеют прямое отношению к учению апостола Павла о том, что «корень всякому злу — сребролюбие». Александр Дугин игнорирует эти строки, они напоминают идеи ФБК.

Александр Дугин проецирует национализм нового времени на средневековье, незаметно подменяя религиозные установления националистическими

Третий Рим и духовная миссия

Читая письма Филофея, можно легко убедиться, что идея Третьего Рима связана с осуждением двух предыдущих Римов, падших из-за отказа от христианских ценностей. Филофей увещевает царя: «Блюди и внемли», чтобы Третий Рим не повторил ошибок предшественников. Его наставления сводятся к одному посланию — «будь щедр и милосерден», поскольку милость и благочестие могут сохранить царство от упадка. Российский историк-медиевист Валерий Каравашкин подчеркивает, что для Филофея падение первых двух Римов связано с их изменой православию.

Письма Филофея представляют собой педагогический инструмент, в котором автор возвышает личность царя, ради того, чтобы напомнить о его обязанностях: «будь милостив и щедр, соответствуй своей роли». Писания наполнены комплиментами в контексте придворного этикета, но главный посыл — государственная миссия заключается не в накоплении богатства, а в милости к людям.

Дугин и критика власти

Если бы Дугин, следуя наставлениям Филофея, писал письма с просьбой к Путину отказаться от сребролюбия и ''избавлять обиженных от рук обидчиков'', то идея Третьего Рима нашла бы понимание среди, вероятно, подавляющего большинства российских граждан. Однако, Дугин предпочитает трактовать ее как утверждение богоизбранности русского народа, святости правителя и представление о Западе как царстве антихриста.

Филофей прямо указывает на жестокость царя и скупость, и нигде не говорит о его святости. Эти места Дугин не цитирует. Надо сказать, что в контексте Византии существовала традиций критики монахами царской власти за жестокость и любовь к деньгам и роскоши. Она начинается с епископа Константинополя Иоанна Злаотоуста — «роскошь дворцов, украшенных золотом и драгоценностями, ослепляет ум твой» и далее продолжается влость до XII века. Тогда монах Иоанн Китроний писал о бедственном положении крестьян, страдающих от налогообложения и коррумпированных чиновников и указывал на необходимость сострадания и справедливости, напоминая о христианском долге заботиться о бедных. Письма Филофея встраиваются в эту традицию с той разницей, что они очень осторожные. И это не мудрено, ибо Иван по воспоминания историков был мужчиной крайней жестким.

Историк Д. И. Иловайский в своих работах отмечал «суровый, деспотичный, крайне осторожный и вообще мало привлекательный характер» личности Ивана III. С. Герберштейн, побывавший в Москве уже при Василии III, писал об Иване: «…Для женщин он был до такой степени грозен, что если какая из них случайно попадалась ему навстречу, то от взгляда его только что не лишалась жизни». Не обошёл он вниманием и традиционный порок русских князей — пьянство: «во время обеда он по большей части до такой степени предавался опьянению, что его одолевал сон, причём все приглашённые были меж тем поражены страхом и молчали».

В общем, идея Третьего Рима, при изучении ее аспектов, оказывается далека от этатистского апломба и миссианизма.

О народе и его заблуждениях

В письмах Филофея также встречаются рассуждения о народе, которые Дугин, тоже не цитирует. Филофей указывает на важность соблюдения духовных практик: «в твоем царстве не осеняют люди себя правильно знамением святого креста». Это замечание может касаться различных нюансов крестоцелования, но неясность его интерпретации оставляет простор для интерпретаций.

Кроме того, Филофей не обходит стороной моральное состояние народа. Он осуждает распространение гомосексуализма на Руси, призывая царя искоренить «горький плевел», цитируя пророка Исаию. В этом контексте Филофей не делает акцента на «западной заразе», как это могло бы предположить современное трактование, а указывает на внутренний нравственный упадок. В письмах Филофея пишет, что русский народ много занимается гомосексуализмом, а Александр Гельевич в книге Метафизика Благой Вести пишет, что Филофей говорит, что на русских возложена мистическая миссия.

Этот фрагмент намекает, что сам автор подвержен подобным искушениям, и подчеркивает важность борьбы с ними. Это не попытка найти внешнего врага, а внутреннее преодоление духовных недугов.

***

Расхождения в трактовках катехона и Третьего Рима

Из вышесказанного можно заключить, что православная миссия и государственная роль в связи с катехоном — идея многозначная. Когда разные Святые Отцы трактуют одни и те же вопросы по-разному, выбор понимания остается за читающим.

Насилие во имя борьбы с антихристом

В свете указанных искажений и намеренных умолчаний мы видим до какой степени трудно пригнать православную традицию к идеям национальной исключительности и особой миссии российского государства. В контексте идей Александра Гельевича православие становится культурным оформлением национализма, для дискурса которого учение плотника из Назарета крайне неудобно. Заповеди, которые дал Христос — любовь к ближнему и любовь к врагам приостанавливаются. Идеи катехона и Третьего Рима открывают путь для оправдания любого насилия. Вель если основной задачей является борьба с антихристом — абсолютным злом в мироздании — то любое насилие становится допустимым в контексте этой борьбы. Это основные моменты, на который стоит обратить внимание в контексте идей Александра Дугина.