Парадокс в психологическом контексте представляет собой ситуацию, в которой логически противоречивые элементы сосуществуют и взаимодействуют, создавая уникальные возможности для модификации поведения и мышления. Психологическая природа парадокса коренится в фундаментальных особенностях человеческой психики, которая способна одновременно удерживать противоположные идеи, чувства и побуждения.

Центральным элементом психологического парадокса является феномен «двойной связи» («double bind») — коммуникативная ситуация, в которой человек получает два противоречивых сообщения одновременно, и любая реакция оказывается в определенном смысле «неправильной», поскольку закономерно исключает/игнорирует альтернативное сообщение. Г. Бейтсон, впервые описавший этот феномен, показал, что двойные связи не только создают психологические проблемы, но и могут служить инструментом терапевтических изменений (Bateson, at al., 1956; Bateson, 1972).

Вторым основание парадоксальных интервенций выступает «теория изменений второго порядка» (Watzlawick, Weakland, Fisch, 1974).

Основополагающим принципом теории изменений второго порядка является различение между двумя качественно разными типами трансформаций в системах. Изменения первого порядка представляют собой модификации внутри существующей системы, не затрагивающие ее базовой структуры, правил функционирования или организационных принципов. Эти изменения характеризуются линейностью, предсказуемостью и соответствием здравому смыслу. Они основаны на принципе гомеостаза и направлены на восстановление нарушенного равновесия посредством компенсаторных механизмов.

В контексте семейной терапии изменения первого порядка проявляются как попытки модификации симптоматического поведения через усиление или ослабление существующих паттернов взаимодействия. Родители, сталкивающиеся с деструктивным поведением ребенка, могут усиливать наказания или, напротив, проявлять большую снисходительность. Супруги, переживающие конфликт, могут пытаться улучшить коммуникацию или временно дистанцироваться друг от друга. Все эти стратегии остаются в рамках существующей системы представлений о проблеме и способах ее решения.

Изменения второго порядка, напротив, представляют собой качественную трансформацию самой системы, изменение ее структуры, правил функционирования и базовых принципов организации. Эти изменения характеризуются нелинейностью, непредсказуемостью и часто парадоксальностью с точки зрения обыденного сознания. Они не направлены на восстановление прежнего равновесия, а создают новое системное состояние с иными характеристиками стабильности и функционирования. Фактически эти изменения происходят на метауровне системы, например, когда меняются правила взаимодействия внутри системы, а не поведение отдельных ее членов.

Трансформация семейных трудностей на уровне решений «первого порядка» часто оказывается неэффективной: родители могут наказывать ребенка за плохое поведение, но он начинает вести себя еще хуже; супруги пытаются избежать конфликта, но тем самым приходит к еще большему напряжению. Парадоксальное предписание выступает инструментом изменений «второго порядка». Они позволяют прервать «порочный круг» простых решений — вместо борьбы с симптомом терапевт предписывает его, что останавливает дисфункциональные попытки решения проблемы «первого порядка». Через парадоксальные интенции меняется контекстуальность проблемной ситуации — симптом перестает быть «проблемой», которую нужно решить и становится «задачей», смысл которой нужно понять и реализовать.

Парадоксальные интенции в семейной психотерапии определяются различными механизмами, среди которых следует выделить когнитивные и метакогнитивные, аффективные и поведенческие. Рассмотрим их подробнее.

Парадоксальность предписаний связана с моделью когнитивного диссонанса. Л. Фестингер в данной концепции показал, как противоречивые когнитивные установки создают психологическое напряжение, которое способно мотивировать человека к изменениям (Festinger, 1957). Парадоксальные вмешательства намеренно создают в сознании клиента/семьи когнитивный диссонанс, предлагая интерпретации или предписания, которые противоречат привычным способам мышления или поведения.

Когда терапевт предписывает эскалацию симптома, который семья хочет устранить, возникает диссонанс между желанием избавиться от проблемы и необходимостью ее усилить и реализовать. Подобного рода диссонансная установка может разрешиться несколькими способами:

• семья может отказаться от выполнения предписания (что приводит к ослаблению выраженности симптома в силу такого отказа) — закономерная, но также парадоксальная реакция;
• по мере реализации предписания меняется отношение к симптому (что снижает его патологический характер и значение для семьи);
• обнаруживаются скрытых функций симптома (что открывает новые перспективы для терапии).

Парадоксальные вмешательства актуализируют метакогнитивные процессы, представляющие собой мышление относительно собственных когнитивных процессов (Flavell, 1976, 1979; Wells, 2009; Fisher, Wells, 2009).

Для объяснения метакогнитивного процесса А. Уэллс разработал модель саморегулирующей исполнительной функции (Self-Regulatory Executive Function, S-REF), которая стала фундаментом понимания метакогнитивных процессов в психотерапии. Центральным элементом модели является когнитивный аттенциональный синдром (Cognitive Attentional Syndrome, CAS), представляющий собой универсальный стиль персеверативной негативной обработки информации, включающий три основных процесса:

1)     беспокойство — цикличный когнитивный процесс относительно потенциальных угрозах и трудностей (в отношение семейной динамики это означает ментальное беспокойство относительно происходящего в семье);

2)     руминация — пассивная ментальная концентрация и навязчивые размышления, касающиеся негативных переживаний и их причин;

3)     мониторинг угроз — повышенное внимание к потенциальным опасностям и угрозам.

Уэллс выделяет две категории метакогнитивных убеждений, которые управляют CAS: позитивные и негативные. В семейной динамике эти типы метакогнитивных процессов выглядят следующим образом.

Позитивные метакогнитивные семейные убеждения:

• «Беспокойство о семье (о детях, о благополучии, о безопасности, и пр.) помогает мне подготовиться к предстоящим трудностям и даже снизить их возможные последствия»;
• «Размышления о прошлом моей семьи (о моих прошлых отношениях, о моих предках, о моих родителях, о моем детстве, и пр.) помогает мне лучше понять себя и происходящее в моей семье»;
• «Я должен/должна контролировать свои чувства/мысли/действия, чтобы снизить напряжение в отношениях (с детьми, с супругом, с родителями, и пр.)».

Негативные метакогнитивные убеждения:

• «Мои мысли (чувства, действия, импульсы) о моих детях (о будущем, об отношениях, в отношение моей супруги, и пр.) неконтролируемы и опасны»;
• «Я не могу контролировать свое беспокойство (за ребенка, за супруга, за родителей, за будущее семьи, и пр.), оно изматывает меня…»;
• «Если я не решу эту проблему (с деньгами, с образованием детей, с медицинским обслуживанием, с отношениями, и пр.), случится катастрофа…».

Парадоксальные предписания побуждают семью (или отдельных ее представителей) сознательно воспроизводить спонтанное (стереотипное) поведение, что неминуемо затрагивает метакогнитивный уровень оценки ситуации, во всяком случае такие предписания обеспечивают возможность выхода кого-то в семье (наиболее рефлексивный субъект семьи) на метакогнитивный уровень, где и происходит включение рефлексии автоматических паттернов мышления и реагирования, которые ранее срабатывали за пределами осознанности. Аналогом того, что в рамках когнитивной терапии обозначается понятием «метакогнитивный процесс», в системной семейной терапии обозначается понятием «системное видение». Фактические, через парадоксальные предписания мы запускаем системное видение семьи относительно самой себя и своей внутренней динамики.

Соотнося метакогнитивное видение семейной динамики с теорией логических типов Рассела-Уайтхеда, мы видим, что, если проблема существует на одном логическом уровне, ее решение должно осуществляться на более высоком логическом уровне (Whitehead, Russell, 1997). Попытки решить проблему на том же уровне, где она возникла и существует, оказываются неэффективны. Именно поэтому парадоксальные предписания переводят решение ситуации на более высокий логический уровень — в область системной осознанности.

Метакогнитивная (системная) осознанность позволяет семье:

• распознавать триггеры проблемного поведения;
• рефлексировать способы когнитивного обобщения (описания) и объяснения происходящего в семье — с отдельными ее представителями и подсистемами
• понимать последовательности мыслей, образов, чувств, фантазий, внутрисистемных связей и закономерностей, ведущих к эскалации симптома;
• развивать альтернативные способы интерпретации ситуаций, происходящих в семье, и их причин;
• создавать новые (альтернативные) стратегии реагирования.

Аффективный компонент парадоксальных предписаний связан с «парадоксом эмоциональной регуляции». Например, попытки специально подавить негативные эмоции часто приводят к их усилению, или — стремление к отыгрыванию дисфункционального удовольствия может парадоксальным образом уменьшать/блокировать это переживание. Парадоксальные вмешательства используют эти естественные эмоциональные парадоксы.

Когда семье предписывается переживать или выражать определенные эмоции сознательно и преднамеренно, например гневаться в определенное время или конфликтовать «по расписанию», это изменяет характер и интенсивность эмоционального ответа. Гнев, который должен быть выражен «по расписанию», теряет свою спонтанную силу. Тревога, которую нужно вызывать намеренно, становится менее автоматической и более контролируемой. Например, генерализированная системная тревога, которую испытывают в семье — предписание может звучать, как необходимость регулярно в течение пяти минут ежедневно в определенное время располагаться всей семьей совместно, и молча наблюдать за спонтанными мыслями относительно тревоги. Важно ничего при этом не делать и не разговаривать. Это время для спокойного совместного созерцания мыслей. После этого можно предложить провести «семейный совет» с обсуждением мыслей о тревоге и возникших чувств.

Парадоксальные вмешательства также позволяют проработать естественную эмоциональную амбивалентность человека, т. е. нашу способность одновременно испытывать противоположные чувства к одному и тому же человеку в семье или к ситуации. Семьи часто застревают в односторонних эмоциональных позициях, игнорируя амбивалентность своих чувств. Терапевтический парадокс помогает выявить и интегрировать противоположные эмоциональные аспекты, например, такие как: любовь и раздражение к близкому человеку; желание близости и потребность в автономии; стремление к изменениям и страх утраты близости; гордость за достижения и стыд за неудачи. Парадоксальные предписания также могут учитывать амбивалентность эмоциональной динамики, присущей семейной системе.

Поведенческие аспекты парадоксальных предписаний связаны в первую очередь с моделью реактивного сопротивления (Brehm, 1966; Brehm, Brehm, 1981). Дж. Брем в теории реактивного сопротивления показал, что люди имеют тенденцию противиться попыткам ограничить их свободу выбора или поведение. Когда человек ощущает, что его свобода действия, мысли или выбора находится под угрозой, возникает особое мотивационное состояние к сопротивлению угрозе ограничения или запрета. Это внутренний протест, связанный с нашим естественным стремлением восстановить утраченные возможности или перспективу. В семейной системе человек (в особенности это касается детей) может делать нечто противоположное тому, что от него требуется лишь потому, что стремится сохранить собственное чувство автономности и произвольности. Именно на этом механизме строится детский или подростковый негативизм.

 Парадоксальные вмешательства используют это естественное сопротивление конструктивным образом. Например, когда терапевт предписывает в той или иной форме намеренную реализацию проблемного поведения как разрешенного и если это предписание усиливается требованием и необходимостью (звучит как директива), это может восприниматься членом семьи или даже всей семьей (реактивное сопротивление семьи как целостной системы), как форму ограничения свободы по отношению к тому, чтобы не вести себя проблемно. Скрытое за директивой контекстуальное терапевтическое послание может звучать, как «я запрещаю вам вести себя не-проблемно — вы обязаны, вести себя преднамеренно проблемно, я требую от вас этого». В результате семья может начать спонтанно сопротивляться предписанию, что парадоксальным образом приводит к уменьшению нежелательного поведения.

Парадоксальные вмешательства изменяют режимы подкрепления проблемного поведения. Симптом, который ранее получал непреднамеренное и непредсказуемое дисфункциональное подкрепление (избегание ответственности, контроль над другими, отыгрывание конфликта/напряжения), при парадоксальном предписании получает предсказуемое контролируемое подкрепление, что снижает его мотивационную силу. Предписание для симптома трансформирует его функциональную нагрузку. Например:

• из способа привлечения к себе внимания, он становится выполнением предписанного задания;
• из способа избегания ответственности он становится предписанным проявлением покорности и послушания;
• из способа контроля над ситуацией, отношениями или над фигурой семейной системы он становится предписанной демонстрацией лояльности и сотрудничества.

Поведенческие, когнитивные, аффективные механизмы парадоксального функционирования семьи призваны обеспечить гомеостатичность семейной системы. В сумме все выше рассмотренные механизмы выступают элементами системной парадоксальности семейного функционирования.

Любая семейная система стремится к поддержанию внутреннего постоянства и стабильности, но этот процесс содержит встроенные парадоксы. Например, попытки сохранить стабильность внутрисемейных процессов могут приводить к ригидности, которая в итоге угрожает стабильности и адаптивности системы. Попытки внесения изменений в психодинамику семьи может вызывать сопротивление, которое еще больше закрепляет существующие дисфункциональные паттерны.

Парадоксальные вмешательства позволяют внести «путаницу» в работу системных дисфункциональных паттернов:

• предписания к стабилизации и эскалации симптома создают условия для его трансформации;
• намеренное и целенаправленное подкрепление проблемного поведения мобилизует ресурсы для ее преодоления;
• получение разрешения на сопротивление изменениям динамических или структурных параметров семьи — терапевтическая легализация отказа, недовольства, несогласия — способствует снижению необходимости сопротивляться.

В семейных системах причина и следствие дисфункционального, как и любого другого, поведения часто меняются местами, создавая циркулярные паттерны взаимодействия. Парадоксальные вмешательства используют эту обусловленность, вводя новые элементы в коммуникативные циклы (последовательности). Например, депрессия супруги вызывает тревогу у мужа, и это приводит его к попыткам помочь ей справиться с депрессией. Такая помощь, в свою очередь, усиливает ее чувство беспомощности и подавленности. Терапевт может предписать супруге «быть более депрессивной и беспомощной, тем самым помогая мужу заботиться о себе более интенсивно и продуктивно, чтобы он мог «совершенствовать» свою заботу». Логика парадокса — это логика абсурда, и в данном случае абсурд способен нарушить когнитивную целесообразность привычных моделей коммуникации и стереотипную бессознательную цикличность поведенческих паттернов, имеющих место внутри семейной системы.

Системная парадоксальность когнитивных, аффективных и поведенческих процессов включает в себя и экзистенциальное измерение. Ключевой экзистенциальный парадокс, присущий как индивидуальности человека, так и семье — это противоречие свободы и обусловленности (Ялом, 2019).

Человеческое существование содержит фундаментальный парадокс между переживанием свободы воли, возможностью совершать произвольный выбор и признанием множественных детерминирующих факторов. Парадоксальные вмешательства работают с этим противоречием, предлагая свободу через принятие ограничений. Семье предписывается определенное поведение, это парадоксальным образом может увеличить ее ощущение произвольности и автономности в принятии решений:

• выбор следовать предписанию становится актом свободной воли;
• сопротивление предписанию также является свободным выбором;
• осознание детерминированности поведения открывает возможности для его изменений.

В качестве условий для парадоксальных трансформаций системы выступают:

• система должна исчерпать возможности линейных изменений (изменений «первого порядка»);
• применяется воздействие, которое не может быть ассимилировано системой в ее существующей проблемной логике и форме (парадокс и абсурд);
• формирование нового контекста функционирования системы и внутрисистемных отношений (старые правила системы перестают работать);
• система должна быть готова к трансформации, открыта для них и дает свое согласие на этот процесс.