В издательстве “Grundrisse” вышла книга Франко «Бифо» Берарди «Душа за работой. От отчуждения к автономии» в переводе Кирилла Чекалова. В ней итальянский философ и активист рассуждает о вовлечении души в процесс труда и возможностях преодоления этого отчуждения. Мы публикуем фрагмент, посвященный депрессии как болезни нашего века, в котором автор раскрывает политический потенциал шизоаналитической теороии Делеза и Гваттари и критикует экономику роста, которая во многом и привела к текущему кризису.

Хотя Делёз и Гваттари и не прибегают к понятию «депрессия», в их последних книгах «Хаоcмос» и «Что такое философия?» можно найти немало интересных высказываний на эту тему. Например, в заключительной главе книги «Что такое философия?» содержится рассуждение о хаосе. По словам Делёза и Гваттари, хаос тесным образом связан с ускорением семиосферы, а также с утончением инфосферной корки. Ускорение, которое имеет место в мире знаков и символов, а также тех информационных стимуляторов, которые окружают наш интеллект, приводит к панике. Когда ты не в состоянии более понять тот поток информации, что стимулирует твой мозг, ты начинаешь стремиться вообще покинуть коммуникационное поле, отключить возможность интеллектуального и психического реагирования. В заключительной главе книги «Что такое философия?» Делёз и Гваттари пишут:

Нет ничего более томительно болезненного, чем мысль, которая ускользает сама от себя, чем идеи, которые разбегаются, исчезают едва наметившись, изначально разъедаемые забвением. [100]

Не следует усматривать в депрессии чистую патологию; это ещё и особая форма познания. По словам Джеймса Хильмана, депрессия это состояние разума, который ближе всего подошёл к пониманию истины исчезновения и смерти. Страдание, несовершенство, старость, разложение, вот те истины, которые удаётся разглядеть с высоты депрессии.

Во введении к упомянутой уже книге Делёз и Гваттари рассуждают о дружбе и высказывают предположение, что дружба есть способ преодоления депрессии, ведь она предусматривает сопереживание, совместное переживание чувства, видения и ритма; по словам Гваттари, речь идёт об обыкновенной ритурнели.

В книге «Хаосмос» Гваттари пишет о «гетерогенетическом понимании субъективности». И продолжает:

Дэниел Стерн весьма интересным образом анализировал субъективные довербальные формы коммуникации у детей. При этом он показал, что в данном случае не приходится говорить о последовательно сменяющих друг друга по Фрейду фазах, но о разных уровнях субъективации, которые на протяжении всей жизни сосуществуют параллельно.Тем самым Стерн отрицает концепцию психогенеза фрейдистских комплексов, которые прежде преподносились как структурные универсалии субъективности. Кроме того, он подчёркивает глубоко транссубъективный характер первых жизненных впечатлений ребёнка. [101]

Центральное место в шизоаналитической теории Гваттари занимает сингулярность психогенеза, которая влечёт за собой сингулярность процесса терапии.

Речь идёт не просто о том, чтобы заново сформировать субъективность пациента в том виде, в каком она существовала до психопатического кризиса; требуется своего рода творчество, разработка таких комплексов, которые бы позволили различным индивидам вновь обрести их сущностную телесность, выйти из постоянно возникающих тупиков и в каком-то смысле ресингуляризоваться.

На мой взгляд, эти скупые строки можно интерпретировать не только как психотерапевтический, но и как политический манифест. По словам Гваттари, цель психоанализа не в том, чтобы вновь подчинить поведение пациента универсальной норме, а в том, чтобы ресингуляризировать его, помочь ему осознать себя как отличного от других, наделить его способностью установить добрые отношения со своим неповторимым бытием и его эффективными возможностями. Когда мы имеем дело с депрессией, проблема заключается не в том, чтобы вернуть пациента в то состояние, в котором он находился до депрессии; не в том, чтобы вновь полностью подчинить его поведение правилам социального дискурса. Цель в том, чтобы сместить фокус его депрессивного внимания, территориализировать его интеллект и поток экспрессии.

Депрессия основана на отвердевании экзистенциальной ритурнели, на навязчивом повторении отвердевшей ритурнели. Подверженный депрессии индивид не в состоянии избавиться от неё, не в состоянии отказаться от навязчивой ритурнели; поэтому-то он и мечется взад и вперёд по сконструированному им же самим лабиринту.

Цель шизоанализа предоставить этому индивиду возможность увидеть иные миры, сменить фокус, распахнуть перед его воображением новые просторы.

Мне видится сходство между шизоаналитическим знанием и концепцией парадигматического скачка Томаса Куна (скачок этот имеет место в том случае, когда перед научным познанием предстаёт неразрешимая головоломка, не поддающаяся решению задача). В книге «Структура научных революций» Томас Кун определяет парадигму как «совокупность верований, разделяемых целой группой лиц» [102]. Таким образом, мы можем рассматривать парадигму как модель, открывающую путь к пониманию определённой формы реальности. С точки зрения Куна, научная революция представляет собой выработку новой модели, которая в изменчивой реальности функционирует более эффективно, нежели функционировали предшествующие эпистемологические модели.

В греческом языке слово episteme означало «стоять напротив чего-либо»; эпистемологическая парадигма это модель, позволяющая нам противостоять реальности. Парадигма это тот мост, который предоставляет друзьям возможность переправиться через пропасть небытия.

Чтобы выйти из депрессии, надлежит предпринять несколько шагов: детерриториализировать навязчивую ритурнель, сменить фокус и всю панораму желания, а также выработать новую совокупность разделяемых группой лиц верований; совместно воспринимать новую психическую среду и выстроить новую модель отношений.

Экономика роста это яд, она не может стать противоядием.

По утверждению Делёза и Гваттари, философия есть дисциплина, которая предусматривает выработку концептов. Точно так же они утверждают, что шизоанализ это дисциплина, которая предусматривает выработку перцептивных механизмов и эмоций за счёт дерриториализации навязчивого контекста.

В нынешней ситуации следовало бы прибегнуть к шизоаналитическому методу как к средству политической терапии, ведь биполярная экономика впадает в настоящее время в глубокую депрессию. События первого десятилетия XXI века можно охарактеризовать при помощи психопатологических терминов, таких как «паника» и «депрессия». Паника возникает в том случае, когда события начинают развиваться в чересчур стремительном темпе, когда мы утрачиваем способность распознать их смысл — к примеру, их экономическую ценность — в устремлённом к конкурированию мире капиталистического обмена.

Паника заявляет о себе в ситуации, когда высокая скорость и усложнённость потока информации, в который все мы вовлечены, превосходят способность общественного мозга к расшифровке и предвидению. В этом случае желание забирает обратно сделанный им ранее вклад, что как раз и открывает путь депрессии.

Именно в такой ситуации мы и оказались, после финансового краха и последовавшего за ним экономического коллапса.

А что будет дальше?

Нельзя оценивать экономический хао-коллапс при помощи исключительно экономического инструментария, ведь экономическая концептуализация сама по себе представляет определённую проблему, так что мы сами заводим себя в тупик.

Строгая зависимость прибыли от труда, фанатичное стремление к росту, догмы, связанные с совместимостью и конкурированием, — вот те патогенные факторы, от которых, ради преодоления депрессии, надлежит освободить общественную культуру. В преобладающем сегодня политическом дискурсе выход из депрессии понимается как возобновление динамики роста и потребления. Обычно всё это обобщённо обозначается словом «подъём». Но сегодня подъём нереален, поскольку нет никакой возможности выплатить долги, а планета наша не может выдержать новую фазу капиталистической экспансии. Экономика роста это яд, она не может стать противоядием.

На протяжении последнего десятилетия французский антрополог Серж Латуш предложил концепцию антироста как политической цели. Сегодня антирост превратился в данность: когда валовой общественный продукт повсеместно снижается, когда рушатся целые сектора промышленной системы и происходит обвал спроса, есть все основания утверждать, что антирост это уже не какая-то там программа на будущее; это повседневная реальность.

Проблема заключается в том, что социальная культура оказалась не готова к такому повороту событий, поскольку общественная организация исходит из безграничной экспансии потребления и роста валового общественного продукта. К тому же характерная для современности коллективная психология выстраивалась на основе идей приватизации и отдавала предпочтение безграничному расширению потребления.

Нам надлежит пересмотреть наши представления о богатстве. Не только само это понятие, но и ощущение, переживание богатства. Как в современной социальной психологии, так и в эмоциональной сфере людей укоренилось отождествление богатства с приобретательством. А ведь возможно и совершенно иное понимание богатства, основанное не на обладании, а на наслаждении. Я не имею в виду, что человеческое сообщество призвано пуститься по пути аскетизма. Полагаю, истинной основой богатства всегда будет чувственное наслаждение. Но что такое наслаждение? Дисциплинарная культура современности отождествляла наслаждение с обладанием. Экономика создавала нехватку и приватизировала потребность на культурном и психическом уровне, дабы привести в действие процесс капиталистического накопления. И тут мы вновь оказываемся у истоков нынешней депрессии.