Компенсация сверхэксплуатации как материальная основа альянса рабочего класса и буржуазии

С одной стороны, российская буржуазия расходует экспортные прибыли на закупку потребительского импорта для удовлетворения собственных нужд и содержания мелкой буржуазии [1]. С другой стороны, часть этих доходов наполняет бюджет и, следовательно, используется для образования зарплатного фонда государственных служащих и поддержания системы социального обеспечения, предоставляющей трудящимся бесплатные услуги [2].

При недостаточном уровне оплаты труда доступ к бесплатным социальным услугам [3] и получение пособий [4], обеспечивающие компенсацию затрат на возмещение трудоспособности, необходимы для большинства населения. Однако под определенным углом зрения занятость в бюджетной сфере также может рассматриваться как форма компенсации недопотребления. Российский рынок труда приспосабливается к кризисам через снижение реальных заработных плат при сохранении прежнего уровня безработицы [5]. В этом процессе государство как крупнейший работодатель играет ключевую роль [6]. 

Оно абсорбирует высвобожденную в ходе кризиса рабочую силу, направляя ее в бюджетный сектор, оплата труда в котором в 1,6-1,8 раз ниже, чем на позициях аналогичной квалификации у частного нанимателя [7]. Подобные меры поддерживают низкий уровень заработной платы, но позволяют работнику оставаться на рынке труда и претендовать на долю в общественном потреблении.

Компенсаторная функция занятости в бюджетных отраслях особенно заметна на селе и в малых городах, где высока концентрация резервной армии труда [8]. Бюджетные рабочие места оттягивают на себя «избыточных» трудящихся (особенно женщин), вытолкнутых из разрушенных или модернизированных промышленных отраслей, гарантируют им регулярный заработок и избавляют от сезонной занятости [9]. При этом из-за постоянных укрупнений школ, детских садов и больниц бюджетники распределяются по населенным пунктам неравномерно, скапливаясь в учреждениях районного или областного значения [10]. Можно полагать, что такая концентрация вместе с перспективами новых сокращений, приводит к тому, что работа в бюджетных отраслях на селе и в малых городах становится в некотором роде привилегией. На первый взгляд может показаться, что, отчисляя средства на финансирование социального обеспечения, буржуазия работает себе в убыток. Капиталист при посредстве государства как бы возвращает рабочему часть изъятой у него же стоимости. Однако в действительности этот компенсаторный механизм крайне выгоден буржуазии. Поддержка государством широкого социального сектора приобретает глубокий смысл в условиях зависимого капиталистического развития и сверхэксплуатации.

Государственное субсидирование социальных услуг позволяет буржуазии экономить на оплате образования и медицинского обеспечения работника, снижая его заработную плату. Но выгоды капиталистического класса от компенсации недопотребления трудящихся этим не ограничиваются.

Компенсация сверхэксплуатации через государственное социальное обеспечение предполагает чрезвычайно низкие заработные платы врачей, преподавателей, работников ЖКХ и других трудящихся, занятых в бюджетной сфере [11]. Поскольку труд этих людей необходим для нормального воспроизводства рабочей силы, их низкие зарплаты позволяют занижать заработную плату и в других отраслях [12]. Помимо этой прямой выгоды низкие зарплаты работников социальных отраслей (да и бюджетников в целом) дают капиталу еще одно важное преимущество. Они предоставляют в распоряжение «национальной» буржуазии огромную массу трудящихся, которая непосредственно зависит от бюджета, и сама перманентно нуждается в компенсации недопотребления.

В этой связи полезно обратить внимание на межотраслевую дифференциацию заработных плат. В 2015 г. наибольшую заработную плату получали занятые в финансовом секторе и добыче полезных ископаемых (средняя начисленная зарплата — чуть более 70 тыс. руб. и 63,6 тыс. руб. соответственно), наименьшую — сельскохозяйственные работники (19,7 тыс. руб.), работники общепита и гостиниц (20,6 тыс. руб.), торговли (26,9 тыс. руб.), а также занятые в социальных отраслях (образование — 26,9 тыс. руб., здравоохранение — 28,1 тыс. руб.) [13]. Нетрудно заметить, что сильнее всего от средней по экономике отклоняются заработные платы у тех категорий трудящихся, которые, либо заняты в отраслях, ориентированных на внутренний рынок, либо задействованы в воспроизводстве рабочей силы. Как видим, сверхэксплуатация подразумевает образование значительного числа низкооплачиваемых рабочих мест как в бюджетном, так и во внебюджетном секторе.

В этом контексте ситуативное повышение пособий и увеличение минимального размера оплаты труда (МРОТ), затрагивающее всех низкооплачиваемых работников в целом, приобретает значение важного политического инструмента [14]. Перечисленные меры не столько повышают благосостояние большинства трудящихся, сколько не дают радикально обвалиться их привычному уровню потребления [15]. Какими бы ни были меры социальной поддержки, в условиях зависимого развития они никогда не смогут переломить тенденцию к сверхэксплуатации. Даже в период экономического роста выигрыш трудящихся от повышения заработных плат и пособий в лучшем случае незначителен и краткосрочен:

«Если рассматривать период 1989–2016 годов в целом, то средний национальный доход в расчете на одного взрослого возрос на 41%, однако эффект этого роста по-разному распределился на разные доходные группы — для нижних 50% он был низким или даже отрицательным, для средних 40% — положительным, но очень сдержанным, а для верхних 10% темпы роста были очень высоки» [16]. 

Но эти меры снижают недовольство рабочего класса, оставляя нетронутой систему, порождающую его бедность. Складывается ситуация, при которой подвергающиеся сверхэксплуатации работники, а также значительная масса экономически неактивного населения [17] пособиями, повышением зарплат, или самим фактом работы на государство привязываются к «национальной» фракции буржуазии, незначительно компенсирующей им недопотребление. Поскольку систематическая недоплата и есть условие нормального функционирования зависимой экономики, такая компенсация нужна постоянно, что дает возможность правящему классу использовать данный механизм снова и снова [18]. Это оружие, много раз опробованное, не дало осечку и во время войны: 

«С лета 2022 года стали выплачивать ежемесячные пособия малоимущим семьям с детьми от 7 до 17 лет, Минфин выделил на это почти полтриллиона рублей до конца года. В 2023 году малоимущие семьи с детьми были переведены на единое пособие, выделяемое по критериям дохода и с учетом имущества. Этим пособием охвачено 10 млн детей, а объем выплат в 2023 году будет заметно больше 1,5 трлн рублей. Напомним, что в конце 2010-х каждый пятый ребенок в России проживал в бедной семье с доходами ниже прожиточного минимума…

В 2022 году была также проведена индексация пенсий на 10%. В 2023-м ее повторили, реальный размер пенсий в январе–апреле вырос на 7%, этому помогла низкая инфляция. Пожилое население — базовая опора власти — стабильно поддерживается…

…в 2022 году был повышен на 10% минимальный размер оплаты труда (МРОТ), что вынудило бизнес платить работникам больше. Это решение является дополнительной нагрузкой и на бюджеты, которым пришлось увеличивать оплату труда занятым в бюджетном секторе. Вице-премьер Татьяна Голикова уже объявила, что политика повышения МРОТ будет продолжена. Задача понятна: заставить бизнес «раскошелиться» наряду с бюджетом, что приведет к росту зарплат и потребления…

С осени 2022 года начались выплаты мобилизованным. С учетом заявленной властями оплаты почти в 200 тыс. рублей в месяц и количества мобилизованных (300 тыс. человек) соответствующие ежемесячные расходы бюджета можно оценить почти в 60 млрд рублей…

…решения властей не имели территориальной проекции, ставились иные задачи: обеспечить рост продукции ВПК, поддержать пенсионеров как базовый электорат, обеспечить рост реальных доходов и снижение уровня бедности к новым [президентским] выборам» [19].

Примечания

[1] В 2006 г. удельный вес потребительских товаров в российском импорте достиг 46%, после чего неуклонно сокращался до 39% в 2016 г. Это сокращение объясняется ростом зависимости российской промышленности от импортных комплектующих и полуфабрикатов. См.: Березинская О. Б., Ведев А. Л. Зависимость российской экономики от импорта // Экономическое развитие России. 24(4). 2017. С. 21-22; Они же. Динамика производственной зависимости экономики России // Вопросы экономики. 2015. № 1. С. 108-111.

[2] В 2018 г. добыча полезных ископаемых обеспечила 37% всех бюджетных поступлений. Из них 35% приходились на добычу топливно-энергетических полезных ископаемых. См.: Торговля в России. М., 2019. С. 34-35.

[3] Востребованность государственного социального обеспечения российскими трудящимися отражена в низкой доле платных услуг в потреблении. В 2015–2016 гг. население России в целом потребляло 38% платных услуг (соответствующий показатель для населения «развивающихся» стран — 53%, для «развитых» — 54%). В 2016 г. расходы 40% беднейшего населения России на платные медицинские услуги и культуру составляли 2-5%, в то время как у богатейших 20% — 26%. Единственные платные услуги, которые беднейшее население потребляет в значительном количестве — ЖКХ и связь. См.: Григорьев Л. М., Павлюшина В. А. Социальное неравенство как проблема… С. 66-67.

[4] В 2019 г. регулярные денежные выплаты из бюджета получали 1719228 малоимущих граждан. Доля социальных трансфертов (пенсий, пособий, субсидий и т. д.) в доходах населения выросла с 11% в 2007 г. до 21% в 2020 г. Для сравнения в 1991 г. удельный вес социальных трансфертов в доходах населения составлял 16,3%. См.: Мониторинг доходов и уровня жизни населения России — 2020 год. М., 2021. С. 25, 35; Римашевская Н. М., Мигранова Л. А. Социально-экономическое неравенство в России // Народонаселение. 2016. Т. 19. № 3. С. 24, 26.

[5] Павлов Р., Баринов Д. Указ. соч. С. 84-85.

[6] В 2021 г. на государственную и муниципальную собственность приходилось 39% (более 16 млн человек) занятости сотрудников крупных и средних организаций. См.: Российский статистический ежегодник. М., 2022. С. 121

[7] За 1994–2012 гг. доля квалифицированных промышленных рабочих в общей занятости снизилась с 38% до 28%. За тот же период доля работников умственного труда низкой и средней квалификации выросла с 20% до 27%. Основным работодателем для последних выступает государство. См.: Аникин В., Тихонова Н. Бедность и неравенства в странах БРИКС // Общество и экономика. 2016. № 1. С. 94, 98-99.

[8] «… жители сел и малых городов составляют более 2/3 малоимущего населения (53 и 16% соответственно), при том, что доля проживающих в этих населенных пунктах почти в два раза меньше — около 38% всего населения (25 и 13% соответственно)… С 1995 по 2013 гг. занятость в сельском хозяйстве в Сибири и на Дальнем Востоке снизилась на 60-80%, в большинстве регионов Нечерноземья — почти на 50%, в Центральном Черноземье — на 20%. В дополнение к сокращению занятости и крайне низким зарплатам (в 2000-х их уровень составлял 40-45% от среднего по экономике, в начале 2010-х — чуть больше 50%, а в последние годы — 60-65%) положение усугубляет вновь появившаяся сезонная занятость…» (Павлов Р., Баринов Д. Указ. соч. С. 85). 

[9] В 2013 г. на селе доля работников бюджетных отраслей составляла 26% против 22% в сельском хозяйстве, 12% в торговле, 9% в промышленности и 8% на транспорте. Занятость в бюджетном секторе желанна для всех селян, но особенно важна она для проживающих в сельской местности женщин, которым не нашлось места в сельском или лесном хозяйстве. См.: Между домом… и домом. Возвратная пространственная мобильность населения России. М., 2016. С. 95-96.

[10] Там же. С. 249.

[11] Оплата труда работников образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты была самой низкой в течение первых десяти лет после перехода к рынку. В 2000 г. средняя оплата труда в социальной сфере составляла 54-59% от среднероссийского уровня, в начале 2010-х — 67-73%, а в 2022 г. — 74-88%. См.: Римашевская Н. М., Мигранова Л. А. Социально-экономическое неравенство в России. С. 23; Труд и занятость в России. М. 2023. С. 152.

[12] Меньшиков С. М. Указ. соч. С. 29-30.

[13] Декина М. П. Статистическая оценка уровня оплаты труда в России. С. 44, 53.

[14] Так, правительственные меры по преодолению последствий мирового экономического кризиса (повышение пенсий, ряда пособий, увеличение зарплат бюджетникам) гарантировали беднейшим 40% россиян опережающий рост потребления в 2008–2013 гг. (среднегодовые темпы роста потребления этой группы за данный период — 5,86% против 5,27% у населения в целом). См.: Мареева С. В., Слободенюк Е. Д. Неравенство в России в международном контексте… С. 34. Особенно заметен был рост пенсий — реальная пенсия увеличилась на 41% за 2009–2010 гг. Главным следствием этих мер стало усиление электоральной поддержки правящей партии в преддверии парламентских и президентских выборов. См.: Овчарова Л. Н., Попова Д. О. Доходы и расходы российских домашних хозяйств… С. 7.

[15] На протяжении всего периода 1992–2018 гг. МРОТ систематически занижался относительно ПМ. В 1992 г. он составлял 33% от ПМ трудоспособного, в 1999–2000 гг. — 8%, в предкризисном 2007 г. — 36%. См.: Римашевская Н. М., Мигранова Л. А. Социально-экономическое неравенство в России. С. 22, 25. Несмотря на повышения МРОТ в связи с принятой правительством антикризисной программой, он не достиг ПМ трудоспособного и к 2018 г., максимальное соотношение МРОТ и ПМ за эти годы — 77% (2009 г.). См.: Мигранова Л. А. Заработная плата в России и в мире: сравнительный анализ // Народонаселение. 2018. № 3. С. 53. МРОТ был окончательно привязан к ПМ только в 2019 г. Однако сам ПМ существенно занижает стоимость рабочей силы. См. выше прим. 23. Добавим к этому, что с 1991 г. и до последних лет темпы роста пенсии серьезно отставали от темпов роста заработных плат и доходов. См.: Овчарова Л. Н., Попова Д. О. Доходы и расходы российских домашних хозяйств… С. 6-7; Мониторинг доходов и уровня жизни населения России — 2020 год. С. 11. 

[16] Мареева С. В., Слободенюк Е. Д. Неравенство в России в международном контексте… С. 39. В 2000–2015 гг. средняя заработная плата действительно росла у всех наемных работников, причем у низкооплачиваемых в 3 раза быстрее, чем у высокооплачиваемых. Однако данный рост сопровождался увеличением абсолютного разрыва в величине оплаты труда между названными категориями работников. См.: Григорьев Л. М., Павлюшина В. А. Социальное неравенство как проблема… С. 64-65. При этом в 2009–2016 гг. номинальная заработная плата росла в 8 раз быстрее реальной из-за роста цен. К 2016 г. общий уровень цен по сравнению с 1999 г. вырос в 5,9 раз, а реальная заработная плата — только в 3,8 раз. См.: Декина М. П. Статистическая оценка уровня оплаты труда в России. С. 33-36.

[17] В структуре занятости сельского населения Черноземья пенсионеры, инвалиды и трудоспособные получатели пособий занимают 10%, что превышает долю сотрудников предприятий сельского хозяйства. В аграрно-промышленном Нечерноземье доля таких иждивенцев составляет порядка 21% от трудоспособного населения. Всего в этих двух регионах около 1/5 населения относится к экономически неактивному, то есть выживающему за счет производства продуктов питания в ЛПХ и различных форм иждивения (поддержка родственников, государственные пособия и т. д.). Эта стратегия особенно характерна для Черноземья, где плодородные почвы позволяют закрывать основные потребности в продуктах питания за счет ведения ЛПХ, а пособия служат для покупки товаров длительного пользования. См.: Между домом и… домом… С. 250, 255, 264.

[18] Здесь мы обошли стороной важную тему, а именно зависимость от правящего класса рабочих, занятых на государственных предприятиях. Этот аспект проблемы мы рассмотрим ниже в связи с изменениями, произошедшими в российской экономике с начала войны в Украине. Отметим только, что сказанное о повышении заработных плат низкооплачиваемым трудящимся можно применить и к вышеназванной категории рабочего класса, тем более что заработная плата на государственных предприятиях как правило ниже, чем на частных. См.: Римашевская Н. М., Мигранова Л. А. Социально-экономическое неравенство в России. С. 23. 

[19] Экономическая география эпохи СВО: как изменилась российская экономика в разрезе регионов (re-russia.net)

https://re-russia.net/expertise/080/

Больше текстов в телеграм-канале Жестяной барабан