В рамках недели М. Вайнберга на Новой сцене Большого театра прошла премьера оперы «Идиот». Постановочная версия Евгения Арье стала для драматического режиссера первой работой в жанре музыкального театра.

Опера-феникс забытого советско-польского композитора Мечислава Вайнберга, завершенная в 1986 году и ждущая своего возрождения, наконец, его дождалась. Первая постановка «Идиота» была реализована на сцене Камерного музыкального театра им. Б. Покровского в 2011 году. С большими купюрами и значительными сокращениями она исполнялась студентами Учебного театра ГИТИСа. Попытка представить оперу по Достоевскому в концертном исполнении была осуществлена в Мариинском театре четыре года назад (в 2013 году). Мировая премьера оперы считается постановка на сцене Мангеймского оперного театра под руководством Томаса Зандерлинга. Именно в этой версии опера прозвучала в своем полноценном, оригинальном виде.

Созданная по мотивам романа Ф.Достоевского (либретто А.Медведева), музыка Вайнберга априори должна зацепить и взбудоражить, а новоявленная версия главного театра страны заинтриговать самых строгих критиков.

Опера «Идиот» — редкий пример абсолютной музыкальной автономности. В ее случае нужно по полной выжимать из начального «дано» (музыкального материала). Нарочито эффектная сценография — первое, что бросается в глаза. Понятно, что современная публика давно привыкла к различным «визуальным вкусностям», но иногда подобные изощрения бывают не совсем оправданными. Никто не спорит: декорации могут быть чересчур кричащими или, наоборот, совершенно незаметными, но то, чем они не должны быть точно, так это главными героями представления.

Было многое: огромные зеркальные поверхности, пестрые световые лучи, видеопроекции, движущиеся стены.

Знающей публике может показаться, что музыкальный стиль Вайнберга напоминает музыкальный язык уже зрелого Д. Шостаковича. Аллюзии возможны, однако, не это главное. Неистовая, накаленная, местами пугающая — такие эпитеты применимы к музыке «Идиота». Общий музыкальный тонус оперы заставляет слушателя ощущать постоянное напряжение и депрессивное оцепенение. Музыка, что называется, на разрыв аорты, да и еще с эффектом гипноза.

Тембры фортепиано и челесты (имеющиеся в партитуре композитора) периодически возникали и исчезали, как призрачные отголоски чего-то забытого. Несмотря на постоянное форте и высокий градус накаленности, музыкальная ткань партитуры достигала, как прозрачности, так и плотности звучания. Оркестр в исполнении М. Клауза — аккуратный, ясный проводник. Чистое, продуманное исполнение динамических оттенков и различных музыкальных штрихов.

М. Вайнберг силен и разнообразен в выборе вокальных жанров и оперных форм. Изумительные по своей развёрнутости и мелодичности арии, монологи, баллады, хоровые сцены — вокалистам было над чем поработать в техническом и актерском плане. В постановке сошлись невероятно талантливые исполнители, обладающие мощными голосовыми данными.

Герои Достоевского отличаются особым внутренним миром, требующим ответного погружения и самокопания. Они настолько интересны сами по себе, что их одинокое пребывание на сцене, компенсировало бы все ненужные внешние затраты. Получилось нагромождение и полнейшее заслонение, тщательно продуманного композитором музыкального мира каждого из них. Конечный музыкальный продукт — скорее условные оперные типажи, вместо реальных людей. Выглядело все так, будто перед режиссером стояла задача заглушить эмоции центральных персонажей бесконечными сценическими «обертками».

Внешний лоск и глянец (роскошное красное платье от кутюр Настасьи Филипповны, усыпанный розами рояль, летящие денежные купюры) в сочетании с любовной трагедией превращает произведение Вайнберга-Достоевского в трафаретный фарс масок.

Финал — яркий пример тихой кульминации. Узнав о смерти Настасьи Филипповны, Князь и Рогожин поют финальный дуэт так призрачно и самозабвенно, будто это был сон, в котором несчастная зарезанная покойница в самом конце показывает язык (на спроецированном на сцене экране).

Нарядное оформление и эффекты играют отнюдь не главную, а второстепенную роль. Получилась пропитанная гротескной иронией музыкальная драма. Но если это то, чего добивались создатели музыкального спектакля, тогда эпатаж и глянец, несомненно, победили.

Автор: Давтян Вера