Впервые рассказ был опубликован в пятом номере контрлитературного журнала «Ямма»

Свисая на кустах, избитая сирень погружала свои слабые ветви в воду… Нет, так писать совершенно нельзя — подумал Анатолий и разорвал свой последний чистый лист. Анатолий работал писателем. Ну, работал он, вернее сказать, на стройке, строил дома и замешивал цемент. Но не так давно, когда Анатолию исполнилось двадцать два года, его вынудили вступить в Союз писателей г. Дангэ. Взнос был приличным, так что Анатолий всеми силами пытался его оправдать. Вот уже второй год он силился написать свой первый роман, чтобы стать настоящим писателем, а не просто на бумажке.

Коллеги по работе считали это его увлечение глупой забавой, но Анатолий оставался верен в себе. К началу второго года работал над рукописью даже самый ленивый знал, что есть на стройке романист. Одни его побаивались, потому что знали, что писатель может вдруг включить их в текст и наговорить чего плохого. Другие считали Толика производственным дурачком, тайно и прилюдно посмеивались.

Один раз случилась перепалка. Коллега Толика, Степан Баталов, устроил буйную взбучку, обвинил Толика в графоманстве и полез с кулаками. Толя и сам был не из буржуазной семьи, так что кулаки умел держать прямо. Дрались они, конечно, с переменным успехом. Большею же частью Толя угрожал, что включит Стёпку в свой роман, Стёпка отбивался угрозами про цемент. Делу помог проходящий мимо прораб, который изящными словами убедил всех присутствующих, что увольнение — дело простое. Два юных борца разошлись по разным углам и больше не разговаривали.

После этого злосчастного эпизода прошло уже много времени, но Анатолию мало удавалось писать роман. Разорвав бумагу, Толик достал из побитого портфеля газету и принялся просматривать содержание. На тридцать второй странице значилась заметка, в названии которой было незнакомое ему слово «интермедиальность». Слово коробило Толе слух, но автор статьи был не физик, не химик, а известный в городе учёный-филолог. Звали её Лариса Евгеньевна Павлова. Кроме всего прочего, она проводила в местном ДК курсы для начинающих авторов, на которые у Толи никогда не хватало денежных средств. Анатолий воспринял заметку как бесплатный урок и принялся читать статью.

Там говорилось, что интермедиальность — это диалог искусств, что это сейчас очень модное направление, очень революционное. Филолог призывала всех в срочном порядке писать книги, насыщенные интермедиальностью. Там же и приводились примеры, как можно такую интермедиальность провернуть. Так, по мнению специалиста, если сделать главного героя художником, то любой роман превратится в интермедиальный.

Толик прекратил читать. Подумал, что художником никого сделать не сможет, потому что художники эти какие-то дармоеды. Хотя идея ему понравилась, стал читать дальше.

Советовали писать побольше глаголов с звуковым значением. Приводились и примеры. Толик пропустил это всё мимо, потому что единственной музыкой для него был перфоратор. Далее говорилось, что можно связать героя с киноиндустрией. Добавить в роман фильмов.

— Вот! Вот что мне нужно! — вслух взревел Анатолий и побежал домой писать роман.

Действительно, Толя обожал кино. Иногда он смотрел по два фильма в месяц, иногда и больше. В связи с чем считал себя искусным киноманом.

Придя домой, он быстро закинул все остатки хлеба в рот, выпил кефир и принялся писать. Роман спускался на него как водопад, как извержение вулкана. Более двадцати часов он судорожно то писал, то печатал свой гениальный интермедиальный роман. Толик не обращал внимание на всё усиливающийся голод и только продолжал писать.

После двадцати пяти часов почти беспрерывной работы Толю отвлекли. Вдруг на его свежий чистый лист упали три капли воды. Роман был почти дописан. Толик поднял голову к потолку и понял, что его топят соседи. Вырвались грубые слова, импульсивные движения. Толик побежал наверх.

— Вы что, блять, такое творите! Вы мне сейчас чуть весь роман не залили. У меня только писанина пошла, и тут это. Трубы свои когда чинить будете? Перекрывайте быстрее краны! — вопил Анатолий.

— Тебя ещё забыла спросить! — воскликнула семидесятилетняя Глафира Ивановна и закрыла дверь.

Толя запнулся, не знал, зачем ему дальше здесь стоять, и побежал оканчивать роман. Голод всё сильнее давал о себе знать, так что паузу пришлось сделать подольше. Пока романист варил макароны, капли по чуть-чуть продолжали падать на роман. Почти вовремя Анатолий это заметил, спрятал рукопись в шкаф. Мысль о продолжении своего произведения не уходила, так что во время еды он думал, как назвать роман. Ему казалось, что интермедиальная сцена выписана слишком тонко, слишком интеллектуально.

Сцена была одна и заключалась в том, что главный герой, уж больно похожий на Толю, один раз пошёл после стройки не как обычно домой, а в кино. Всё, на этом сцена заканчивалась, а далее продолжалось описание ежедневной жизни одного строителя. Описал Толя и драку. Подробно рассказывал про особенности строительного дела, пестрил никому не известной профессиональной лексикой. Но сцена поистине была изящной и тонкой.

Название пришло откуда никто не ждал. Толя подумал снова открыть ту городскую газету. Помимо статьи об интермедиальности, Лариса Евгеньевна в тот номер поместила свою заметку о «Театральном романе» М. Булгакова. И тут Толя понял, что роман стоит назвать «Интермедиальный роман», почти как у великого классика, но с особой степенью оригинальности.

После еды Толя снова сел за текст и придумал финал, который потом все будут хвалить. Роман был закончен. Следующие две недели рукописную часть текста Толик перепечатывал на компьютере. Заново распечатал и подмокшие листы.

Рукопись романа была подготовлена в трёх экземплярах и самолично разослана автором. Первая бандероль ушла к филологу Павловой, вторая в Союз писателей г. Дангэ, третья в единственное в городе издательство. Гражданке Павловой он отправил как вдохновителю, как главному критику. В Союз писателей, чтобы отчитаться о деятельности и предложить к публикации. А в издательство отправил так, на всякий случай. Потому что издательство находилось в том же самом месте, что и Союз писателей. Сам Союз всё и печатал. Теперь оставалось только ждать.

Анатолий вернулся к работе, где всем поведал, что роман закончен. Коллеги писателя зауважали. Даже самые непробиваемые скептики попросили отложить экземпляр с подписью. На стройке работали почти семьсот человек, так что ещё не читанный никем текст уже навёл громкую шумиху. В городе о Толе заговорили все.

Ещё через неделю Толю повысили, теперь он стал прорабом. Директор стройки объяснил это тем, что настоящий писатель не может занимать такую простую должность. Квалификации у Толи не было никакой, но ему обещали помочь.

На другой неделе половина города прислала гневные письма с просьбой как можно скорее опубликовать шедевр Анатолия. В Союзе начали внимательно читать роман.

Помогла всем филолог Павлова, которая в скором времени разродилась статьёй в местную газету. В частности, она писала, что в романе очень чётко видна интермедиальная перспектива. Тут и оригинальное название, да и сцену с кино филолог умно заприметила. Все на стройке были в восторге, особенно Толя. Он купил экземпляров пять этого номера газеты и закрутил пять копий заметки в ламинат. Теперь они украшали его комнату, как картины.

Союз писателей не смог дочитать роман, там было всё-таки больше тысячи страниц, да и мало кто был уверен, что его дочитала филолог Павлова. Но гневных писем после статьи стало ещё больше, так что «Интермедиальный роман» было решено издать крупным тиражом.

В мгновение ока тираж был распродан. Из–за внушительного объёма роман так никто и не прочитал. Но все хвастались своим приобретением. Каждый житель города сфотографировался с Анатолием. По вечерам в своих уютных серых квартирах жители обсуждали роман. Каждый считал своим долгом назвать его гениальным, каждый обращал внимание на необычайное новаторство. Некоторые даже записались на курс по интермедиальности, который Лариса Евгеньевна теперь вела вместе с Анатолием.

На будущий год Анатолия позвали в Дангэйский государственный университет вести курсы по современной русской литературе, где Толик до сих пор и преподаёт. А его «Интермедиальный роман» с недавних пор включили в школьную программу. Где его так никто и не прочитал.