(беседа в Воронеже с Андреем Коробовым-Латынцевым)

…

Андрей Коробов-Латынцев: Я предлагаю начать как Алеша с Иваном, т.е. сразу о сокровенном. Помните, Иван Карамазов у Достоевского говорит, что русские люди соберутся в каком-нибудь трактире да и давай вечные вопросы человеческие разрешать. О Боге, например. А другие будут о социализме, но это те же самые вопросы, только с другого конца, как говорит тот же Иван Карамазов. Так вот я предлагаю начать с другого конца. С политики. Хотя мы и не в трактире сидим, как Алеша с Иваном, а в замечательной чайной «Золотой Жук» (пусть это будет реклама!).

Сергей, ты в одном интервью сказал, что вы с Михаилом любите «экстремальный хип-хоп», например, группу Бухенвальд Флава, однако, как ты говоришь, это нисколько не связано с вашими политическими убеждениями. Так вот каковы ваши политические убеждения? чем вы дышите в политическом измерении?

Александр «Ом» Евдокимов (тромбон, клавишные, второй вокал): Мне по этому поводу нечего сказать, поскольку я совершенно аполитичен. Я слежу за тем, что происходит, конечно, но мне нечего сказать о политике в целом.

Андрей: Речь идет именно о политических убеждениях. Т.е., условно, ты или либерал, или левый, или правый, или монархист и т.д.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): В моей голове слабо раскрыты эти термины. Я думаю, что у человека должна быть какая-то гражданская позиция. Этого в России сейчас очень не хватает. Поэтому политика крайне хаотична в моей голове.

Михаил «Эм» Калинин (стихи, вокал, гитара): Моя гражданская позиция — не мусорить в общественных местах. Вот я не знаю, куда деть бумажку прямо сейчас…

Сергей «Сергеич» Шиляев (бас, бэк-вокал): У меня все непросто с политикой. Я, будучи еще в Вологде, да и долгое время после, был участником левой компании. И было такое полное неприятие любой правой движухи. Но с течением времени я начал понимать, что и там и там есть люди, которым действительно небезразлично все что происходит, и их право-левая принадлежность это зачастую — лишь дело случая, многие из них действительно болеют за Россию, но просто с разных позиций. Поэтому сейчас я на самом деле могу понять всех, могу встать на позицию и той стороны, и этой, и третьей, и левой. И либеральной в том числе… Как поется в одной из недавних песен группы "25/17": «Право-лево — это все только плебсу на потребу».

Михаил «Эм» Калинин: Но это не флюгерство.

Сергей «Сергеич» Шиляев: Да, я могу все позиции понять, но из–за этого мне иногда бывает сложно себя идентифицировать, потому что я истину везде вижу, или, по крайней мере, её проявления. Поэтому я больше себя никак не определяют в этом плане. Бердяев круто по данному вопросу сказал: «Я хотел бы, чтобы началось движение вглубь и ввысь. Почему я совершенно не «правый» и совершенно не «левый». Мысли мои нельзя втиснуть в эти старые и негодные категории». Я согласен с ним.

Андрей: Боль за Россию важнее, чем конкретные предложения о том, что делать, так?

Сергей «Сергеич»: Так дело же в том, что предложений-то и нет ни у кого. Даже если взять самую мощную альтернативную политическую силу за последние сколько там лет, НБП, даже и они ведь по факту просто художественная организация с крутым посылом мировоззренческим, но без политической программы, одни арт-проекты… Поэтому мне не понятно, за кого идти на выборы, скажем.

Андрей: Я вообще согласен с тобой, что у нас нет политики как таковой…

Сергей «Сергеич»: Она как бы есть, но то что в медийном пространстве мы видим, это пережевывание одного и того же. Разные люди говорят одни и те де вещи, при этом не чувствуя их, это риторика ради риторики.

Андрей: А вот может ли искусство занять то место, где должна была бы быть политика, и которое сейчас пустует? Ведь свято место пусто не бывает.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Я думаю, что нет, политика ведь должна быть прагматичной, а искусство оно неустойчиво. Есть целенаправленность к идеалам, но сами идеалы все же размыты, а политика должна быть работающим механизмом, и на данный конкретный момент должны существовать конкретные цели.

Андрей: Я имел в виду политику не как идеологию, а, скорее, как дискурс, как пространство, где может что-то новое сотвориться.

Михаил «Эм»: Я думаю, что когда человек увлечен рифмами, как одна рифма складывается с другой, то он едва ли может хорошо разбираться в экономической ситуации или во внешней политике, скажем. И если он станет доносить какие-то свои политические опусы для людей, которые еще более далеки от политики, чем он, но увлечены его рифмами, то это до какой-то степени даже небезопасно.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Мне кажется, что в политике может промелькнуть какой-то момент творчества (недаром ведь и слово такое — «законо-творчество»!), и искусство может внедриться в него. Может, это даст какую-то гибкость именно политическому процессу, построению гражданского общества. Но поскольку искусство это все–таки слишком абстрактная сфера, то нужен какой-то направляющий вектор во главе.

Андрей: Искусство может работать на политику? Не быть политированным, а именно работать на политику. Выполнять политический заказ.

Сергей «Сергеич»: Мне всегда нравилось политически окрашенное творчество.

Михаил «Эм»: Я думаю, что есть творчество с политическим оттенком, окраской, а есть еще и грубая политическая пропаганда

Сергей «Сергеич»: Примеров масса!… При этом, когда в Америка, допустим, кто-нибудь поет про звездно-полосатый флаг, то это воспринимается адекватно, когда известная группа выступает на огромном стадионе с американскими флагами для вернувшихся из Ирака американских солдат, то это выглядит органично и никем не воспринимается как фашизм или что-то такое. Но едва ли в России случится что-то подобное, то сразу скажут, что вот, мол, «вата поперла!»

Андрей: Да, я понимаю, о чем ты. У нас это очень хорошо заметно на примере Новороссии. Ведь по сути дела это такая черта деления: есть группы и исполнители, которые мужественно поехали на Донбасс, например, Артем Саграда, и есть те, которые не поехали и никогда не поедут, например, группа ГРОТ.

Сергей «Сергеич»: А кто поехал, кроме Саграды?

Андрей: Поехал Рем Дигга, Птаха из Центра, ездил туда не один раз РИЧ, причем не только с концертами, но и с гуманитаркой, да многие ездили. Вот 25/17, оказывается, тоже отправляли туда гуманитарную помощь, просто не афишировали это.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): А было ли такое до Донбасса?

Андрей: Я думаю, что так радикально не было. Вообще я спросил о политике именно потому, что творчество группы Аффинаж совсем не политизировано и вообще не политично, т.е. как будто вообще не имеет отношения к политике. И вот мне показалось, что об этом было бы интересно поговорить, а ценителям вашего творчества будет интересно почитать. Ведь у вас в каждом интервью проходит та мысль, что Аффинаж — это вы сами, и вот интересно узнать от вас, каковы ваши политические воззрения. Но я, признаться, не думал, что политика увлечет нашу беседу настолько…

Сергей «Сергеич»: А просто никто не спрашивает никогда нас об этом… Мы только между собой обыкновенно беседы на эту тему ведем, а потом печалимся весь вечер.

Андрей: Ну раз никто не спрашивает, то я тогда буду спрашивать, что уж поделать, политика так политика! Вот скажите, поехали бы вы на Донбасс, если бы вас туда позвали с концертом? Притом что вы, конечно же, понимаете, что ежели вы выступите в Донецке, то украинская аудитория, по крайней мере, какая-то её часть, будет потеряна.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Я бы однозначное решение сейчас не принял. Я получаю очень разные новости о том, что там происходит, и те и эти вроде бы хорошие и вроде бы одновременно плохие, борются за что-то свое… Мне поэтому потребовалось бы еще больше времени и еще больше информации, чтобы разобраться и принять решение, ехать или не ехать.

Михаил «Эм»: Нам просто хотелось бы после Донбасса еще где-то сыграть. Я не потому что нас потом не позовут, допустим, в какой-то клуб, а потому что не факт что можно будет съездить и потом вернуться в нормальном состоянии оттуда.

Андрей: Есть опасность не вернуться, да…

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Опасность в том, что у нас два альбома называются «Русские песни»!…

Михаил «Эм»: У нас очень большая аудитория на Украине, и нас там очень давно хотят увидеть и услышать, но пока такая неразбериха происходит, то едва ли мы поедем туда. Я в интернете много общался с нашими слушателями с Украины, и они для меня такие же слушатели, как и все остальные. Мне неважно, кто бы что подумал, если бы мы поехали в Новороссию или на Украину. Мы играем, грубо говоря, не для Порошенко, а для своих слушателей, для тех, кто ценит наше творчество.

Сергей «Сергеич»: Тут уже вопрос о каждом из нас. Кто-то может быть за Донбасс, кто-то за неделимость Украины, но группа — это же наша жизнь, и это наша работа, и если что-то будет угрожать моей работе, то я вряд ли буду этим заниматься. Если бы у меня был свой отдельный музыкальный проект, в который я вкладывал бы какие-то свои политические воззрения, то я задумался бы, ехать ли мне в тот или иной противоречивый регион. Но так как Аффинаж — это музыка вне политики, это музыка в себе, то наслаивать на неё какие-то дополнительные и не всегда полезные коннотации я считаю излишним. Поэтому мы на данный момент не ездим ни в Луганск, ни в Донецк, ни во Львов, ни в Киев, мы ездим по России, ездим в Минск.

Михаил «Эм»: Дело в том, что мы за иную борьбу, не за политическое, а за внутреннее переустройство. И вот если бы такое переустройство происходило внутри людей, то и внешняя сторона менялась бы в лучшую сторону. Мы бойцы внутреннего фронта, скорее. Но не в смысле внутренней политики России, а в смысле внутренних человеческих ценностей.

Сергей «Сергеич»: То, что группа Соль Земли поехала на Донбасс, это логично: творчество Саграды настолько проникнуто идеями почвенническими, что если бы он не поехал, то был бы внутренне непоследователен.

Андрей: А в Киев вас звали?

Сергей «Сергеич»: Организаторы нет, а слушатели постоянно зовут.

Знаешь, по поводу политики самое последнее, что мне хотелось бы сказать. Мы недавно давали интервью, и вот там речь зашла о том, что сегодня мало кто использует слово «русский», обыкновенно его заменяют словом «отечественный», «российский» и прочими синонимами. А мы вот не стесняемся этого слова, и это такой вот наш маленький политический акт…

Андрей: Быть может, не такой уж он и маленький!

Михаил «Эм»: Я очень люблю русский язык, я изучал его самостоятельно, и в силу того что это единственный язык, которым я действительно владею, то мне не то что приятно им пользоваться, но я даже другого выбора не имею, кроме того что сказать «я русский». И вот употребление этого слова в нашем творчестве как раз и направлено отчасти на то, чтобы эти слова перестали быть экстремистским актом каким-то, как это сейчас, к сожалению, имеет место быть.

Андрей: Я бы хотел бы уйти, наконец, от политики и перейти к другому вопросу, т.е. продолжить как бы о том же, но с другого конца — и спросить вас теперь о религиозных ваших убеждениях. Мне показалось, что творчество аффинажа насколько не политично, настолько же не религиозно. Но вы, конечно, как живые личности, должны иметь свои собственные религиозные убеждения. Короче, мой вопрос: «како веруеши?» — к каждому из вас.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Мне очень не нравится всяческие категоричные высказывания со стороны той или иной религии, и православия в том числе. Молодежь очень быстро подхватывает эту категоричность. И мне это не нравится. Хотя религиозность, конечно, в каком-то смысле основа воспитания.

Андрей: Короче, ты против религиозного радикализма, правильно?

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Да. Вот недавно я смотрел видео с Мамоновым, который говорил, что можно не ходить в храм, а дома на кровати помолиться, например. Такое мне тоже не нравится. Если говорить о духовном пути, то меня поначалу, как и многих, занесло на Восток, а недавно я увидел в подъезде Новый Завет (он стоял на полке в подъездной библиотеке, там книжки в общее пользование отдают, можешь взять, можешь свое что-то принести) и у меня внутри какой-то импульс родился, я схватил этот Новый Завет, пришел к себе домой и погрузился в чтение…

Вообще религиозность для меня это слишком строгий термин. Я больше за термин «духовность». Хотя духовность, конечно, более размыта, чем религиозность.

Сергей «Сергеич»: Я бы хотел насчет Мамонова прокомментировать. Тут нужно учитывать, что это говорит именно Петр Мамонов, который и в раю и в аду побывал и у которого духовный опыт огого какой! И он уже может и на диване помолиться, наверное. А если у человека просто смутная духовная тяга: то ли Кастанеду почитать, то ли в Храм сходить, — то тут уже нужны другие рекомендации, другой путь. Ведь если нет духовного опыта, то всё может превратиться в такую ньюэйджевость, понимаешь? Типа того что «все религии об одном» и т.д.

Андрей: Хорошо, но ежели все–таки конкретизировать наш вопрос в отношении религиозности, могли бы вы в двух словах определить свою религиозную принадлежность (или не принадлежность!) к тому или иному религиозному мировоззрению, вот точно так же как с политикой: я православный, или я буддист и т.д.

Александр Корюковец (баян, гармонь, бэк-вокал): Лично для меня это очень интимный вопрос, я это не обсуждаю. Могу сказать, что я крещен в детстве, формально я православный христианин. Могу сказать, что я верующий человек, но у меня все сложно.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Моя позиция на данный момент — это позиция поиска.

Михаил «Эм»: Я так скажу. Если у меня будет ребенок, который пойдет в школу, и ему там будут преподавать Слово Божье, то я ему сказал бы, что он может не ходить на этот предмет, если не хочет.

Александр (тромбон, клавишные, второй вокал): Я согласен, должно быть собственное желание.

Михаил «Эм»: Дело в том, что если говорить о той ситуации, которая у нас сложилась с РПЦ, то следует сказать, что эта организация дискредитировала себя в глазах многих. И её облик сложно соотносить с религией и подлинным религиозным поиском. Сам я вовсе не атеист, ни в коем случае, и вообще мне интересна религия как мощный культурный пласт, причем не только православная религия. При этом я верю, скорее, в человеческую энергию, в силу, в цели… Глядя на церкви, на строения, я не вижу в этом трансцендентности, для меня Церковь нечто большее чем какой-то социальный институт. Я могу наслаждаться тем, насколько прекрасно сооружение, но не в этом для меня заключается религиозность как таковая.

Андрей: Мне кажется, ты говоришь о том же, о чем говорили славянофилы: есть церковь земная, историческая, и Церковь небесная, вечная.

Михаил «Эм»: Да, вот и для меня это тоже разные очень вещи. Есть церковь как инструмент социального воздействия, и здесь для меня все очень спорно, я не готов об этом ничего утверждать определенного, но есть еще вещи, которые вне этого всего находятся и которые, как Саша верно сказал, очень интимные, их трудно описать. Но я однозначно не отношу себя к атеистам.

Александр Корюковец (баян, гармонь, бэк-вокал): Мне кажется, что у нас творчество довольно трансцендентно, и люди это ощущают, поэтому нет необходимости как-то отдельно комментировать то, что в самом творчестве выражается.

Михаил «Эм»: Я всегда это говорю относительно наших текстов, что некоторые вещи не обязательно понимать и раскладывать по полкам, важнее почувствовать, т.е. важнее срезонировать. — О чем эта песня? — Да неважно! О том, что ты сам почувствовал! Если ты почувствовал так, то песня об этом, так и правильно!

Сергей «Сергеич»: Вот у нас есть песня «Прыгаю, стою». Некоторые интерпретируют её как песню о девушке, а некоторые как песню о взаимоотношениях с Богом. Ну так это же от тебя зависит, с чем ты подходишь к песне, с романтическими переживаниями или с переживаниями духовного характера… Это говорит больше о самом слушателе, нежели о нас.

Андрей: Т.е. все зависит от того, что слушатель ищет в ваших песнях?

Михаил «Эм»: Да. Вот БГ говорил как-то, что его творчество — она как зеркало. Так и мы действуем. Мне всегда нравились те произведения, которые оставляют для читателя момент некоторой открытости, момент соучастия. Т.е. не когда тебе сказали, что эта песня о том-то и воспринимать её надо так-то, но когда тебя приглашают самому посмотреть, самому подумать, пережить что-то… Мне приятно находиться в диалоге. Я не ощущаю за собой права на то чтобы кому-то что-то демонстрировать, как будто я что-то такое познал, а теперь с вами делюсь, учу вас… Мне интересно вступить в диалог и почувствовать, что в этом диалоге мой собеседник тоже играет важную роль. Для меня это один из самых важных моментов в творчестве, когда наш слушатель принимает участие в нашей композиции.

Андрей: Как тебе кажется, этот диалог получается у тебя и в целом у Аффинажа? Вот именно в таком твоем понимании, как принципиальная открытость и текста, и композиции, такая открытость, которая может задать какие-то важные вопросы, обозначить горизонт некоего виденья… Так чтобы слушатели были захвачены этим открытым горизонтом.

Михаил «Эм»: Мы, так или иначе, сталкиваемся с тем, что люди пытаются трактовать тексты, и я думаю, что эти трактовки они все имеют место быть, вот как Сережа привел пример с песней «Прыгаю, стою». В Аффинаже текст максимально широк, Аффинаж — это и есть постоянный призыв к тому чтобы поучаствовать в нашем творчестве.

Сергей «Сергеич»: Людям самим хочется вступить во взаимодействие с песней, чтобы тоже самим принять участие вот в этом творческом процессе. У людей есть творческий голод, и очень приятно, что за счет наших песен кто-то может этот творческий голод удовлетворять!

19.10.2016