Вопрос о природе и происхождении психики представляется в современной философии одним из наиболее сложных. В англо-американском позитивизме он даже послужил к постановке «трудной проблемы философии сознания», то есть к бесконечным рассуждениям о том, как же соотносятся индивидуальное биологическое тело и индивидуальное же сознание.

О пустоте и бесперспективности подобной постановки вопросов уже отчасти сказано в статье с критикой псевдопроблемы «Китайской комнаты»; вместе с тем следует тезисно наметить собственно материалистическое решение данной проблемы, связывающей природу сознания и бессознательного с орудийно-языковой деятельностью, опосредующей предшествующие ей форма биологического отражения как универсального свойства материальной субстанции.

1. Идеологическая и научная интуиции жизни

Говоря о биологической основе нашего сознания и бытия вообще, следует сразу же отмежеваться от двух распространённых ошибочных трактовок, а именно обывательской и активистской. Первая относится к мировоззрению граждан, разводящих дома собак, кошек и прочую живность, предназначенную для того, чтобы их тискать, выгуливать и иными способами тратить время попусту, и на основе такого рода подручного отношения к отдельным особям одомашненных млекопитающих составляющая представление о животном мире и биосфере в целом. Вторая относится к мировоззрению граждан, плохо понявших экологические идеи заботы об окружающей среде, и вследствие этого мыслящих биосферу как «исходную гармонию всех со всеми», противопоставляемую «эгоистическому обществу потребления». В обоих случаях возможность научного понимания блокируется желанием жалости и сострадания к несчастным зверюшкам, представляемым по типу семейных кошечек и собачек, на которых в свою очередь проецируется абстрактная человечность, являющаяся в свою очередь обобщением образа жизни мелкого буржуа. На практике такой мелкобуржуазный, сострадальческий экологизм выражается в разного рода бестолковых эксцессах, наподобие «освобождения» лабораторных мышей, организации приютов для бродячих собак и кошек и тому подобных псевдопрактиках.

В отличие от обывательского и активистского научное отношение к живым организмам завязано на особым образом артикулированное влечение взгляда + систему научных понятий, позволяющих упорядочивать исследуемые объекты различными способами. Иначе говоря, исследовательский интерес биолога прямо противоположен активистскому и обывательскому, и заключается в том, чтобы отфильтровать универсальную схему анатомического и физиологического строения тела данного вида от эмпирического шума, соотнеся её с системой экологических ниш и положением на эволюционном древе жизни. При чём в роли эмпирического шума, который надлежит исключить, выступает как раз то, что представляется наиболее ценным обывателю и активисту: осязательная телесность животного организма, устраняемая за ненадобностью в процессе вивисекции. Фигурально выражаясь, для биолога столь же «желательно» взаимодействовать с отдельной особью как предметом заботы и сострадания, как для каждого из нас — есть хлеб вместе с политэтиленовым пакетом.

2. Эволюция и экология

Диалектическое противопоставление эволюционного и экологического понимания предмета биологии как диахронического и синхронического соответственно существенно для понимания плана строения тела любого таксона. Вместе с тем следует отметить частичность обоих, равно как и нерелевантность ряда философских осмысления этой темы, в частности трактовок переводчика Гваттари и Делеза на английский, Брайана Массуми, в которой у него под животными понимаются семейные образы млекопитающих и других позвоночных — тогда как самая интересная и в тысячи раз более обширная область беспозвоночных и одноклеточных в принципе выпадает из рассмотрения. Чтобы написать нечто существенное о предмете биологии вообще и о животных в частности, следует знать сравнительную анатомию, как тот же орган у разных видов, родов, семейств и иных таксонов трансформировался при изменении образа жизни, или как одна и та же функция выполнялась разными органами.

3. Живое тело как предмет биологии

Далее в качестве релевантного определения предмета биологии следует выделить живое тело, действительной сущностью которого является напряжённость к продлению существования, которую Спиноза обозначает латинским термином conatus. Причём относиться длительность может к самым разным явлениям, например аффектам, идеям, социальным институтам, вихрям в воде или на Солнце, политическим и военным конфликтам, и так далее.

4. Живое тело фрагментарно

Рассмотрение на материале теории абиогенеза и химической эволюции, позволяет отметить, что живое тело, способное к продлению своего существования, должно обладать диверсифицирующей фрагментарностью во времени и в пространстве. Тема фрагментарности ДНК как репликатора, распределенного как набор вариаций на множестве носителей, великолепно раскрыта у Доукинса, в книгах Эгоистический ген и Слепой часовщик, хотя и нуждается в дополнении.

5. Сознание как форма отражения

Далее мы можем перейти к рассмотрению теории отражения и различению раздражимости, чувствительности и восприятия как чисто биологических форм отражения физической реальности как психической действительности — так и связки сознания и бессознательного как отражения, опосредованного орудийно-языковой деятельностью. Соответственно, для общества имеет смысл различие жизни, деятельности и мышления над ними, тогда как в биосфере они слиты в единой жизнедеятельности.

В целом учение о формах отражения было сформулировано выдающимся советским психологом Леонтьевым. По его мнению, раздражимость выделяет простые позитивные и негативные стимулы, действующие на живую клетку или ткань; чувствительность связана с возникновением нервной системы и имеет место у обладающих ей беспозвоночных, а также у рыб и земноводных, позволяя различать отдельные свойства вещей; собственно восприятие возникает у высших позвоночных (и вероятно, некоторых головоногих), связано с развитием кортикальных слоёв головного мозга и усложнением среды взаимодействия, воспринимаемой как совокупность вещей, в сочетаниях которой таятся стимулы позитивного и негативного подкрепления.

Суть его гипотезы состоит в следующем: когда в ходе движения материальной субстанции возникают первые примитивные живые организмы, молекулярные репликаторы, подверженные законам естественного отбора, то в такой системе начинают действовать силы эволюции, так что наибольшее распространение получают те формы молекулярных машин, которые в наибольшей степени способны удерживать себя в потоках вещества, энергии и кодификации, пронизывающих их внешнюю и внутреннюю среду. Поскольку множествам этих биологических машин присуща вариативность, то из множества возникающих комбинаций отбираются те, которые способны размножаться путём деления, и передавать приобретённые в ходе молекулярной химической сборки признаки в следующих поколениях. Далее, сами признаки, равно как и формы их отбора сами оказываются подвержены отбору, в результате чего в долгосрочной перспективе достигается всё большее многообразие всё более приспособленных к существованию жизненных форм, возникают новые экологические ниши, заполняющиеся новыми видами — и так вся биосфера эволюционирует до тех пор, пока в ней не скомбинируется ряд признаков, запускающих процесс антропосоциогенеза, который включает в себя следующие признаки:

1. Клеточное строение;

2. Гетеротрофный способ питания;

3. Наличие оформленного ядра, содержащего полимеры — носители генетической кодификации;

4. Половое размножение;

5. Многоклеточность;

6. Диплоидный набор хромосом в преобладающей стадии жизненного цикла;

7. Отсутствие клеточной стенки;

8. Активная локомоция;

9. Билатеральная симметрия;

10. Осевой хондральный эндоскелет;

11. Кислородное дыхание;

12. Наземный образ жизни;

13. Развитие эмбриона в матке посредством плаценты с последующим живорождением;

14. Плотные кожные покровы и эффективную выделительную систему, способную экономить воду в условиях суши;

15. Бинокулярное зрение, преобладающее над прочими чувствами;

16. Прямохождение и свободную переднюю конечность хватательного типа, развивающиеся в ходе перехода от древесного образа жизни к жизни в открытых травяных пространствах;

17. На последних этапах антропосоциогенеза важное значение приобретает развитие речевого аппарата, способного к членораздельной речи, доказательство — судьба неандертальцев, которых наши предки кроманьонцы в основном истребили и съели, потому что те имели недостатки в строении речевого аппарата, что затрудняло координацию в их коллективах во время труда, охоты и войны, явившись одним из существенных факторов их вымирания.

Достоверно известно, что данная совокупность признаков, скомбинировавшаяся у наших животных предков порядка 6 миллионов лет назад, запустила процесс антропосоциогенеза на нашей планете — и логично будет предположить, что и на прочих планетах в известной нам части природы, общество возникает аналогичным способом в биологических системах эволюционного типа. Что касается различной «экзотики», начиная от возникновения общества на основе малых групп общающихся друг с другом высокой скоростью организмов, наподобие «стай» из научно-фантастических романов Вернора Винджа, кремний-органических форм жизни, эволюции самовоспроизводящихся квантовых запутанностей в ядрах нейтронных звёзд, и заканчивая биологическими и общественными объектами Больцмановского типа, возникающими самопроизвольно из стохастических возмущений физического вакуума — то рассмотрение данных форм существования биологической и общественной материи, равно как и присущих им типов отражения, согласно законам материалистической диалектики и универсальной теории эволюции, не входит в число тем, обсуждаемых в настоящей статьи, и не рассматривалось самим Леонтьевым. Поэтому мы ограничимся лишь упоминанием, что помимо рассматриваемых типов отражения, существует множество иных, не представленных на нашей планете и с высокой вероятностью не представленных также на обитаемых планетах в обозримой части вселенной, хотя и осуществлённых с необходимостью в пределах этой актуально-бесконечной Природы согласно принципу изономии.

Раздражимость. К числу полезных признаков, существенно повышающих способность живых организмов к выживанию и размножению, относится способность реагировать на изменения окружающей среды, адекватно изменяя своё поведение в соответствии с ними. Эту элементарную способность активного биологического отражения, присущую всем известным живым организмам — включая вирусы, с той оговоркой, что они проявляют данную способность лишь в контакте с живой клеткой — К.Н. Леонтьев называл раздражимостью. Раздражимость присуща всем живым клеткам, и имеет в своей основе реакцию её химических составляющих на внешние ей объекты, с силой на неё воздействующие, будь то химические вещества, нарушающие метаболизм, или твёрдые частицы, механически раздражающие мембраны клетки, или электромагнитные волны, сообщающие клетке тепловую энергию, изменяющую баланс метаболитов, и т.п. Способность раздражимости, таким образом, лежит в основе явлений таксисов и тропизмов, представляющих собой двигательные реакции живых организмов на те или иные раздражители.

Чувствительность. Вторая форма активного биологического отражения, выделяемая Леонтьевым, называется чувствительностью, и связана с возникновением нервной ткани из недифференцированной целокупности животного тела. Если раздражимость свойственна любым клеткам — будь они отдельными организмами, клетками растений, грибов, или любой из клеток животных — то чувствительность присуща только нервной ткани — типу клеток, вся функция которых состоит в продуцировании и передаче электрохимических импульсов от внешней среды организму, и от организма к двигательным органам. Чувствительность обеспечивает дифференциацию отражений внешнего мира в сети нервных клеток, обособленное друг от друга отражение отдельных свойств и состояний окружающей среды. Тем самым при относительной неизменности окружающей действительности происходит усложнение отражающих молекулярных механизмов, и вслед за этим ещё большее отчуждение, разделение и усложнение отражённых форм в нейронной сети.

Восприятие. Третья форма активного биологического отражения называется восприятием, и свойственна тем животным, которые имеют хорошо развитый головной мозг и органы чувств — на нашей планете это подтип Позвоночные (начиная от примитивного надкласса Бесчелюстные, и заканчивая Птицами и Млекопитающими), и отдельные представители головоногих моллюсков. Восприятием мы можем назвать такой тип чувствительности, при котором возможно отражение не только отдельных свойств и состояний отражаемого, но также отражение значительного числа существенных взаимосвязей между явлениями в мире, вплоть до их непосредственного соотнесения друг с другом. Таким образом, при восприятии отражающий механизм совершенствуется и централизуется, отражаемая среда остаётся неизменной, отражения расширяются ещё больше, и включают в себя не только объекты и явления, но и отношения между ними.

Сознание. Четвёртой формой активного, но уже не чисто биологического, а социо-биологического отражения, К.Н. Леонтьев и определял вслед за Марксом, Энгельсом и Лениным как сознание. В соответствии с материалистическим мировоззрением, сознание отличается от восприятия тем, что оно является отражением, опосредованным через предметно-орудийную и языковую культуру — которая является результатом изменения окружающей среды общественным трудом. Труд выделяет человека из животного царства, создаёт общество, и движет его по пути прогресса. Физиологически же сознание связано с возникновением и развитием второй сигнальной системы, имеющей своим основанием мощный неокортекс, присущий всякому нормальному (в анатомическом смысле) представителю нашего биологического вида.

***

Такова общая картина происхождения и природы сознания согласно материалистической теории отражения. Очевидно, что рассмотрение сознания как ещё одной стадии в ряду форм отражения кардинально отличается от идеалистической теории панпсихизма, проецирующей свойства психики как результата длительной эволюции на все предшествующие формы отражения. Тем самым частная форма отражения — сознание — выдаётся за нечто всеобщее, а отражение как собственно всеобщее исключается до начала рассмотрения. В результате вся система становится с ног на голову, и атомам приписывается некая элементарная «психичность», что есть идеализм в чистом виде, притом самый вульгарный.

Альтернативные точки зрения — физикализм и дуализм, обсуждаемые в англо-американском позитивизме, он же «аналитическая философия» — столь же метафизичны по своей сути. В первом случае предлагается рассматривать сознание как продукт деятельности головного мозга, изолированного от взаимодействия с социальной средой — очередная робинзонада. Во втором случае вопрос смещается в потусторонний мир сознания, отдельного от тела, а по сути объявляется неразрешимым, так как каким образом сознание, объявленное абсолютно отличным от тела, могло бы с ним взаимодействовать, не в состоянии ответить ни один апологет сторонник данной точки зрения.

Поэтому весь спектр возможных «решений» психофизиологической проблемы, выдвигаемых «аналитической философией сознания» должен быть отброшен как не имеющий ничего общего ни с эволюционной биологией, ни с научной социологией, в свете которых решение данной проблемы уже давно найдено по сути и нуждается на сегодняшний день лишь в дополнении и уточнении отдельных моментов.

Важно, что прослеживая эволюционные и экологические корни сознания как особой формы отражения, мы можем дать определение не только сознанию, но и бессознательному, пойдя дальше в критике психоанализа, чем это было сделано Гваттари и Делёзом, не раскрывшим вопрос о происхождении желающих машин, тела без органов и субъекта наслаждения ни в «Анти-Эдипе», ни в последующих работах.

6. Топологичность живого тела

Здесь мы можем подступиться к самому интересному моменту — топологическому определению тела, в концептуальной форме намеченному ещё в начале 18 века выдающимся французским биологом-эволюционистом Жоффруа Сент-Илером, диспутировавшим с другим выдающимся биологом, Жоржем Кювье в Париже в 1830-м году. Кювье утверждал, что бог (дело было ещё до открытий Дарвина) создал виды животных по четырём не сводимым друг к другу образцам — например, анатомия лошади и кальмара по его мнению, предполагает несводимые оси, и так далее. Сент-Илер наоборот, доказывал, что топологически существует единый план для всех живых организмов, сгибая, складывая, растягивая и сокращая которые на разных этапах эволюционного и соответствующего ему эмбрионального развития, можно переходить между ними всеми.

Например, функция опоры тела в движении — позвоночник у хордовых и хитиновый экзоскелет для членистоногих вообще и насекомых в частности. Анатомически это разные структуры разного происхождения, а топологически и функционально — одно и то же. Сам Сент-Илер афористично выражался: «Насекомые живут внутри своего позвоночника».

7. Телесность бессознательного

В таком случае мы можем трактовать желающие машины как морфологические инвестиции телом без органов следующих функций:

7.1 Питательная или пищеварительная функция, связанная с захватом, распределением и усвоением питательных веществ и энергии. Инвестируется, например, в пищеварительную и кровеносную системы. Оральное влечение, состоящее в запросе Другому о предоставлении/прекращении материального потока, включаемого в состав тел, первое как в логическом, так и в историческом порядке становления.

7.2 Отграничительная функция, связанная с сепарацией и сегментацией тела на внешнее и внутреннее, в пространстве на множество особей и во времени на ряд поколений. Анальное влечение, состоящее в запросе от Другого в удержании/предоставлении материального потока, исключаемого из тела субъекта.

7.3 Функция движения и детерриториализации, в отношении которой вырабатываются разные типы симметрии тела — а также связанная с ним фаллическая функция в психосексуальном развитии субъекта.

7.4 Функция отражения, о которой уже сказано выше, и которая заключается в отслеживании позитивных и негативных подкреплений в сочетаниях стимулов окружающей среды. Влечение взгляда — рефлексивное замыкание пространственного представления мира, выраженного в представлении другого

7.5 Функция отслеживания длительности — и соответствующее ей влечение голоса — рефлексивное замыкание временного\длительного представления другого, выраженного в речи другого.

7.6 Функция ТбО, как источника и взаимного ограничения функций и активности органов, их реализующих. Тело как носитель органов — и органы как носители функций.

7.7 Функция организма как способа стратификации тела, закрепления органов на своих местах, функций в органах, видов в экологических нишах и так далее — о чём ДГ пишут в третьей главе Тысячи плато, а Богданов в 6-й главе Тектологии, об эгрессии как концентрации активностей и дегрессии как их закреплении.

7.8 Функция субъекта как алгоритма переключения между различными режимами функционирования тела и его органов, как в биологическом, так и в социальном аспектах.

8. О чертах характера

Психическая компонента, рефлексы и определения черт характера.

Определив тело как способ продления существования самого себя, легко понять, что система рефлексов, по рядам которых оно движется в среде в направлении к позитивным подкреплениями и удаляясь от негативных, определяет биологическую основу групп черт характера, которые можно тогда определить следующим образом:

8.1 Воля есть способность сохранять направление движения к позитивному стимулы вопреки промежуточному ряду негативных.

8.2 Ум есть способность представлять способы достижения позитивного стимула, то есть цели, и выбирать оптимальные.

Интересно, что волевые качества вообще связаны с ограничением колебаний поискового рефлекса, а ум основан на их расширении.

8.3 Внимание есть способность воспринимать сочетания стимулов, свойств, вещей и действий, содействующих и противодействующих достижению цели.

8.4 Память есть сохранение способов действий, приведших к достижению либо недостижению цели. То, что сохраняется в памяти прежде всего — это ассоциации, завязанные на позитивные и негативные подкрепления.

У Павлова имеется ряд хороших заметок о рефлексах цели, свободы и рабской покорности, об экспериментальных неврозах и других достойных внимания вещах, через призму которых легко можно достроить конкретные черты характера, их сочетания и цепочки подкрепления, приводящие к их выработке.

Вывод

Таким образом благодаря объединению диалектического материализма, эволюционной биологии, социологии, психологии и шизоанализа мы можем составить полную, ясную и отчётливую картину природы и происхождения как сознания, так и бессознательного. Картину, которая нуждается в дальнейшей детализации, но основные контуры которой ясны уже сегодня и полностью исключают как религиозные, так и гуманистические претензии на объяснение сущности сознания как научно и логически инконсистентные.