Несколько лет назад я решила, что поеду в одиночное автостопное путешествие. Не помню какой была цель, но перед глазами точно не было препятствий: пространство ощущалось идеально плодотворным для того чтобы на фурах и в легковухах с семьями гнать на полной скорости вперед. Для меня “вперед” — самая важная экзистенциальная категория, ибо нет в моей жизни ничего слаще дороги, будь то трасса М4 или тернистый путь к любого рода осознаниям, положениям, пониманиям. Короче, я люблю двигаться.

Автостоп для меня — идеальная форма добраться из точки А в точку В. Не знаю, как это объяснить, с учетом того, что люди обычно передвигаются по миру на самолетах, поездах, автобусах, своих собственных машинах. Для меня автостоп — это возможность максимально четко прочувствовать пространство, максимально ощутить дух дороги, нюх до которого обостряется за счет экстремальности предприятия, за счет того, что ты постоянно находишься в кругу попутчиков и сама выстраиваешь идентичность именно вокруг своей попутчести. У меня никогда не было собственной машины, и я не знаю, как это устроено у автолюбителей. Но для меня поймать тачку на трассе — значит совершить магическое действие, значит своими собственными руками сгруппировать материю и наколдовать себе транспорт до ближайшей точки, и так, мало помалу, катиться в направлении цели.

Отмечу, что я редко чувствую себя настолько счастливой, чем когда стою на заправке со стаканчиком невкусного кофе из заправочного кафе, курю сигарету в отдалении бензоколонок и ощущаю, что могу отправиться куда угодно прямо сейчас, мир мне абсолютно понятен, мир мне радикально открыт, моя задача — лишь пытаться из раза в раз поймать машину, поймать ее и быть какое-то время в движении. До следующей остановки.

Оказавшись в Воронеже, я сразу затусила со своей старой знакомой Алиной, с которой мы уже успели протусоваться в Москве в свое время. Получилось так, что с Алиной мы знакомились целых 2 раза, причем первый раз ни я, ни она совершенно не помним, но помним, как бродили по Чистым Прудам в начале десятых годов и обсуждали терроризм. Второе знакомство развернулось после концерта Альбины Сексовой, где я выскочила на сцену и разделась догола, щеголяя жопой с татуировкой П*ТИН на ягодице. Зал тогда взорвался, а звуковик клуба вдохновился, выскочил сразу после меня, снял штаны и тряс хуем перед разгоряченной ахуевшей от стриптизов толпой. Алина подошла ко мне после концерта и предложила поцеловаться. Я сразу поняла, что мы встречались когда-то давно в прошлой жизни, и поняла я это, взглянув на ее рот, наполненный очаровательными кривыми зубами. Такую улыбку невозможно забыть, о чем я ей и сообщила, но Алина смутилась. Целоваться я отказалась.

Алина вписала меня у своего бывшего парня Игоря в каком-то полусквоту полукомунне, хуй пойми что короче. Квартира была вся покрыта мусором, в моей комнате лежал продавленный матрас, пропахший кошачьей мочой, в пространство постоянно приходили какие-то странные люди и играли на музыкальных инструментах, попутно хвастаясь тем, как украли сумку курьера Яндекс Еды. Игорь, кажется, бывший под солями, молча бегал голый по всей квартире, а потом преследовал меня, держа в руках страпон. Я отнеслась ко всему этому со стоическим принятием и попросила приготовить мне кофе. Позже Игорь раскрылся мне как гениальный художник, а в следующий приезд в Воронеж он вписал меня в самое сказочное и уютное место в мире, извинился за солевые приколы и накормил черной икрой с помойки. Тогда же, в первый раз, за все мое пребывание в городе и кучу совместных активностей, он не произнес ни слова. 

Мы проводили вместе время с Алиной: воровали газировку из автоматов в торговых центрах, организовали мероприятие, на котором из мусора смастерили себе одежду, сидя в центральном парке Воронежа (потом в этой одежде ходили по городу), ели из помоек. Алина научила меня двум вещам: первое — доедать еду из городских мусорок, а не баков за жилыми домами — это класс. Второе — мясо есть нельзя, но если ты находишь его в мусорке, то можно. Вторым правилом я очень долго пользовалась, но в итоге совсем отказалась от мяса, просто потому что помойки в этом деле очень развращают, и лучше уж уйти в классическое вегетарианство. 

В какой-то из дней Алина предложила пойти на прогулку с ее московскими друзьями, она собиралась показать им город. Мне эта идея понравилась, потому что познавать место через помойки — это класс, но нужно, наверное, и посмотреть классические достопримечательности. У меня вообще по жизни с этим большие проблемы — мне радикально неинтересно смотреть всякие музеи и церкви в трипах, а интереснее проживать приключения, знакомиться с людьми, влипать в истории. Однажды я встретила бродягу со схожим стилем переживания новых мест — он очень любил тусоваться на технических рынках и фотографировать злачные опасные места, на туристическую презентабильную хуйню ему было начхать. Позже, с этим товарищей по имени Борис, мы полдня проведем в Стамбульском обезъяннике. Но вернемся к ребятам. Через ту спонтанную встречу с московскими незнакомцами я обрела лучшую подругу и будущего любовника.

Я познакомилась с Евой, ее мужем Даней и их другом Ярославом. Ева поразила меня с первого же взгляда: у нее были до одурения мохнатые ноги, татуировки на лице, и при всем при этом она была сексуальной настолько, что я, обалдев, решила учиться у нее сексу всю жизнь. Даня, ее муж, был небольшим по объемам мальчиком с вдумчивым взглядом и неаккуратными, будто почеркушки во время телефонного разговора, татуировками на руках. Ярослав же выглядел обычно — черная одежда, пыльно фиолетового цвета волосы. Я сразу увязалась за Евой, и мы всю прогулку обсуждали то, как разводить во время приключений и путешествий мужчин на покупку продуктов и сигарет в магазинах. Мне казалось, что только такое с Евой и нужно обсуждать, то есть поднимать самые самые важные темы.

Ярослав плелся сзади, периодически мы обменивались какими-то дежурными фразами, но, признаться честно, я с первого взгляда поняла, что испытываю к нему большую симпатию. Ярослав был очень красивым юношей, и все годы нашего последующего взаимодействия, я была очарована его спокойствием и мужественностью. Он рассказал мне самую сексуальную личную историю на свете: Ярослав всегда выглядел довольно феминно, во время учебы в университете отращивал длинные волосы и красил ногти лаком. У него не было эротических потугов в сторону мужчин, но в какой-то момент подростковое сомнение взяло верх, и он решил проверить: может быть ему стоит заниматься сексом с мужчинами? Может быть он гей? Ярослав сделал то, на что не может решиться большинство отъявленных мачистов: он просто переспал с мальчиком. Переспал, понял, что это не его темка, и продолжил жить дальше, строя отношения с женщинами. Эта история меня поразила и стала свидетельством огромного мужества Ярослава, ибо он, как взрослый самостоятельный мужчина, был готов без лишнего жеманства и тревог закрыть для себя вопрос — любит он секс с мальчиками или нет, гей он или нет, скрывает он от себя свою гомосексуальность или нет. Ярослав был готов принять тот факт, что возможно ему нравятся мужчины, ведь на кону стояло самое важное — понимание себя и своих желаний.

Гуляя с компанией московских друзей, мы решили пойти на какую-то панорамную хрень, где, по словам Алины, разворачивался вид на весь Воронеж. Попасть туда было трудно, ибо ворота оказались закрыты, и мы в итоге перелазили под забором в ожидании увидеть чудный лик города, закрыв гештальт с самыми важными местами Воронежа. Там, на территории панорамной хрени, было очень много зелени, разных растений и трав. В какой-то момент за спиной я услышала голос Ярослава: “Полина, ты должна немедленно пощупать этот цветок!” Я повернула голову и увидела, что Ярослав трогает плоды какого-то странного дерева. Плоды были вытянутыми красными конусами. Я ничего не поняла. Подойдя, Ярослав снова отметил: “Это полный пиздец, ты должна это пощупать, ты никогда в жизни такого не трогала, я уверен”. Честно говоря, я очень испугалась. Ярослав идеально презентовал дерево, так, чтобы я никогда не трогала ебучее растение. Я впала в ступор, потом замотала головой и сказала, что мне страшно и, наверное, трогать эту херь я не хочу. Ярослав улыбнулся, взял мою ладонь и прислонил к цветам. Я сжала пальцы и охуела. Цветок был на ощупь как самый настоящий член — упругий, слегка шершавый, вытянутый, с каким-то мощным осевым напряжением, красный. Я вытаращилась на Ярослава, а тот улыбался. Вот тогда, в ту секунду соприкосновения с цветком под защитой Ярослава, я ощутила первый импульс сексуального желания к нему. Впоследствии он стал самым любимым, самым идеально подходящим мне в постели любовником.

С панорамной террасы (оказалось, что она называется именно так) нас со скандалом выгнал охранник, потому что в кафе на смежной территории была свадьба, и место оприходовали ебанутые нормисы в джипах и ярко синих трикотажных платьях. Крича вслед охраннику и всей торжествующей толпе проклятья, мы ушли.

____________________________

Со Ярославом мы вновь столкнулись в Краснодаре, когда, почти не поддерживая контакт, он приехал на Кубань, чтобы увезти меня в Сочи. У меня не было конкретного плана по путешествию, я только-только тогда сбежала из дома родителей в Ростове (куда заехала по автостопной дороге и в итоге на следующий же день взяла билет на поезд). 

Я жила в доме классных ребят: Антона, художника-акциониста, который в свое время трахал некую блондинку на красном матрасе, прикрепленном к крыше жигулей, разъезжающих по всей Москве; и его жены Маруси, художницы и в прошлом секс-рабыни, которую подростком продала в рабство собственная мать. С Антоном и Марусей мы планировали сделать выставку в их доме, для этого я заранее сняла кучу материала на фотоаппарат, который в Воронеже мне подарила знакомая чиновница. Среди снимков была удивительная фотосерия: я, покрытая красными раками, лежу голой в огороде. Снимала мама! Мы с Антоном умудрились бесплатно достать несколько ящиков помидоров и огурцов, — их нам отдала как неликвид очаровательная хозяйка овощной лавки, — мы планировали использовать это все в выставке. Маруся рассказала мне, что в Краснодаре летом можно спокойно питаться сливами с кладбища, этих деревьев там просто дохуя; а Антон показывал, как коллекционировать бабочек — ловить в сачок, а затем грамотно прикреплять булавкой к дереву. 

Я жила у Антона и Маруси, мы много говорили о выставке, но организовать ее так и не получилось, потому что я уехала раньше, чем градус дискуссии привел бы к решительному действию. Но хочется мне рассказать об одном приключении и о том, как все-таки я уехала в объятия Ярослава.

Рядом с домом моих друзей был круглосуточный магазин. Там в любое время дня и ночи было можно купить еду, сигареты, алкоголь. Как-то вечером я пошла за продуктами, и совершенно случайно между рядов наткнулась на юношу, полностью покрытого татуировками. Я тыкнула парня в плечо и сказала, что мне очень нравятся его картинки. Юноша вынул наушник, тепло улыбнулся и переспросил. Я комплимент повторила. Он снова нежно улыбнулся, поблагодарил меня и затерялся где-то между стеллажей. 

Юноша не выходил у меня из головы все то время, что я бродила по супермаркету. В итоге я снова наткнулась на него у кассы и предложила посидеть какое-то время на лавочке у магазина, поболтать. Это все казалось абсолютно невинным предприятием и почему-то я была автоматически очень расположена к этому человеку. Интуиция не подвела, и мы проговорили без остановки всю ночь.

Парня звали Ратибор, он был средоточием загадочности. Дело в том, что Ратибор очень много рассказывал мне про то, как укрыться в интернете от всех-всех-всех глаз: людей, властей, друзей — кого угодно. Он шутил над тем, что когда-то убил и выпотрошил собаку (я, кстати, не думаю, что это правда), рассказывал о своей любви к боксу и о том, как во время потери сознания отключается мозг. Все это было странно и маняще. Несмотря на тяжелые темы и безумные шизофренические речи, меня невероятно к нему тянуло. Он был красив, сладко улыбался, был одет только в черное. Я перебегала дорогу, шла домой, заваривала себе кофе и возвращалась к Ратибору с кружкой, чтобы еще немного растянуть наш разговор, чтобы не вырубиться и продолжить сказку. 

Мне удалось впечатлить Ратибора рассказом об интенциональности, которая в свое время меня глубоко поразила. Интенциональность — это ключевое понятие в феноменологии. Грубо говоря, оно означает направленность сознания на какой-то предмет. Мы не можем не быть направленными, мы всегда куда-то смотрим, что-то думаем, какой-то объект удерживаем в голове. Неинтенциональное сознание — это мертвое сознание. Так считал Брентано, затем Гуссерль, затем это явление препарировалось разными французскими феноменологами, например, Мишелем Анри. Для меня же подобные явления, описание явлений — как чудесный аттракцион. И вся философия именно такая: заниматься ей тупо весело. Всю свою жизнь я посвящаю приключениям, и эти приключения преследуют меня не только в физическом мире, мире путешествий, авантюр, перемещений, хулиганств, но и в моем внутреннем мире — мире пониманий, осознаний, дискурсивных полей. 

За час до приезда Ярослава, мы с Ратибором, уже под утро, сидели на какой-то лавке детской площадки, курили и говорили о гендерном. Мой козырь в эротическом откровении с человеком — это начать погружать мужчину в то, чем и кем он является. Грубо говоря, раскрыть в нем мужчину, раскрыть его либидо через его мужское. С подростками и неуверенными в своей маскулинности парнями, с теми, кто только на пути раскрытия мужественности, это всегда срабатывает. Я погружаю мужчину в абстрактный мир, где я — полнокровная стопроцентная женщина, а он — мужчина, мы — луна и солнце! И тогда человек влюбляется и хочет меня вне зависимости от того как я выгляжу, пусть я и буду самым уродливым и мерзким телом на планете. Это сработало и с Ратибором: я смотрела ему в глаза и очень медленно, аккуратно раскрывала в нем мужчину. Он был возбужден.

Возбуждение я считала не только потому, что он заметно мялся и, согласно моим чувствованиям, переходил вот на эту сексуальную волну, но и потому что потом, после приезда Ярослава и в совместной прогулке, Ратибор делал все для того чтобы завоевать мое внимание. Прогулка обернулась крахом, ибо, как оно обычно и бывает после внезапных интеракций с незнакомцами, Ратибор полностью расколдовался под утро, превратившись в прыщавого додика, выдумающего какие-то глупые сказки с целью впечатлить всех вокруг. Мы быстро слились с Ярославом, дав старт новому совместному приключению.

Что касается Ратибора, то во второй приезд в Краснодар я его снова встретила, тоже ночью. Я шла в тот самый круглосуточный магазин и, переходя пешеходный переход, увидела его идущего в противоположную от супермаркета сторону. Он не обратил на меня никакого внимания. Оказавшись рядом, я нежно провела по руке Ратибора, обернулась на него, поймала взгляд оборачивающегося его, улыбнулась, и пошла дальше. Не знаю, узнал ли он меня.

____________________________

В доме Маруси и Антона мы с Ярославом сразу начали обниматься и планировать поездку в Сочи. План был такой: встретить двух его начальников, Кирилла и Антона, и за их счет поехать покорять море, после, добраться до Анапы, встретить монаха Ананду (друга Ярослава) и развлекаться на пляжах всем вместе. 

Антона и Кирилла мы встретили в невменяемо огромном стерильном Краснодарском парке, построенном безумным миллионером, и несколько часов бродили там, размышляя о том, как добраться до моря. Я сильно хотела спать т. к. всю ночь проговорила с Ратибором, а еще у меня отекли из-за месячных ноги и я очень этого стеснялась. С Ярославом мы уже ходили за ручку.

Его начальники, Кирилл и Антон, были самыми ебанутыми нормисами, которых я встречала в своей жизни. Кирилл — выпускник Бауманки, худой лысеющий юноша, мог на протяжении нескольких часов просчитывать идеальный вариант добраться из точки А в точку В. Антон — черноволосый огромный детина, бывший солдат ФСБ с явными проблемами с концентрацией, обладал неуемной энергией и членом в 19 сантиметров. О его размерах я узнала в одной из кафешек Геленджика, когда он в очередной раз советовался со всеми нами по поводу расставания со своей девушкой. Кирилл и Антон образовывали идеальную команду: расчетливый, полностью погруженный в рацио выпускник Бауманки и Антон, благодаря энергии которого все эти расчеты вообще претворялись в жизнь. 

По парку мы бродили несколько часов, я даже умудрилась заснуть на скамейке, пока ждала прогрузки решения Кирилла, но в итоге уже ночью мы оказались на море в Джубге. И это было охуенно. Было охуенно оказаться ночью на соленом берегу спустя многие многие годы отсутствия моря на горизонте моей жизни. Я купалась голышом и пускала кровь из влагалища прямо в воду, делая таким образом подношение Посейдону. Впоследствии я неоднократно повторяла это кровопускание в Черное море, и даже мастурбировала в воде, проводя ритуал на исполнение желания. Этот опыт на несколько лет отучил меня носить трусы и какие-либо гигиенические штуки во время менструации, я давала крови просто стекать по ляжкам. 

Мы много и долго разъезжали по разным южным городам, всегда — на такси за счет Кирилла и Антона. Мы жили в огромном элитном бунгало и ели шашлык из ресторана (там же меня впечатало волнами в скалы, и я разбила лицо, чуть не лишившись глаза); ночевали в палатке на пляже под отвесной скалой, с которой постоянно падали огромные камни; мы купались с Ярославом ночью голышом в море, прерываясь на поцелуи, персики и домашнее вино; ели ЛСД, пили очень много алкоголя, курили кальян, спали целыми днями на песке под солнцем, по несколько часов катались вдоль набережной Геленджика на электросамокатах.

____________________________

Первый поцелуй с Ярославом произошел в магазине. Это забавно, поскольку мы были на юге России, исколесили около 5 городов меньше, чем за неделю, ели фрукты ночью на берегу черного моря, искали светящегося планктона в глубинах, грелись голышом у костра под скалой…, но первый поцелуй случился не в какой-то невероятно романтичной и уместной ситуации, а в дурацком супермаркете, где я покупала нам вино. Подробностей, к сожалению, я не помню, но помню свои слова сразу после акта нежности: “Это очень нелепо”. На самом деле сейчас я понимаю, что Ярослав совершил самый уместный любовный жест — он поцеловал меня тогда, когда чувствовал, что это нужно сделать, а не в “правильный момент”. Правильность всегда все портит, правильность — она мертвая.

Мы жили вчетвером: Кирилл, Антон, Ярослав и я. Кирилл и Антон снимали большие комнаты, бунгало и домики в лучших южных отелях для всей нашей компании. Они кормили нас, возили по всему югу на такси и радовались нашим безумным речам про наркотики, автостопные трипы, безденежье и авантюры. Думаю, это был справедливый обмен радикальной радости на радость более приземленную.

В один из вечеров начальники Ярослава отправились на какую-то вечеринку, а мы с возлюбленным пошли снова на набережную, пить вино и гадать на таро. Мы катались на самокатах, забирались на крыши прибрежных ресторанов и пели песни, куралесили, смеялись, обнимались. Вернувшись в отель уже пьяными, Ярослав обнаружил замысловатое сообщение от Антона: “Загляните в тумбочку, там подарок”. Подарком оказалась дорожка белого вещества, аккуратно оформленная на фарфоровом блюдце. Это был кокаин.

Я пробовала этот наркотик. Ярослав же был неопытен в этом вопросе и, несмотря на период чистоты и заклинаний самому себе “Никаких стимуляторов”, дорожку он снюхал — из желаний прикоснуться к культовому и очень дорогому веществу. 

После мы начали нежиться на кровати, целоваться и обсуждать все-все-все на свете. Ярослав, чувствуя кокаиновое возбуждение, много говорил о том, что не может заняться со мной сексом, ибо это переведет нас на новую ступень отношений, к которой он не готов. Я соглашалась. И естественно такое понимание ситуации друг друга, проникновение в сексуальную аскезу и общая сонастроенность привели к тому, что Ярослав засаботировал сам себя и начал целовать всю-всю меня, продвигаясь вниз к трусам. Мы прерывались, не позволяли друг другу ничего кроме невинного петтинга, потому что я уперлась в какой-то безумно глупый страх потенциально чем-то заболеть (мы не могли воспользоваться презервативами). Честно говоря, ситуация отсутствия или саботажа защиты очень часто стопорила меня на самом ответственном моменте — моменте пика страсти, когда вхождение члена в мое тело будет ощущаться райским блаженством, а не последовательной пенетрацией в рамках логики правильного секса. Я прервала Ярослава и предложила выйти покурить, обсудить все то, что происходит.

Выйдя голышом на балкон, мы стали обниматься и обсуждать происходящее две минуты назад. Совершенно неожиданно для себя самой, как-то странно встариваясь в сюжет беседы, я вдруг вспомнила случай, когда мы с мужем во время первого секса распивали мочу друг друга из стопок. Я рассказала об этом Ярославу, и тот, узнав за неделю примерно все самые безумные и трешовые истории моей жизни, видимо, поддавшись общей кокаиновой слабости (эффект спадал), убежал блевать в туалет. Там, после очищения, Ярослав совершил роковую ошибку: он нажал на кнопку смыва… Хозяева квартиры предупреждали нас о том, что туалет работает очень странно, относиться к нему нужно аккуратно и ни в коем случае не смывать ничего, что хотя бы немного гуще воды. В этот раз моя недосмытая неосмотрительно брошенная туалетная бумага и блевотина Ярослава сделали свое грязное дело: они, вместе с остальными сортирными жидкостями, начали переполняющим потоком выливаться на пол. Сначала туалет, а затем и всю квартиру затапливало всеми нашими продуктами жизнедеятельности. Туалет не останавливался и выбрасывал все больше и больше пахучих отходов и кусков еды, пол в квартире на несколько сантиметров заполнился водой. Ярослав впал в панику и, бегая с голым возбужденным членом наперевес, все это старался подтереть бесконечными полотенцами, пока я дико смеялась и так же бегая голой, на подхвате пыталась устранить поломку. Тогда, в тот момент, пока говно и блевотина плавали по квартире, нанюханный Ярослав паниковал, а я, вспоминая случившийся 10 минут назад первый секс думала только об одном: это самый прекрасный курортный роман в моей жизни, а все, что происходило последние недели — настоящее лето Эрика Ромера. 

Полина Музыка — самая провокационная художница Москвы. Родилась в г. Шахты, окончила философский факультет РГГУ.

Выпускающая редакторка — Софья Суркова