Это стихотворение было написано для VII Московской международной биеннале молодого искусства и представлено в рамках её основного проекта на диджитал-выставке «Я не знаю, Земля кружится или нет…» (кураторы Лизавета Матвеева и Франческа Альтамура).

СТИХИ ДЛЯ ЕДЫ

Нуждающееся вырастает первым.
Все прочие побуждения (Tribe) имеют своим основанием голод…

Эрнст Блох, «Тюбингенское введение в философию»

Каша из топора

серый хлеб, хлебушек, хлеб —
мой тёплый бог,
я ем его и кусаю со всех сторон
по дороге из магазина,
мой тёплый бог
кормит меня, маму и папу.

большое богатство — мешок муки.
большая удача — мешок муки.

и сахар.

сахар, смешанный с небольшим количеством воды и намазанный на хлеб,
мякиш хлеба, смешанный с сахаром (кушать ложкой),
сахар, смешанный с чайной заваркой,
рафинад за щекой, под языком,
рафинад, смоченный тёплым чаем,
сахар с каплей воды, разогретый на газе в подобие карамели,
жжёный сахар, из которого пытаемся сделать домашнюю колу —
волшебный напиток,
и водичка с сахаром,
и сам сахар —
просто так, похрустеть.

1001 рецепт из воды и сахара.
1001 рецепт из воды и хлеба.

компот из мертвецов.
жареные часы.
варёные стулья.
тушёные книги.
чёрные загадочные шифоньеры и
звон кастрюль на лестничной клетке —
от соседей к соседям
передаётся знание о грядущей
ЕДЕ.

торт из желаний, которые никогда не сбудутся,
мечты из голода, приправленные надеждой,
острота одиночества в коротких снах,
ощущение общности в каждой пустой тарелке,
половник, черпающий страх.

человек в чёрном костюме и красном жилете
по телевизору, излучающий сытость и власть.
горячие вмятины на кастете.
короткие шорты на тощих ногах.
лучи ярости в каждом обеде.
военные пирожки с ногтями.

ветер в форточку и с ним — запахи чужого супа,
пышного пирога. время с начинкой из злости.
сытные сопли.

картошка,
картошечка,
картофан
белый, синий, красный,
в комках земли,
в каждой ямке надежды на даче.
чёрные клубни
обними.

жарёха,
драники,
печёный,
в мундирах,
нерафинированная луна из масла, а на ней
луноходы картохи,
космические шлемы маленьких луковок,
неровные кратеры от моего языка.

крупная соль заводская,
йодированная, в кристаллах.
лизать соль.
сосать соль.
засовывать палец в соль,
а соли нет.

и картошка кончилась.
и хлеба нет.

если хлеба нет, то всё.
пиши пропало.

но как-то он всё-таки потом появляется —
половинка, четвертушка
и даже ⅙. батончик.
булочка. взять хлеб у соседей.
взять хлеб в долг. испечь свой хлеб.
большая удача — мешок муки.
большое дело — мешок муки.
хорошее дело — мука на кухне.
хорошо живём — хлеб в хлебнице.
всё на своих местах.

обед воскресенья: макароны
понедельник: макароны рожки
вторник — рожки
среда — паутинка
четверг — паутинка
и пятница, когда всё закончится,
и шаббат, который кажется вечным: не едим,
молча лежим отдыхаем
под покрывалом судороги.

что вы ели сегодня?

ЧТО
ВЫ
ели сегодня???

КАК это было?

вы ели глаза?

а вас ели глазами?

вы ели глазами, только глазами,
одними глазами впиваясь в витрину?

я ем ваши глаза
знаю всё
о вашем желудке
шепчу
в ваших кишках
откусываю языки в диалоге
и зарываю в землю, к себе,
к ним движется войско червей-
«миротворцев»

язык — гниющий компост —

поэзия
языка —
глаз фаршированный тьмой

язык
язык
язык

яички на противне

печёные шрамы

президент в панировке
из олигархата
в соусе патриарха

маринованные капиталы
у избранных в банке в криптовалюте
в волшебном горшочке

язык
язык
язык

может реально сожрём себя сами
выгрызем родинки и метастазы
красное тесто замесим на хлеб

язык
язык
язык

ты всегда сверху.
но, думаешь, ты тут главный?

язык — чтобы есть
уминать
хавать
кушать
сейчас
слово — тем кто молчит:

что ты ешь?

что ешь, то и пишешь.
так и пишешь, как ешь:

крик друзей в пространстве вечернем,
упало за реку село, наклонилась тайга и голодных
погладила по голове перед сном, холодных — согрела
колючими лапами. август цветам рубит головы,
солнце разглаживает кожу
домов, отживших своё
тело.

мой рецепт — суп скорби
с чёрными галушками
с приправой из пепла
с запахом газа.

моя реальность — поминальная кутья —
прилипла к горлу.
слова моих мёртвых — съедобная степная глина,
варёная древесина,
сладкий обойный клей.

моя радость — семки в газетном кульке
на остановке, и праздник — стаканчик мороженого,
откровение — сыр, сосиска.
революция — ТОРТ!

пирожные на асфальте…
недопитое пивко на лавке…
иногда я так хочу жрать,
что могу допить и поднять,
когда-нибудь я
обожрусь и умру,
а проснусь в раю,
где столы ломятся от бесплатной жрачки,
где даже ангелы и те съедобны,
где даже не нужно ложки,
и животные тоже сидят за столами,
а люди — рядом, с утра до ночи
идёт пирушка, как на днюшке,
пока змей скуки нас не заглотит.
такой вот мой рай.
там не спят, не болеют, не пукают,
не икают, не голодают. не страдают.

есть только одна проблема: в детстве
я молилась дьяволу по ночам, пока родители спали,
пыталась обменять свою душу
на килограмм конфет «ласточка» и сосиски.
вдруг он меня услышал?

ну, а может он сам уже ходит возле ларьков:
дай десятку
дай сижку
дай допить
дай откусить

мы, которые ничего плохого не сделали,
вечно спрашиваем себя: что я сделал_а,
чтобы так жить?

богатство и бедность по прежнему — по рождению,
полу, происхождению, здоровью и цвету.

мир — это стены стены стены,
с которых свисают гроздьями
кровяные колбасы

это границы
границы
границы

пир из садовых теней
размоченный трутовик
жвачка из сосновой смолы
жаркое из крапивы
мамина каша без всего
отмоченные в ванной свинушки
спелый молочный подсолнух
березовый сок из дерева у промзоны,
сладкий березовый сок

я пишу стихи о еде,
пишу, потому что никак не могу наесться,
мысли о еде всё время вертятся в голове:
купить по акции, сделать запас,
купить впрок, купить что-то вкусное,
шикарное даже, купить кусок
сыра побольше и потом пожалеть,
что купила. купить так, чтобы всем хватило,
моя планета — семья, которую не накормить словами,
и другими нельзя кормить, нельзя кормить страхом.

я пишу это стихотворение, чтобы есть сыр.