Если анализировать, диагностировать, критиковать и возлагать «вину» на явленное в действительном, то смотреть прежде всего нужно на онтологический корень возникающего объекта проблематики, капитализм, как код функции социально-политической реальности. У этого нет никакой коннотации. В качестве некоего образования капитализм из первично социально-экономической сферы уже в виде метастаз дошёл до социально-политической сферы, повлияв на большинство органов и тканей социального бытия, заменив их исходный до-капиталистический код функции на самого себя. Будто бы вирус капитализма подменил все на самого себя, став сам кодом функции. Преследуя, возможно, примерно такую цель: воспроизводить самого себя в потоке обезличенного ре-собирания связей социально-политического бытия.

Политическое высказывание того или иного вида, исходящее из среды разных политических дискурсов, например, условные три политические теории: либерализм, коммунизм, третий путь, но при этом живущих в структуре «зараженного» бытия, всегда отсылает и действует благодаря и ради капиталистическому коду функции.

Институты и прочие социально-политические образования, функционирующие в форме капиталистического существования и ре-собирания капиталистических существований, нарочно позволяют быть разным точкам политического зрения, поскольку сам капиталистический код функции требует для процессуальности создание секторов конкуренций как социально-экономических, так и политических, без которой не может и происходить функционирование системы, но при этом и конкуренции не могут функционировать без дления системы в её процессуальной реализации. Сделав себя кодом функции всего, капитализм обусловил постоянно пребывание всех элементов системы в связи всего со всем, образуя подобие «ризомы».

Что касается людей заброшенных нелёгкой в пространство сферы бытийствования, то любой человек сегодня находится в ситуации принуждения, всё его существование подчинено ре-собиранию и происходит ради него же, то есть сам человек становится прибором для обеспечения функционирования системы, порождающей для него программное обеспечение. Оно есть Образы, с помощью которых люди могут совершать те или иные операции по обслуживанию системы капиталистического функционирования. Человека принуждают смотреть и одновременно участвовать в спектакле синхронного потребления и воспроизводства. Когда энтропия абстрактного тела (образа) оборачивается синтропией совершенно иных ре-собранных, но уже диалектически иных образов.

В холодной пучине наблюдаемой социально-политической структуры, единственным обозримо доступным путём выхода из принуждения и подавления себя может стыть своеобразный уход в Лес (Waldgäng). Говоря словами Эрнста Юнгера: «Ушедший в Лес это тот, кто сохранил изначальную связь со свободой, которая выражается в том, что он, сопротивляясь автоматизму, отказывается принимать его этическое следствие, то есть фатализм».

Ушедший Лес (Waldgänger) в нашей истории это тот, кто чувствует, что у него нет желания быть частью функции и обслуживать функционирование системы, сегодня значительно находится ближе к Людям (с большой буквы), чем, тот у кого в нашем мире ре-собирания капиталистической реализации всё получается (и он очевидно доволен) — это значит, что человек погружен в конвейер и подменен своей самостью программами, кодом функции, которые действуют и желают вместо них самих.

С ощущения что что-то не так и начинает у Ушедшего в лес пробуждение, выздоровление. Он отторгает от себя давлеющую систему капиталистического функционирования и вместе с этим отторгается сам, становясь одиночкой. Говоря сходным образом о феномене хикикомори в одной из своих «экспертиз», Александр Дугин замечает:

«Хикикомори, на мой взгляд, более адекватен, чем не хикикимори. Человек, который понимает, что у него в жизни ничего не получается, более честен и глубок, который этого не понимает. Хикикомори знает, что что-то пошло не так и это фатально, а другие строят иллюзии, что все хорошо».

Перспектива для хикикомори вернуться в общество, прислушиваясь зазываниям, в духе «ты нужен нам», не является убедительной. Таким же образом обстоит ситуация и с уходящими в Лес. Для них попытка убежать из заражённой капиталистическим кодом-функции реальности не может быть прекращена — уход должен быть последовательной операцией. Уйти из зараженной реальности не значит сесть на карантин, чтобы предотвратить своё заражение или не допустить распространения болезни от себя самого. Это решение обратного характера: не ушедший садиться на карантин, но он сажает на карантин целую реальность.

Всё, что сегодня именуется жизнью и её проживание, превратилось в плоский и безвкусный симулякр «истинной жизни». Для людей обнаруживается такие стороны проживания: у одних жизнь становится процессом её же прожигания — им предлагается находить удовольствие в потреблении и внедрении в себя лишённой символики продуктов и частей функционирования системы — , для других построение жизни складывается путём вчленения себя в систему и замена самого себя на код-функции капитализма. Ничто из этого не является в сущности интересным и лишь создаёт кажимость наполнения смыслом их жизни: может смысл в том, что его нет, а может смысл в том, чтобы быть частью функционирования реальности?. «Мы живем в манге, только скучной и бездарной, написанной идиотами, лишенными воображения», — говорит Александр Дугин. Надо жить истинной жизнью — а она в борьбе, восстании и высвобождении против того, что есть в реальности, из которой уходят.

В какую сторону протестовать, если по ту сторону Леса ре-собирается капиталистический механизм само-функционирования? Где взять силы на продолжение протеста? Ушедшему в Лес надо возвращаться не в «жизнь», из которой он ушёл, и в которую его активно заманивают, но двигаться далее в сторону радикального протесту. Если человеком осознанно, что нечего и некому жить, что нет места «истинной жизни» в заражённой реальности, то надо не возвращаться из Леса обратно в обжитую и на самом деле изначально предназначенную для тебя ячейку в том механизме, но нужно утверждать альтернативную жизнь, а не ограничиваться самим уходом. Суть высвобождения в достижении новой грядущей реальности жизнеутверждающей.