Чтобы понять, что такое интеллигентность, необходимо определить, чему она противостоит. Только отталкиваясь от чего-то, утверждается любое устойчивое духовное явление. Например, христианство утверждалось, отталкиваясь от многобожия, культура отталкивается от природы, антимайдан от майдана и т. д. Наиболее адекватным антонимом интеллигентности является хамство. Значит ли это, что каждый человек, который не хамит — интеллигентен? А разве интеллигент не может быть хамом? Разберемся в этих вопросах.

Хамство является набором простейших форм поведения человека. Это некий культурный минимум, который ни от чего не отталкивается, т. к. хамство ближе к естественности, природе. Нельзя назвать хамом и писающего у всех на виду мальчика. Тем более невозможно считать хамским поведение животного, поскольку оно не знает культуры. Хамом мы называем того, кто делает это, имея осознание, будучи в здравом уме. Поэтому, кстати, алкогольное опьянение уголовный кодекс рассматривает как отягчающее обстоятельство. Зато народные обычаи опьянение рассматривают как условие, смягчающее вину.

Но хамство может иметь множество оттенков: от банального мата до ёрничанья. Хамству вовсе необязательно быть публичным — человек может оставаться хамом и наедине с собой. Хамство — это образ мышления, формирующий соответствующее ему поведение. И только интеллигент способен распознать 50 оттенков хамства. Будучи специалистом по культуре, интеллигент вынужден быть и специалистом по хамству.

Чем глубже интеллигент вгрызается вглубь культурных пластов, тем сильнее теряет связь с общественной поверхностью. Интеллигенты гораздо более разобщены, чем «нормальные люди», поскольку пространство культуры широко и многообразно, охватить его в полной мере никому не дано. Условно культурное поле можно представить в виде окружности, усеянной точками — фактами культуры. Чем ближе к центру окружности точка, тем большему числу людей она доступна, выступая фактом «их культуры». Чем дальше от центра, тем реже точки, тем меньше людей, которые ввели в свой культурный код эти явления. При этом, интеллигент, находящийся, скажем, в левом секторе окружности, гораздо дальше от интеллигента, находящегося в правом секторе окружности, зато центр им может быть одинаково понятен и близок. Специалист по физике может не разбираться в литературе, а литературовед может не знать физики. И так далее. То есть вариации интеллигента многочисленны и взаимонепонимание его с другими интеллигентами порой более глубокое, чем с общепонятным хамством.

Хамство тоже бывает разным, но его основа едина — культурный минимализм, духовный фаст-фуд, использование суррогатов, простейших культурных продуктов, легкоусвояемых и не глубоких по содержанию. Либо выхватывание в глубоком того, что лежит на поверхности — первейшего плана, без проникновения вглубь смыслов, несущих новые идеи, способные вызывать более сложные эмоциональные реакции. Если интеллигентность соотносится с изяществом и тонкостью вкуса, то хамство предполагает культурную простоту и грубость.

Но это не значит, что интеллигент не может быть хамом. Причем его хамство способно служить особо изощренным орудием психологического насилия. Тот же тонкий троллинг, причем не только как явление виртуальной жизни. Интеллигент вовсе не обязательно добр, несмотря на свой багаж познаний и интересов (впрочем, и хам не обязательно зол, ведь добро и зло может быть как осознанным актом, так и спонтанным. Хам же, как правило, склонен к спонтанности). Причины «интеллигентного хамства» могут быть разными.

Во-первых, «копание» не в тех секторах культурного поля, где изобильно растут этические нормы. Человек мог усиленно развивать интеллект, оставляя без внимания душу (то есть сознание), отвечающую за социальные связи, осмысление всей сложности мира в многообразии и противоречии его элементов. Особенно таким страдают всезнайки, находящиеся в экстазе от какой-то сверхидеи, все объясняющей и все вопросы снимающей. Засевшая в голову блажь, замещает собой значительные пласты культуры. Ведь эти пласты сложны и противоречивы, а блажь проста и всеобъясняюща. Поэтому всегда есть соблазн использовать сверхидею для объяснения гораздо более сложно (тонко) организованной реальности. Поэтому носители сверхидеи обычно общаются лишь с себе подобными «товарищами по счастью», повернувшись к остальному миру задом.

Во-вторых, причиной хамства интеллигента может быть внутренний слом от невыносимого давления, оказываемого культурой и окружающим хамством. Состоявшийся интеллигент выковывает себя в борьбе с хамством. Но есть ведь и интеллигенты несостоявшиеся, недокованные, сломавшиеся, которые пополняют армию хамов, либо просто пожирают самих себя через апатию, асоциальную позицию, что чаще всего выливается в алкоголизм, наркоманию и т.п.

Но точно также интеллигент может выковывать себя в противостоянии самой культуре, отдельным ее фактам, явлениям и представителям. То есть, отталкиваясь от других интеллигентов, интеллигент становится собой. Поле культуры интеллигент видит как питательную среду, в которой находит как приятное ему, так и неприятное. Приятное он делает материалом для строительства себя, а неприятное отвергает. Неприятие чужого культурного опыта, умаление его значимости — третья причина интеллигентского хамства. Отталкиваясь от культурного центра (культура большинства, простая и «толстая»), этот интеллигент утверждает, что такая культура порочна, а потому ее нормы следует отвергать. В таком случае часто с водой выплескивают и ребенка. То есть, отвергая грубые нормы культуры, отказываются от норм этики. Вероятно, такой генезис имела греческая философия киников (отсюда получили свое название циники — многочисленные и разнообразные вольные последователи учения кинизма). Аналогичное звучание имеют некоторые идеи дзен-буддизма, где, например, достигший сатори просветленный уже не обязан соблюдать социальные нормы. То есть, достигая определенного уровня совершенства в оперировании культурным кодом, «мастер» (интеллигент) может пренебрегать этикой большинства. Оставляя понятия добра и зла непросветленным, достигший совершенства оказывается по ту сторону социального, подобно тому, как первобытные интеллигенты-шаманы выступали посредниками между тремя мирами: природой (низ), миром сверхъестественного (верх) и обществом (средина). А потому им было позволено многое, что для непосвященного выглядело как право на зло. Примерно также надпись «Не влезай, убьет!» касается всех, но не электрика, ответственного за данный электрораспределительный щит. А запрет на насилие касается рядовых членов общества, но не представителей силовых органов, представляющих государство.

Хамство интеллигента отличается от хамства хама тем, что оно всегда осознанно, а потому может быть более изощренным и тонким, чем «естественное» хамство хама. Даже хамство интеллигент способен превратить в искусство, доводить до совершенства, оттачивая методы психического уязвления противника. Не зря Фрейд писал о том, что в основе остроумия лежит агрессия. По сути же любое культурное явление строится на сублимации какой-то природной основы. Природа, преломляясь в человеке, выступает базисом всех духовных явлений. Упрощенно я бы назвал культуру полем непрямых (символических) ответов на вызовы, среди которых целый ряд вызовов вечных, непреодолимых — смерть, инстинкт размножения, страх и т. п. А для интеллигента еще одним вечным, непреодолимым вызовом является наличие хамов.