…Из света в тень перелетая — это как раз о книгах этого обзора, в которых стилистическая грань стерта строгими правилами жанра. «Так мельница, крылом махая, / С земли не может улететь». И именно так массовая, популярная литература становится чуть ли не элитным, профильным, изысканным чтивом для гурманов.

Женя Декина. Плен.- М.: Эксмо, 2018

Обложка романа сходу предупреждает, что книга содержит нецензурную брань. Обо всем прочем ничего не говорится, а рекламное предупреждение Александра Снегирева о том, что автор не пытается «купить поверхностной красотой» свидетельствует, скорее, о стилистической глубине, а не жанровом регистре. В любом случае, переход от психологического триллера до откровенного порно исполнен в лучших традициях «жизненной» прозы, когда все жареное (ну, и соленое) оправдано не столько сюжетом, сколько контекстом, А как еще можно отозваться о сюжете, который анонсирован именно, как «проза нашей жизни?». В ней девочка интересуется, зачем мы живем, а жизнь ей подсовывает совсем другие ответы. И поэтому — «Первый грех, с которого все и началось. Зоя и порно». «Они вернулись к кассете и начали мотать. Иногда они останавливали, чтобы не пропустить конец — на кассете было написано, что фильма там два, — но то, что они видели урывками, было еще противнее, чем то, как женщины берут в рот письки и глотают белую жидкость с детьми. Мужчины облизывали женские письки, женщины писали мужчинам в лицо, мужчина перепутал попу и письку и пытался сделать детей туда, женщина вырывалась и кричала, но ему было все равно. Связанных женщин били и поливали воском от свечки, а потом делали с ними детей, мужчина перепутал мужчину с женщиной и пытался с ним сделать ребенка. Тому почему-то нравилось, а потом он обкакался. На этом фильм закончился». И началась, добавим, «жизнь», когда все поиски Бога закончились подвалом.

Виктор Хорунжий. Салон «Санта Муэрте». — М.: Де’Либри, 2018

В жанре мистического триллера этот экзотический городской роман о влюбленном юноше по имени Себастьян мог бы посоревноваться с классическими произведениями Лавкрафта или современными бестселлерами Кинга — настолько психологическая составляющая в нем, напряженная, захватывающая, непредсказуемая, органично вплетается в обыденный сюжет. Но разве обыденный? Главный герой узнает о том, чем занимается его возлюбленная Камила, и это не каждому может понравиться, ведь речь идет пусть и б искусстве в ритуальном салоне, но в более широком смысле — все–таки о смерти. Загробная символика еще никогда не приносила добра, но еще большее значение для влюбленных имеет искренняя правда, когда обещания «любви до гробы» или, скажем, желание «достать звезду с неба» — это не пустые слова. В данном случае Себастьян, как оказалось, способен на большее, и в этом — «правда жизни», которая иногда бывает неутешительной, поскольку речь все же о мистике. «Хриплый мужской голос вывел его из забытья, а луч фонарика больно резанул по глазам. Себастьян, подхватившись, сначала не понял, где находится и чего хочет от него этот мужчина, невидимый за ярким светом. Он приподнялся, ощутив под пальцами сухую землю. Луч выхватил из темноты небольшой холм глинистой почвы. Сверху россыпью лежали подвявшие цветы. Черные ленты на траурных венках. Могила. Растерянно оглянувшись по сторонам, он понял, что оказался на кладбище».

Нина Кавалли. Я, мой убийца и Джек-потрошитель. — М.: АСТ, 2018

Рассказывать об этом мистическом детективе и триллере особенно нечего — его нужно читать. Впрочем, даже этого не понадобится, поскольку героиня сама вас все про себя расскажет — в реалиях, как водится, городских джунглей, вечерней мглы, бытовых проблем и неурядиц. «Мне ехать с пересадкой на “Киевской», защищая грудную клетку от возможных тычков и ударов локтями, — делится она обычной своей историей с обязательной «подкладкой». — А ноги защитить нечем. Отдавят, как пить дать, и сапоги испачкают. И так каждое утро, по пять (к счастью, в субботу мы не учимся) дней в неделю. И столько же — вечером. Знаю, у всех так, но разве кому-то это нравится? Потому и ворчу. Мысленно. Забыла представиться. По паспорту я Элеонора Александрова, но все зовут меня Леей. Родители придумали. Ни Эля, ни Нора, а именно Лея. Как принцессу из «Звездных войн”. К счастью, предки не сходили с ума по этой эпохальной картине, и их решение сократить Элеонору до Леи — лишь досадное совпадение. Приговорили человека. Вы наверняка догадались, как меня называли в детском саду и в школе. Да, именно Лейкой. Сверстникам и дразнить меня не приходилось. Даже вариант Лайка не приклеился — так все потешались над моим настоящим имечком. Давайте, пока еду в метро, расскажу вам, чем занимаются в современном мире черные маги и некроманты».

Наталья Тимошенко, Лена Обухова. Хозяин гиблого места. — М.: Эксмо, 2018

Если что, зомби и привидений в этом романе нет. Чистая мистика, без какой-либо примеси реализма. И если, скажем, в классическом сюжете тело усаживали в седло для страха и научения, как во «Всаднике без головы», то здесь все гораздо проще. Инфернальные явлениея ведь никто не отменял, и к таковому жанру причисляют и «Мастера и Маргариту» Булгакова, и почти все романы Кинга. В данном случае, главную роль играет ландшафт и его «мифологическое» окружение — например, озеро, которое совершенно не зря называют гиблым. Так же как и в упомянутом случае со всадником без головы, жители близлежащей деревни в этом романе рассказывают, что иногда в тумане появляется призрачная лодка с сидящим в ней черным человеком. И точно так же, как в одноименном сюжете у Есенина, увидеть его — не к добру. Пускай даже в первом случает это был алтер эго автора, а в романе — чуть ли не коллективный портрет округи. Мифология ландшафта, как и было предсказано. И на этот раз команде исследователей из уже знакомой читателю серии авторов для очередной поимки «сверхъестественного» предстоит справиться с непростым заданием. По сюжету, их все–таки ждут призраки — реальные и мнимые, временные петли и смертельные опасности. Но без зомби, как и договаривались. Но даже без них вряд ли наши герои смогут взглянуть в глаза чудовищ, ведь это может быть их личный страх. Как у Есенина.

Андрей Ангелов. Театр мистера Фэйса. — М.: Эксмо, 2018

Не шапито и не балаган, по определения, а самый настоящий театр кровавых действий — вото что такое этот триллер от еще одного мастера жанра. Здесь театральной сценой служит весь Лос-Анджелес, а режиссером выступает мистер Фэйс — циничный киллер. Его театр гениален по сути, кровав по исполнению и основан на философии гипербореев. Перформансы мучительной смерти, немотивированных убийств и кровавого распутства — все это театр мистера Фэйса… «Ствол в здоровенной руке явственно дрогнул. Видно от двери. Лицо павиана исказилось — ужас, без сомнения!… Чем примитивней человек, тем легче читать с него эмоции! — Я открываю свой театр, и мир всколыхнётся, когда узнает о моих постановках! — вдруг громогласно вскричал кукловод. Мозговая ассоциация права. Мистер Фэйс — Игрок. Двое отличаются от одного тем, что их больше. Чем больше Игроков — тем интересней играть. Bravissimo! — Никогда больше не носи заряженный пистолет в штанах, — кукловод изъял из дрожащих пальцев Громилы пистолет. Без усилий. Выщелкнул обойму, что упала с глухим стуком на пол. Передернул затвор, и выскочивший патрон гулко зазвенел о дерево. — Прострелишь мозг, и чем будешь думать? Театрал демонстративно засунул пистолет Громиле за ремень, прихлопнул по поясу рукою. Ухмыльнулся. Чуть отодвинул себя в сторону, освобождая здоровяку дорогу. Подмигнул. Прищелкнул пальцами: — Впе-ерёд! Громила встряхнулся и с суетливой торопливостью шагнул прочь».