Что будет, если посягнуть на классику и поиграть с описаниями персонажей в романе «Герой нашего времени»? Что, если после этих игр, составить универсальную характеристику героя/героини, которая, как астропрогноз, окажется настолько же уникальной, насколько применимой ко всем читающим? Подставляйте своё имя/знак/год и проверяйте, насколько точно описание подходит под вас.

Герои и героини — они вообще очень недурны и имеют одну из тех оригинальных физиогномий, которые особенно нравятся.

Их наружность из тех, которые с первого взгляда поражают неприятно, но которые нравятся впоследствии, когда глаз выучится читать в неправильных чертах отпечаток души испытанной и высокой. Они имеют инстинкт красоты душевной.

И точно, они хороши: глаза как у горной серны, так и заглядывают к вам в душу; всегда беспокойные, стараются проникнуть в ваши мысли. Такие бархатные — именно бархатные; нижние и верхние ресницы так длинны, чо лучи солнца не отражаются в зрачках. Эти глаза без блеска так мягки, они будто бы тебя гладят.

В косвенных взглядах проницательных глаз читается что-то дикое и подозрительное, в печальной и холодной улыбке, вечно блуждающей на губах — что-то неопределенное. В этой улыбке есть что-то детское.

Глаза не смеются при смехе! Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из–за полуопущенных ресниц они сияют каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не отражение жара душевного или играющего воображения: то блеск, подобный блеску стали, ослепительный, но холодный; взгляд — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставляет по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.

Кожа имеет какую-то женскую нежность; волосы так живописно обрисовывают бледный, благородный лоб, на котором, только по долгом наблюдении, можно заметить следы морщин, пересекающих одна другую и, вероятно, обозначающихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства.

Лицо поражает своей выразительностью, покрыто тусклой бледностью, изобличающей волнение душевное.

В них много породы — она большею частью изобличается в поступи, в руках и ногах: особенно нос очень много значит. Необыкновенная гибкость стана, особенно, им только свойственное наклонение головы — все это обворожительно. Быстрые переходы от величайшего беспокойства к полной неподвижности, загадочные речи, прыжки, странные песни.

Хорошо сложены, среднего роста; стан и плечи доказывают крепкое сложение, способное переносить трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными. Легкая, но благородная походка имеет в себе что-то девственное, ускользающее от определения, но понятное взору. Эта походка небрежна и ленива, но они не размахивают руками — верный признак некоторой скрытности характера. Когда они опускаются на скамью, то прямой стан сгибается, как будто в спине нет ни одной косточки.

В одежде заметны вкус и опрятность. Одеты по строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего. Наружность отвечает вполне характеру. Они храбры, говорят мало, но резко; никому не доверяют своих душевных и семейных тайн; бывает, по часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнут рассказывать, так животики надорвешь со смеха…

Вина почти не пьют.

А уж ловки-то, ловки-то, как бесы!

А уж как пляшут!

Замечательные по многим причинам. Скептики и матерьялисты, а вместе с этим поэты, и не на шутку, — поэты на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написали двух стихов.

Говорят иногда неприличные вещи. Читают Байрона по-английски и знают алгебру.

Они из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект — их наслаждение; они нравятся до безумия. Они довольно остры: эпиграммы их часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: они никого не убьют одним словом; они не знают людей и их слабых струн, потому что занимаются целую жизнь одними собою.

Слывут отличными храбрецами. Подозрений на них было много, хоть они ни в какой шалости не были замечены.

Ведь есть, право, этакие люди, у которых на роду написано, что с ними должны случаться размыве необыкновенные вещи!

М.Ю. Лермонтов; «Герой нашего времени». На основе описания персонажей: Печорин, Казбич, Бэла, «моя ундина», Грушницкий, княжна Мери, княгиня Лиговская, Вера, доктор Вернер, поручик Вулич.