В предыдущих сериях…

В первой статье мы поговорили о том, что такое индивидуализм и коллективизм. О той путанице в понятиях, которая возникает от буквальной трактовки этих слов, без понимания сути тех мировоззрений, которые они представляют. Резюмируем для наглядности.

Индивидуализм — это мировоззрение, ставящее во главу уникальность и свободу личности. Человек в индивидуализме определяется набором собственных качеств и поступков. Приветствуется разнообразие и взаимоуважение. Отрицаются любые формы посягнуть на свободу индивида.

Коллективизм — это мировоззрение, определяющее личность как неотъемлемую часть некой группы, будь то племя, нация, политическая организация, раса, пол и т. д. Личность вторична и подчинена навязанным надличностным идеологемам. Человек в сознании коллективиста определяется тем, из какой среды он происходит, неотделим от нее. Присутствует сильное стремление к единообразию. Это ведет коллективистов к агрессивному навязыванию своих представлений окружающим.

Вопреки распространенному заблуждению, индивидуализм не про единоличничество, а коллективизм не про взаимопомощь. Индивидуалистам не чужда коллектвиная тактика достижения целей, как и коллективистам не чужда атомизация. Индивидуалистическая кооперация основана на принципах свободы и эгалитаризма, коллективистская же иерархична и принудительна.

Коллективист выдает желания той группы, с которой он себя отождествляет, за общественные нормы, которые несут благо всем. А те, кто с этими нормами не согласны, объявляются “плохими”, в особо ярких случаях вплоть до дегуманизации. Все потому, что коллективист рассматривает любую группу, как коллективную личность, фетишизирует ее, одушевляет ее. И ставит самого себя и окружающих в подчиненное отношение этой коллективной личности, отказываясь от своей субъектности и призывая всех отказаться от нее вместе с ним.

Индивидуалист же рассматривает любую группу как социальный конструкт, набор индивидов с разнообразными желаниями. Часть желаний может быть общей, часть совершенно расходится. Поэтому индивидуалист стремится защитить не только свои представления о прекрасном, но и право окружающих с этими представлениями не соглашаться.

Запомните и никогда не путайте. Индивидуализм — это левая тема. А коллективизм — это основа фашистских идеологий, как бы сильно они под левые не маскировались. Настоящие левые — это те, кто выступают за горизонтальное самоуправление и свободу личности от всяческого принуждения. Правые — это те, кто стремятся к иерархии, подчинению и навязывают индивиду чувство принадлежности к особенной группе.

Во второй статье мы рассмотрели на примере классовой теории, как данное знание искажается коллективистским умом.

Механика проста. Для псевдо-левого коллективиста надличностные экономические законы важнее субъектности реальных людей. В сознании такого человека поведение всех людей жестко детерминировано их классовой принадлежностью. Капиталисты и пролетариат не воспринимаются как разношерстные группы с очень противоречивыми тенденциями внутри каждой из них. И в целом сильно переоценивается степень влияния классовой принадлежности на личность.

Классы начинают казаться коллективисту монолитными командами из спортивного матча, где у каждого члена той или иной команды одни и те же цели. Одна из этих команд, пролетариат, объявляется “хорошей”. Ко второй команде применяется дегуманизирующий фашизоидный принцип коллективной ответственности. А также в команду противника записываются некапиталистические, но при этом и непролетарские слои общества. Им клеится ярлык “мелких буржуа”, намекающий на то, что эти люди желают стать капиталистами, но просто по каким-то причинам пока не могут.

Все это приводит к тому, что коллективисты, фетишизировавшие пролетариат, оказываются неспособны преодолеть пролетаризацию, ведь всех людей, владеющих собственностью на средства производства они записали во врагов. Соответственно все модели “социализма”, которые такие коллективисты предлагают, будут обществами тотальной пролетаризации через насильственную коллективизацию. Построить такие общества невозможно без использования и усиления государства.

Левацкие заблуждения о государстве.

В этой статье сосредоточимся как раз на двух искажениях в осмыслении государства, которые больше всего распространены у леваков. Они имеют общий корень — коллективистское мышление, несмотря на то, что по смыслу даже противостоят друг другу.

Первое заблуждение — это представление о государстве, как об инструменте в руках правящего класса. Данное представление в основном ассоциируется с марксизмом, в особенности с его наиболее авторитарными ответвлениями.

Второе заблуждение — это представление о государстве, как о внешнем захватчике, “левиафане” с которым нельзя иметь никаких дел, потому что это будет только усиливать его влияние. Данное представление больше распространено среди анархистов под названием “вульгарный анти-этатизм”.

Но прежде чем начнем разбирать почему эти представления неверны, нужно сделать важную оговорку. Вопрос о том, что такое государство для науки остается открытым по сей день. С уверенностью мы можем сказать лишь то, что государство — это система иерархических институтов принуждения, которой подчинено население определенной территории.

Государство не инструмент в руках правящего класса.

Как я уже писал в статье про коллективистское мышление и классовую теорию, традиция разделения общества на условные классы с общими интересами оформилась во времена Великой Французской Революции. И марксистская классовая теория лишь одна из многих. Ее главная проблема — это экономический детерминизм.

Экономика — это базис, все остальное надстройка, в том числе и государство. Потому закономерно, что приверженцы такой идеологии будут разделять общество на классы исключительно по экономическим характеристикам. А государство будет восприниматься как инструмент в руках класса, его орудие в борьбе с противоборствующим классом.

Такое представление рождает у людей бредовую идею о том, что для освобождения пролетариата ему необходимо свое государство. Это государство, будучи инструментом жесточайшей диктатуры, вступит в противостояние с буржуйским государством. И чем жарче будет противостояние, тем сильнее нам придется затянуть пояса. А когда хорошее пролетарское государство победит, оно самораспустится за ненадобностью. И наступит счастье.

Двадцатый век наглядно показал, чем заканчиваются такие авторитарные извращения социализма. Счастье не наступило. Вместо этого в так называемых “социалистических” странах государство превратилось в самого свирепого эксплуататора. Вместо освобождения пролетариата пришла тотальная пролетаризация. Вместо самоуправления жесточайшая иерархия.

Но почему? В чем был просчет? Все просто. Если вы определяете классы по чисто экономическим характеристикам, записывая людей в друзей и врагов лишь на основании того, какое место они занимают в системе производства, то вы лишаете себя огромных пластов смыслов, необходимых для понимания такой сложной структуры как государство. Как человек не сводится к одному лишь экономическому классу, так и классы не сводимы к одной лишь экономике.

О том, что помимо экономических, могут существовать еще и политические классы, такие как силовые структуры, чиновничий бюрократический аппарат и другие, нельзя узнать рассматривая общество через призму вульгарного экономического детерминизма. И печально, когда узнавать это приходится на таком горьком опыте, какой испытали жители авторитарных красно-фашистских помоек, когда политическая структура в виде партии, прикрываясь прогрессивными лозунгами, с опорой на силовой аппарат, уничтожает в стране политический плюрализм, лишает всех людей собственности на средства производства и выстраивает государственную эксплуататорскую монополию.

Вульгарный анти-этатизм.

“Ну окей.” — скажет нам анархист, зараженный коллективистским мышлением — “Марксисты просто тупые. Мы в отличие от них понимаем, что государство пролетарским быть не может. Государство служит только капиталистическому классу. А потому с ним нельзя иметь никаких дел!”

Тут есть подвижки в нужную сторону. Но все еще не преодолен навязанный марксизмом экономический детерминизм. Все еще остается это представление о классах, в котором государство изображается инструментом, надстройкой. В реальности государство не подчиняется интересам капиталистического класса. Как не может быть пролетарских государств, нет на свете и государств исключительно буржуазных. Государственная машина может наступать на интересы класса капиталистов и регулярно это делает.

“Хорошо.” — ответит наш анархо-коллективист — “Давайте объявим, что государство — это тоже класс. Политический класс в себе и даже для себя, который может выдвигать свою собственную повестку. И подчинять ей как капиталистов, так и пролетариев.”

Уже теплее. Экономический детерминизм в таком сознании преодолен. Но коллективизм, увы, все еще остается. Государство в таком сознании просто встает на то место, где у красно-фашиста находится буржуазия. Место главного злодея. Следовательно те, кто работают на государство теперь “плохие”, а значит “хорошие” должны существовать все него.

Кажись пронесло. Когда на минутку показалось что все сложно, а от этого страшно, мы смогли придумать себе новую вульгарную систему координат, которой отгородились от неуютной действительности.

Забавно то, что и красно-фашисты и вульгарные анти-этатисты понимают государство очень схожим образом, как отстраненный от низов инструмент диктатуры. Но при этом оценивают этот инструмент совершенно по-разному. Красно-фашисты жадно пускают слюни, фантазируя о том дне, когда они смогут оказаться у руля этой машины.

Вульгарные анти-этатисты же ненавидят эту машину и всех к ней причастных. В их среде принцип коллективной ответственности может выражаться в таких вещах, как дегуманизация сотрудников силовых структур. Или выписывание из левых всех, чьи взгляды по какому-либо из международных конфликтов совпадают с позицией воюющих государств.

Также таким людям свойственно преуменьшать или полностью игнорировать различия между более демократическими государствами и автократиями. Стремление к единообразию требует относится ко всем нежелательным элементам, как ложке дегтя, которая обязательно испортит бочку с медом. Как к невероятно опасному вирусу.

Дутая революционность и ненависть к реформизму.

Давайте создадим небольшой шаблон, который поможет нам проиллюстрировать образ мысли коллективистов лушче всего. И для пущей наглядности возьмем сперва такой очевидный пример коллективизма, как расизм. Чтобы не обижать никого, выдумаем собственные расы "красных" и "зеленых".

Для красного расиста вся зелень — зло.
Зеленый на половину — это зеленый.
Зеленый на четверть — это зеленый.
Зеленый на восьмую — это зеленый.

Так может длится до того момента, пока коллективист не убедится, что ненавистный элемент исчез полностью. Граница будет выбрана произвольно.

Теперь самое интересное. Недаром выше я объяснял, что коллективист видит нежелательный элемент в виде вируса или ложки дегтя, способной испортить нам всю малину разом. Такое представление проистекает из тоталитарного стремления коллективиста получить все и сразу, привести всю систему к единообразию.

Для этого нежелательному элементу навешиваются фантастические свойтва. Ведь нужно как-то оправдать тот факт, что необходима тотальная зачистка. Если оставить хоть маленькую клетку, то зло разрастётся. Тоталитарный коллективист неосознанно проецирует на своих оппонентов собственное стремление к абсолютному контролю. А у страха глаза велики. Или мы их, или они нас.

Поэтому псевдо-левые коллективисты так ненавидят реформизм. Любые инкрементальные изменения они обзывают "встраиванием в систему". Парадоксальным образом, культивируя такое отношение, коллективисты неосознанно льют воду на мельницу объекта своей ненависти. Выставляя эту структуру всесильной внешней угрозой, повлиять на которую изнутри простые смертные не способны, наши горе-леваки сами того не понимая подталкивают больше и больше людей подчиниться ей.

В реальности же нам необходимо демистифицировать эту структуру. Помочь почувствовать окружающим, какую активную роль в ее формировании и поддержании они ежедневно играют, чтобы через это осознать, сколько контроля над ней у простых людей реально имеется.

Так как же оно на самом деле?

Защищают ли государственные институты своих граждан от преступности, или будучи преступными, сами совершают насилие над ними? Лечат или калечат? И на кого работают?

“Да.” — вот самый правильный ответ на эти вопросы. Уж извините.

На мой взгляд, многое встанет на свои места, если мы перестанем говорить о “государстве”, которое как бы вне нас и над нами, и начнем говорить об “иерархиях”, в которые мы вписаны, частью которых являемся. Именно во множественном числе, потому что в своей сути государство — это не более чем одна из иерархических корпораций. И наша задача превратить эту централизованную иерархию в федерализованную горизонталь.

Работники этой корпорации, также как в любой другой, могут быть стратифицированы на условные низы, середину и верхи по вертикали. Но помимо этого, вне зависимости от положения в вертикали, члены этой корпорации могут делиться на правых и левых, элитистов и эгалитариев, реакционных и прогрессивных.

Ко всему этому прибавим то, что и клиенты этой корпорации, простые жители, тоже не лишены механизмов воздействия на нее. Эти механизмы условно делятся на системные и внесистемные. Системные — это те, что инициируются самим государством и проводятся по его правилам. Внесистемные, соответственно — те что инициируются снизу и выходят за границы дозволенного. И фишка в том, что овладеть придется всеми этими механизмами, иначе леваки будут хромать на одну из ног.

Безусловно, строительство контр-экономики, сетей кооперативов и прочих институтов низового горизонтального самоуправления — это благо. Я даже подчеркну, что эта задача стоит на первом месте по значимости. Просто нужно реалистично отдавать себе отчет, что одномоментно создать на стороне такую экономику, которая сможет освободить всех желающих от эксплуатации, не выйдет. Следует понимать, что наша федерация кооперативов будет вписана в более крупную экосистему, о благополучии которой придется думать не меньше, если мы хотим чтобы наши ростки социализма вызрели.

Занимать эскапистскую позицию, говорить что с государством нельзя иметь никаких дел и нужно его бойкотировать — значит зарывать голову в песок, думая что остальным от этого станет темно. Это равносильно тому, чтобы выступать против борьбы трудящихся за свои права на рабочем месте. Ведь профсоюз в своей иерархической корпорации — это аналог прогрессивной политической партии, низового движения или федерации самоуправляемых субъектов, встроенных в иерархическое общество.

Также следует осознавать, что даже при наличии возможности покинуть иерархию, найдется немало людей, которые добровольно предпочтут в ней остаться. А потому в тактических целях полезно поддерживать внутри иерархий те силы, которые настроены наиболее прогрессивно.

Для анархиста, зараженного коллективизмом, подобное неприемлемо. Ведь это означает, что необходимо сотрудничать с системными демократическими социалистами и даже наименее реакционными буржуинами, типа лево-либералов. Высокомерие, нетерпимость и сектантство приводят таких людей к маргинализации и политической изоляции.

Подведем итог.

В попытках избавится от искажений важно не выгнуть палку в обратную сторону. Государство — это иерархия. А всякая иерархия строится на отчуждении и эксплуатации. Иерархии намеренно устроены таким образом, чтобы затруднить волеизъявление низов, сделать верхи менее подконтрольными. В этом смысле государство не представляет из себя ничего особенного, что отличало бы его от любых других эксплуататорских корпораций.

Я не отрицаю того факта, что крупнейшие представители капиталистического класса имеют значительно большее влияние на верхушку государственного аппарата. Но важно понять, что ни капиталистический класс, ни верхушка государства не однородны. Что влияние этих групп друг на друга не абсолютно. И что низы, обслуживающие работу всех иерархий, имеют власть над ними. Чем лучше они организованы, тем сильнее эта власть.

Борьба со всеми иерархическими системами обязательно должна приоритезировать выстраивание альтернативных структур горизонтального самоуправления, которые вступят в конкуренцию с устаревшими и вредными пережитками старого порядка. Но эта борьба может и должна вестись не только снаружи иерархий. А для этого внесистемным левакам нужно уметь различать прогрессивные и реакционные силы внутри них.

А мысль от том, что с одной иерархией можно бороться только при помощи другой иерархии, нужно сразу оставлять за порогом левого движения.