Бывает, читаешь книгу и не можешь понять, с кем автор разговаривает. Ты, как читатель, вычеркнут из диалога, значит ни соглашаться, ни спорить попросту не уместно. Вдобавок неясно, чему сопереживать. Вроде и герои, и сюжет на месте, но чувство, как при затянувшейся шутке, которую обязательно дослушать до конца. Так и в случае с новым романом Алексея Сальникова.

«Где бы ни родилась Лена, не подсесть на стишки ей стоило бы огромного труда» — а посчастливилось родиться главной героине в весьма тоскливой версии нашего мира, которую таковым делает запрет на поэзию. Вернее, только на гениальную, с мурашками после прочтения. Она ставится в один ряд с наркотиками и карается по закону. Остальная нет. Эту уникальную поэзию Лена чувствует лучше всех вокруг и из–за этого поначалу оказывается в центе событий. А после, перестав сочинять, просто исчезает из этого центра, и мы вместе с ней.

Если сюжет предсказуем, то до финала дойдет только ленивый. Поэтому Алексей Сальников переворачивает все с ног на голову, и теперь до финала рискует не дойти никто. Главная особенность, призванная отыскать и зацепить читателя анонса, на середине романа автору становится ненужной.

Нужно остроумие. С самого начала большинство героев, и Лена в первую очередь, просто переполняются желчью, а горшочек все не перестает варить. И хоть «Опосредованно» позиционируется как фантастика, гвоздь в том, чтобы показать обычных людей в бытовых ситуациях, мол, не какие-то супергерои, а простые смертные. Однако для этого много совпадений. На выходе получаются аниматоры в абсурдных костюмах, с которыми почему-то должны происходить чудеса.

Тогда нужны красочные детали. Большую часть книги занимает описание того, чему описание не требуется. Читатель по умолчанию знает те вещи, на которых строится повествование, ведь они специально выбраны самыми обыкновенными, но Алексей Сальников в каждый чих продолжает вкладывать свое мнение. Из–за этого в порядке вещей, что Лена считает себя пренебрежительно некрасивой только ради того, чтобы подчеркнуть, какой все–таки дурной вкус у ее избранника.

Нужна динамика. Поэтому главная героиня, так и не повзрослев, сразу стареет, а мы, как всегда, вместе с ней. Однако промежуточных этапов здесь больше чем надо для того, чтобы они играли хоть какую-то роль по ходу сюжета. Сальников, не наделив ничем стоящим каждый возраст героини, просто забывает его, так что Лену становится жалко. И это, наверное, единственное, что делает ее человечнее, как и единственная эмоция за всю книгу. Если подумать, то автор тем самым еще на момент написания настроил читателя против своего же хлеба. Видимо, сейчас модно.

Печорин был раскритикован неподготовленной публикой за свою «гадкость». Возможно, автор, заключенный в тело Лены, хотел добиться того же результата. Тоже когда-нибудь потом попасть в школьную программу. Провокация громоздким повествованием автоматически переключает внимание на центрального персонажа. И, хоть она все еще похожа на куклу чревовещателя, мысли она транслирует человеческие.

Но почему они ничуть не трогают? На этот вопрос ответит только, тот, кому эти мысли принадлежат, ну, или Лена. Однако есть одна догадка. Не исключено, что не нравятся они даже Сальникову. Он в них просто не верит, но упорно навязывает читателю. Если получится — мысли правильные, если нет — тогда это шарж, так и задумано. Стихи сквозят отовсюду без какой-либо причины, а персонажи вокруг как бы пытаются эту причину найти. Складывается впечатление, что это попытка побороть собственный страх и неловкость за веру в те самые чудеса, в фантастическую силу поэзии, но, по-видимому, неудавшаяся. Поэтому неловкость становится второй и последней эмоцией после прочтения, ведь автору «Опосредованно» стыдно с первых страниц.