Самый утомительный вопрос за всю жизнь Айн Рэнд звучал примерно так: «Почему вы относите себя к писателям, когда так отчаянно внедряете в свое творчество определенную концепцию философии, вы больше пропагандист, а не художник, драматург или тот же писатель. Что вы на это ответите?». Ей было, что на это ответить, но она обычно с улыбкой, а позднее, со старческой раздражительностью отмахивалась своими любимыми фразами-клише: «Вопрос звучит не корректно» или « Вы не так понимаете мое творчество, проверьте свои изначальные суждения, касающиеся его».

Однако, это не дает нам повода не видеть закономерность в этот вопросе. Да, действительно Рэнд-философ и Рэнд-публицист — две половины одного целого. Она высказывает собственный взгляд на устройство реальности, включающие не только сложное для простого человека понимание метафизики или эпистемологии, но и более «человеческие» общественные проблемы — экономика, политика, социальное устройство, мораль, общественные устои и системы, культура, техника и так далее. Список вопросов, по которым она давала свой ответ, был широк, в конечном счете, она стала «бабушкой» тех политиков-объективистов и либертарианцев, которые ныне взаимодействуют с американским обществом.

Но данном случае, нас интересует лишь вопрос, который относится к Рэнд как к писателю. Имеет ли писатель право высказывать свою точку зрения и навязывать её читателю, как исключительно верную? Не становится ли в таком случае писатель на тернистый путь пропагандиста, который отличается тем, что каждый материал, вышедший из–под пера последнего, становится дидактической указкой, направлением к действию?

Итак, в первую очередь обозначим позицию автора. Рэнд всегда заявляла, что она следует основным канонам романтизма, практически идеализируя творчество Виктора Гюго, в частности, его роман «Человек, который смеется». В современной литературе она ориентировалась больше на Микки Спилейна, автора десятков детективов, которого она определяла как « продолжателя идей романтизма».

«Потому что он — преимущественно моралист. В примитивной форме детективного романа он представляет конфликт добра и зла, в черно-белых тонах. Он не дает нам омерзительную серую смесь неотличимых друг от друга негодяев по обе стороны барьера. Он дает бескомпромиссный конфликт. А как писатель он великолепный мастер в той части литературы, которую я считаю чрезвычайно важной — в построении сюжета» — таков был ее ответ журналу «Playboy», когда ей задали вопрос о любимых авторах.

И первое, что заботило Айн Рэнд на литературном поприще — дихотомия добра и зла.

Основной задачей Рэнд в написании своих произведений видела: во-первых, создать образ идеального человека, может быть, даже сверхидеал сверхчеловека.

Её герои всегда подтянутые красавцы-мужчины, вызывающие у окружения приступы восхищения. Её женщины всегда элегантны, их фигуры и мысли выточены настолько, будто они побывали в руках ремесленника и философа. А оппоненты, напротив, изображены либо обрюзгшими, либо чересчур худыми, некрасивыми, неопрятными людьми, словом, дихотомия добра и зла проходит красной линией через её произведения по всем фронтам — от мыслей и позиции героев до их внешнего облика и физических данных.

Причин в этом, как мне кажется несколько. Первая причина состоит в образовании, которое получила Рэнд. Она была закончила историко-социальный факультет Ленинградского университета, а философией она увлеклась намного позже, уже в Америке она при покровительстве своей подруги, влиятельного литературного критика, Изабель Патерсон приступила к изучению Аристотеля и Ницше. Вторая причина была во влиянии набирающих популярность комиксов. Как это странно не звучит, но именно комиксы и их влияние очень отчетливо прослеживается на творчестве Рэнд (в литературном смысле). Особенно в романе «Атлант расправил плечи».

Я ни в коем случае, не пытаюсь очернить или осмеять Рэнд (ух, какая! комиксы любит!), совсем напротив. Именно это и позволяет нам легче понять ее персонажей, которые, не смотря на всю сухость Рэнд в изображении эмоций, тем не менее, для неискушенного зрителя представляют предмет обожания, выраженный в идеальном человеке. Проще говоря, не смотря на свою одномерность (не математическое понятие), они не лишены обаяния и вызывают симпатию с первых глав книги.

Во-вторых, Рэнд хотела показать, как развиваются взаимоотношения между обществом и Атлантами. В романе «Мы живые» Кира Аргунова пытается выжить в условиях коммунистического режима, где подавляется любая идея об индивидуализме и свободном выборе, где борьба за справедливость привела к тому, что общество практически полностью уничтожило универсальные ценности: честь, достоинство, взаимопомощь, этичность. В «Гимне» главный герой мучительно пытается совершить «революцию» в своей голове — между «я» и «мы». Этот надрыв приводит к бегству, к оде свободе и независимости, к гимну понятия «эго».

После «закидывания» своих героев в пограничные ситуации — фактически между жизнью и смертью (не путайте с экзистенциализмом), Рэнд решила действовать дальше. В 1930-е годы она уже разрабатывала концепцию своей философии и, в частности, понятие «Творец против секондхэндера» и, наверняка, ей стало интересно, что будет, если творца поместить в общество секонхэндеров. Как он себя поведет? Что станется с ним и его убеждениями? Об этом главный конфликт романа «Источник».

Следующим этапом ее творчества стал конфликт двух общественных систем — капитализма и социализма — в контексте борьбы за индивида. Что будет, если на обетованную капиталистическую землю США придет это страшное бедствие? Как себя поведут творцы в этот критический момент? Если вы фанат комиксов, то ответ вам не нужен. Те, кто не очень понимает, в какую сторону я клоню — вспомните общины мутантов, пещеру Бэтмана и ферму Супермена. Именно так. Начинается так называемый великий исход творцов, пришедший к полной катастрофе общества. Кроме того, Рэнд внедрила туда супер-машину, убивающую на расстоянии, пыточные машины и так далее. Все в лучших традициях комиксов. Стоит ли говорить, что создатель комиксов о Человеке-пауке объективист?

Подведем итог: философия Айн Рэнд, к сожалению, не представлена в объемных философских трудах, но выражена в художественных произведениях. Для выражения философских доктрин ей приходилось прибегать к уловкам в сюжете, подстраивая поведение героя под определенные модели, создавать моменты, где эта самая философия бы смогла проявиться.

Поэтому, когда в очередном споре об Айн Рэнд вас упрекнут в том, что она не больший пропагандист, чем писатели, рассказывающие о прелестях социалистического строя, то дайте человеку понять, что этот вопрос для вас окончательно закрыт. «Нет, Айн Рэнд не была и не будет пропагандистом ни в одной из форм этого явления, она писательница, выражающая свои философские взгляды на бумаге. Соглашаться с ними или нет — дело каждого живущего рационального человека» — именно такой вы можете дать ответ.