Российский культурный феномен?

Якутский кинематограф, находящийся сейчас на пике своей популярности, часто называют российским культурным феноменом, или феноменом национального кино, присваивая его достижения российской нации, культуре или Российской Федерации. Однако сегодня, спустя более десяти лет с момента признания министерством культуры и духовного развития Республики Саха (Якутия) якутского кинематографа национальным кино (Аргылов, Охлопкова, 2022), стало возможным говорить о пересборке якутской культуры, находящейся с российской в постколониальном противостоянии.

В 2023 году не получили прокатные удостоверения фильмы «Айта» и «Кандидат» — Роскомнадзор нашел в «Айте» пропаганду национализма, а по информации издания SakhaDay, было признано, что фильм «Кандидат», в котором по сюжету объявляются выборы главы наслега, что делит село на два противоборствующих лагеря, пропагандирует нетрадиционные отношения. Ранее в 2018 году был запрещен фильм «Нуучча» (что с якутского переводится как «русский»), который в грубой форме освещал проблему российского колониализма (За запрещенные к показу фильмы «Кандидат» и «Айта» вступился глава Якутии, 2023).

Одна из глобальных современных проблем — вопрос о том, как национальным меньшинствам или культурам развивающихся стран выйти из постколониальных отношений. В этом эссе я доказываю, что культура Якутии — антиурбанистична, что и является одной и главных причин невозможности противостояния якутской культуры русской гегемонии в полной мере, и один из способов преодолеть постколониализм для Якутии — это развивать города, вместе с которыми будет возможно становление независимой культуры, не представляющей собой антитезу, а являющейся некоторым целым.

Так, мной была поставлена проблема восприятия населением Республики Якутия городов Якутии через якутский кинематограф. Задача исследования —выявление причин того или иного отношения, ретранслирующегося в кинокартинах, жителей Якутии к урбосфере посредством дискурс-анализа. Результатом исследования стало описание образа города, конструируемого якутским кинематографом, определена значимость его создания, лежащая в плоскости символической власти, для выхода из постколониальных отношений с Россией и привлечения населения в города.

Фильмы для анализа были выбраны так, чтобы разнообразие жанров, тем, мотивов в полной мере отражало историю и этапы развития якутского кинематографа, в фильмах затрагивалась тема отношения к городам и селам, а также картины были достаточно известными и популярными (критерии: упоминания в СМИ, награды, доступность для бесплатного просмотра в Сети).

На сегодняшний день все больше набирающий обороты дискурс о постколониальном характере отношений Якутии и России нигде лучше не репрезентирован, как в якутском кинематографе, который не так давно стал «национальным феноменом» и который присваивается Российской Федерацией как собственное детище, одновременно с этим подвергая его цензуре за разжигание национализма. Несмотря на то, что в научной среде не распространен тезис о проводящейся сейчас постколониальной политике в Якутии, для моего исследования, в частности, для доказательства гипотезы об антитетическом характере русской и якутской культур необходимо найти подтверждения данному факту, что и было сделано мной на основании работ крупнейших представителей постколониальной теории.

Вопрос о колонизации Якутии

Существует несколько точек зрения на проблему присоединения якутских земель Российским государством и попыток ассимиляции ясачьей культуры. До сих пор присоединение якутских земель в исторических работах и атласах называют терминами «освоение», «включение», «вхождение» одновременно, в силу невозможности прийти к консенсусу о характере российской колонизации (Васильев, 2011). Так, российские учёные говорят о мирном вхождении Сибири в состав Русского царства, в то время как некоторые зарубежные историки, к примеру, Каппелер, пишут о сопротивлении коренными народами Сибири и Дальнего Востока «восточной экспансии России» (Васильев, 2013).

Основными этапами колонизации якутских земель досоветского времени можно назвать два исторических периода. Ранний — до XVII века, когда русско-якутским отношениям было свойственно экономическое сотрудничество, отсутствие расизма, толерантность по отношению к якутскому народу в вопросах религии. При этом коренное население, ставшее подданными России, наделялось правом на использование земли для своих нужд в районах своего обитания. Однако сбор специального налога — ясака — проводился с использованием института заложников и принесением ритуальной клятвы на верность Русскому царю (Антонов и др., 2020).

Второй этап, который начинается в первой половине XVII века и еще продолжается в эпоху правления Екатерины II, характеризуется культурной и религиозной экспансией русских, распространением христианства в Северо-Восточной Сибири. В 1620 году была учреждена особая Сибирская епархия с кафедрой в Тобольске, в составе которой Якутский край находился до 1731 года, затем до 1853 года — в Иркутской епархии. Центром миссионерской деятельности в Якутском крае стал Спасский мужской монастырь. Распространение христианства носило колониальный характер: женщин выдавали только за новокрещеных ясаков или русских служилых людей, а мужчин, которые приняли христианство, часто устраивали на государственную службу. Крестились в основном бедные люди, получавшие за это подарки и льготы. После 1876 года все новокрещенные получали православные имена и фамилии. В XVIII веке насаждение христианства носило массовый характер, с XIX века церкви были построены во всех улусах Якутской области. Были распространены смешанные браки, а детей, рождавшихся в таких браках, относили к русскому населению. В вероисповедании государство боролось за соблюдение православных законов и обрядов, отбирая и уничтожая языческие и шаманские атрибуты (Гоголев, 2000).

Последующие исторические вехи развития русско-якутских отношений можно рассматривать как постколониальный период. Первая половина XX века сопровождалась многочисленными антисоветскими восстаниями и бунтами в Якутии вплоть до 1950-х, сведения о которых умалчивало советское государство (Ярменко, 2005). Именно в первой половине XX-го века в Якутии появились золотоносные алданские месторождения, в устье реки Лена был построен морской порт, шла активная эксплуатация Северного морского пути, труднодоступные районы были связаны воздушными и судоходными трассами. Во второй половине того же века были открыты алмазоносные месторождения и создана алмазодобывающая инфраструктура (Юзмухаметов, 2011).

Таким образом, насильное обращение в христианскую религию и экономическая эксплуатация земель свидетельствует о колониальном характере русско-якутских отношений в послепетровскую эпоху. Именно этот долгий исторический процесс и «освободившееся» в постсоветское время историческое сознание якутов, вероятно, и является причиной усиленной пересборки якутской культуры в современной России.

Постколониальный кинематограф Якутии

Развитие современного кинематографа Якутии можно разделить на две волны: с 2000-го до 2010 года, когда в якутском кино еще не увидели «дело государственной важности» (Аргылов, Охлопкова, 2022) и сохранившая независимость от Москвы киносеть после возрождения в 1990-е могла сама подбирать репертуар выходящих в прокат фильмов, и после 2010-го, когда местная власть стала выделять ежегодные гранты для якутской киноиндустрии. Если раньше сюжеты фильмов строились вокруг местного фольклора, то фильмы новой волны отличаются большим упором на социокультурные проблемы, в них показана жизнь обывателей и повседневность, а образы персонажей — например, парень и девушка из села или жители Якутска — кажутся зрителям знакомыми (Аргылов, Охлопкова, 2022).

На обоих этапах развития якутского кино его заметной чертой является демонстрация якутским народом своей самобытности. По словам исследователей Борисова и Павловой-Борисовой, для того чтобы вписаться в общероссийский контекст, якутскому кино нужно было «определить координаты своей идентичности», поэтому «не самый многочисленный этнос стремился осмыслить в кино и утвердить ценностный ориентир — свою самобытность» (Борисов, Павлова-Борисова 2020). В одном из известнейших эссе «Могут ли угнетенные говорить?» Гаятри Спивак пишет о свойственности колониальным отношениям «эпистемического насилия», примером которого можно назвать конструирование колониального субъекта как Другого (Спивак, 1988). Черты этого Другого в контексте якутского кино легко прослеживаются в проанализированных мной фильмах.

Во-первых, важным фактором различения «своего» и «чужого» является двуязычность якутской обыденности, продемонстрированной на экране: в 6 из 10 фильмах присутствуют русские, не говорящие по-якутски, или же персонажи в фильме говорят по-русски по другим причинам, к примеру, на уроке русского языка в школе (как в фильме «Замыкание»). Помимо этого, в 2 из 10 фильмах показано, как якуты в присутствии русского человека говорят между собой по-якутски для конфиденциальности разговора. Если же русские персонажи заговаривают по-якутски, то это вызывает у якутских персонажей удивление: «ты русская, а по-якутски говоришь!» (Бурнашёв, Черный снег, 2020) — даже проживающие в тех местах люди, говорящие на местном языке, все равно воспринимаются как Другие. Как пишет Франц Фанон в эссе «Черная кожа, белые маски», «говорить — значит существовать для другого» (Фанон, 1952), в якутских же фильмах наглядно прослеживается ненужность русского языка в быту — необходим он только для общения с русским человеком. В этом смысле якуты находятся в двух измерениях: в первом — со своими, во втором — с Другим.

Во-вторых, необходимость в поиске или демонстрации своей идентичности влияет на восприятие себя со стороны или на противопоставление себя и Другого. Якут показан как носитель двойного сознания: он воспринимает и осознает свою культуру только в диалектике с культурой Другого, что хорошо показано в одном коротком диалоге в фильме «Черный снег»: «—Кто коньяк закусывает шоколадом? Иностранец бы сказал: дикари. — Да и русский бы так сказал. —А мы и есть дикари». В этом диалоге заключается взгляд на себя со стороны колонизатора и предположение того, что русским свойственна «экзотизация» якутов.

Наконец, отторжение от Другого, то есть резкая и негативная реакция на вынужденное взаимодействие культур или экспансию культуры колонизатора показана в фильме «Айта». Сюжет фильма таков: в городе происходит самоубийство школьницы, а в ее изнасиловании и тем самым в доведении до самоубийства обвиняют русского полицейского (единственного русского в отделении). Его держат в камере, однако по итогам расследования выясняется, что у русского не было отношений со школьницей и изнасилования он не совершал. Фильм сопровождается следующими репликами: «твой коллега — русский, а еще у него лицо как у маньяка», «вы, русские, все на одно лицо» и др. Конечно, фильму чужды ценности национализма, поскольку в конце выясняется, что парня покончившей с жизнью девушки, якута, так же, как и русского полицейского, зовут Афоня — как будто бы мораль данного сюжетного хода в том, чтобы показать, что у этих двух национальностей больше общего, чем кажется. Однако фильм демонстрирует, что все же культура колонизатора или сам колонизатор в некоторой степени вызывают у якутов отторжение. Всего в 2 из 10 фильмах присутствуют «гонимые» русские персонажи.

Так, логика противопоставления своей культуры и культуры Другого неотъемлемо связана с отрицанием и неприятием. В работе «Мимикрия и человек. Двойственность колониального дискурса» Х. Баба пишет, что мимикрия, охарактеризованная Андерсоном как внутренняя несовместимость империи и нации, «расставляет знаки расового и культурного приоритета таким образом, что „национальное“ становится неассимилируемым», а колониальное присвоение сопровождается взглядом Другого, нарушающего цельность человеческого бытия (Баба, 1984). Кроме того, частичное воспроизведение своей культуры под взглядом Другого лишает смысла понятие идентичности: «культура определяет их [людей], не обращаясь к ним» (Фанон, 1952).

Город и постколониализм

В одном из своих интервью, собранных в книге «Позиции», Жак Деррида рассуждает о противостоянии двух элементов в «классической философской оппозиции», подчеркивая, что в таком случае не может идти речи о мирном сосуществовании противоборствующих сторон: они всегда имеют дело с «силовой иерархией». Один из двух элементов всегда доминирует над другим, и чтобы нейтрализовать оппозицию, нужно сначала обратиться к ее деконструкции — «перевернуть иерархию» (Деррида, 1972). Говоря о противостоянии двух культур, именно эту деконструкцию мы частично видим в проявлении национализма якутскими персонажами, что переворачивает иерархию в психологическом или семантическом поле, но не нейтрализует противостояние. Единственным способом выйти из постколониальных отношений для угнетенной, используя терминологию Спивак, стороны — выстроить национальную идентичность и создать себя как некое целое, перевернув иерархию в остальных сферах — экономической, культурной, социальной, политической.

Издревле метрополия представляла собой городской тип, являясь экономическим и культурным центром. Тогда, опираясь на аппарат систематизации отношений в структуралистской теории Леви-Стросса, адаптированный под исследования властных отношений, город и село для колониальной теории являются бинарными оппозициями, как и хозяин — подчиненный, центр — периферия, метрополия — колония. На разных приближениях центр и периферия могут меняться. На макроуровне, где центр — это Российская Федерация или ее столица, властно подчиняющая остальные регионы, Якутия будет являться периферией. Рассматривая микроуровень, группой центров Якутии будут являться ее крупнейшие города, где сосредоточен экономический и культурный капитал, а периферией — негородские территории, в которых проживает 33% населения, в то время как на территории всей страны это число составляет всего 25% (Федеральная служба государственной статистики, 2022). Притом значительную долю городского населения составляют проживающие в Якутске и в Якутской агломерации, а подавляющее большинство остальных городских образований теряют население в ходе их расформирования, лишения статуса городского поселения, реализации государственных программ переселения населения из районов Севера, миграции из городов вследствие кризисных явлений в развитии социальной и инженерно-бытовой инфраструктуры (Бреславский, 2020). Городское население Якутска продолжает медленно сокращаться.

Для преодоления отчуждения от собственной культуры, языка, для доминирования в иерархии экономики и образования необходимо развивать города. Городские социальные институты помогут ускорить процесс пересборки якутской культуры.

Антиурбанистический дискурс в якутском кино

При анализе фильмов мной были замечены повторяющиеся сюжетные ходы или мотивы, из чего я сделала вывод, что-то или иное повторяющееся репрезентированное представление о действительности может быть понятно, а значит свойственно, мышлению аудитории кинокартин, то есть якутскому населению. Эти повторяющиеся мотивы были оформлены в таблицу.

*определение сельской или городской черты зависит от того, в какой местности она наблюдается или в какой местности происходит действие фильма.

**данный столбец был введен для избежания несостоятельных и необъективных выводов о сельском или городском характере той или иной черты. Если черта была считана мной при просмотре фильма как городская, однако она с такой же частотой встречается и в селе, то в заключении она не будет учтена, и наоборот.

В представленных фильмах городской местности свойственна непривлекательность и безнравственность: в ее образе — проституция, криминал, алчность горожан. Село же более сплочено и борется за нравственные идеалы: ему свойственно отрицательное отношение к алкоголю и людям, нарушающим социальные нормы. К примеру, выразительно проблема противопоставления городской и сельской культур представлена в фильме «Иччи». В центр сюжета помещена смешанная молодая семья, уже ставшая родителями. Русская девушка и парень-якут приезжают к семье последнего в якутскую «глухомань», чтобы попросить денег в долг. Стариков беспокоит не только успевший перенять городскую культуру и требующий денег сын, но и поведение его русской жены, которая постоянно сидит в телефоне, не успевая следить за ребенком.

Другим интересным явлением якутского кинематографа я считаю фильм «Республика Z» о зомби-апокалипсисе в Якутии. Фильм переосмысляет якутскую культуру в контексте западной, воображая «созданных американцами» зомби, оказавшихся на чужой земле и вторгнувшихся в чужую культуру. Интересно, что один из героев верит, что боги, охраняющие якутскую землю, остановят зомби-апокалипсис. Немаловажную роль в фильме играют города, остающиеся только в разговорах персонажей, на заднем фоне происходящего. В картине показана исключительно сельская местность, словно сокровенный ландшафт, в который проникло чуждое. Как раз здесь встречаются упомянутые в таблице черты «географическая отдаленность города» и «приезд в город как „последнее средство“, к которому можно прибегнуть для решения проблемы»: герои не хотят ехать в город даже для того, чтобы взять лекарства; города упоминаются только как конечные или отправные пункты, связанные с работой или местом рождения, а сама жизнь протекает в селе.

Прямо артикулированное отрицательное отношение к городской жизни встречается только в 4 фильмах из 10: одним из таких фильмов является «Черный снег», уже упоминавшийся ранее. «Ну как там город?» — «Да стоит и все». «Глава обещал вышку поставить» — «Сам-то в городе живет, глава называется. Пусть цены на перелеты снизит. Мы тут не живем, а выживаем». «Пусть дороги сперва сделает, тогда и самолеты не нужны будут». Предпоследнее высказывание персонажа интересным образом проводит границу между своими, живущими в селе, и чужими, проживающими в городе, которые не могут понять проблем сельчан.

Проблема экономического неблагополучия сельского населения выражена в том, что персонажи прибегают к вознаграждению продуктами за услугу или отказываются от купли-продажи в пользу того же натурального обмена. Кроме того, сельчане имеют отрицательное отношение к людям, чьи ценности лежат в плоскости материального мира, что хорошо прослеживается в фильме «Надо мною солнце не садится» из диалога между мальчиком, приехавшим с «большой земли» на Север на заработки, и стариком — коренным жителем Севера: старик считает важнейшей ценностью жизни «пищу для тела и ума», мальчик же рассказывает тому, что целью его жизни является покупка квартиры и машины. Если говорить о репрезентации бедности в городе, то она представлена появлением нищих, бездомных.

Именно жизненные ценности и устремления являются наблюдаемой чертой различения характеров городских и сельских персонажей: горожане мечтают о путешествиях в далекие страны (например, герой фильма «Кито-Мото» копит деньги на переезд в Мексику), сельчане же только о путешествиях в города России: «хочу в Магадан съездить — мир повидать» (Бурнашёв, «Черный снег», 2020).

Другая интересная составляющая образа села обнаруживается, когда речь идет о криминале: убийство в селе всегда имеет мистические обстоятельства, сопровождается появлением потусторонней силы, или она и является причиной происходящих бед. В «Иччи» персонаж убивает брата из-за того, что его путает злой дух, а в «Пугале» главная героиня-знахарка со сверхспособностями излечивает жертву бытового скандала, тем самым спасая ее от смерти. Город же прозаичен: в нем не живут духи, а персонажи совершают злодеяния только по причине своих личностных качеств.

Если говорить о двуязычности фильмов, «Иччи», снятый в сельской местности, конечно, является исключением из правила о том, что русские персонажи появляются только в городах. Иными словами, русские персонажи проживают исключительно в городах — сельская местность остается коренным жителям. А фильмы «Айта», «Мой убийца», «Пугало», и «Черная маска» это правило подтверждают.

Подводя итог и суммируя данные таблицы, характерными чертами образа города в якутских фильмах являются: ценность богатства, присущая горожанам, проституция, криминал, двуязычность, профанность. Селу свойственны: самобытность культуры, духовность, часто негативное отношение к городской жизни, сакральность, отдаленность, сплоченность при контроле за порядком.

Якутское кино создается колонизаторами?

В своем интервью, данном «Афише», Костас Марсаан рассказывает, как проходила работа над производством фильма «Иччи»: «— Долго работали над сценарием? — Да, достаточно долго, причем здесь в Москве. Мы работали с московскими сценаристами Олегом Богатовым, Артемом Золотаревым, Павлом Полуйчиком. У нас была такая сценарная группа, которая прорабатывала разные темы, которые я предлагал. В итоге постепенно такую историю придумали. — Так можно сказать, что это не сто процентов якутское кино? — Да. Дело в том, что в съемочной команде у нас были московские и питерские специалисты. Например, оператором фильма был Леонид Никифоренко. Поэтому у нас была такая полноценная копродукция» (К. Марсаан, Мы смогли придумать что-то с рожками, копытами и хвостом. 2021).

«Присвоение» метрополией якутского кино выражается не только в распространении понятия «российского культурного феномена» в русско-якутском дискурсе, но и в заинтересованности московских и питерских деятелей кино в участии в процессе создания набирающих популярность якутских фильмов, к чему привела сильная коммерциализация современного якутского кинематографа. Так, в 2 из 8 проанализированных мной фильмах новой волны («Иччи» и «Айта») в команде есть русские сценаристы, причем эта тенденция на копродукцию возникает в последние три года. Этот момент нуждается в освещении связи с тем, что в таком случае может возникать резонный вопрос: не являются ли эти фильмы продуктом воображения городской метрополии жизни в якутском селе или городе?

На этот вопрос у меня нет точного ответа: конечно, многие моменты в фильмах утрированы, например, негативное отношение к героине в «Иччи» из-за ее зависимости от телефона и этот продемонстрированный яркий контраст сельской и городской культуры, а в «Айте», вероятно, могла быть утрирована степень русофобии, до которой могут доходить якуты. Однако в любом случае относительная справедливость всех этих сюжетных решений отрицаться не может, потому что все-таки эти фильмы — совместная работа якутских и русских сценаристов. Другой вопрос, что коммерческая природа новой волны может заставлять якутское кино мимикрировать под русские фильмы, например, выбором сюжетов, тем, отражением ценностей и духа русской культуры, чего мной пока еще не было замечено.

Образ города, создающийся в процессе его репрезентации или репрезентации отношения к нему в кинокартинах, несомненно, представляет собой компонент символической власти. По словам исследовательницы визуальных маркеров городского воображаемого Н. Г. Федотовой, «те города, которые смогли сконструировать эффективные визуальные маркеры urban imaginary получают символическую прибыль в виде устойчивости и яркости городского образа». Современность делает необходимым конкуренцию городов в символической сфере воображаемого по «узнаваемости и позитивности ассоциаций». Кроме того, исследование визуальных маркеров городского воображения делает возможным понимание того, как конструируются коллективные представления о городе, что в цифровой культуре невероятно важно (Федотова, 2020). Кинематограф как один из основных элементов медиасистемы способен воздействовать на коллективное воображаемое, конструируя новое общественное видение того или иного явления.

Говоря о якутском кино, фильмы создают определенный urban imaginary посредством визуальных образов и дискурсивных практик, ретранслируя антиурбанистическую культуру, которая подхватывается коллективным воображением. В эпоху новых медиа этот фактор может быть важным или даже определяющим в развитии городов. Создание позитивного образа городской жизни в кино позволило бы якутской культуре подчинить себе область городского, не утрачивая самобытность культуры.

Заключение

Таким образом, через дискурс-анализ якутского кино удалось установить причины негативного отношения, свойственного якутской — преимущественно сельской — культуре, к городу и городской жизни. Ими являются, с одной стороны, аморальность, безнравственность и профанность города, присущая его образу, и недовольство богатой и эгоистичной жизнью горожан с другой. Постколониальный характер русско-якутских отношений влияет не только на содержание фильмов, в которых ведущими мотивами являются национализм, колонизация, противостояние русской и якутской культур, но и на их производство. Для выхода из постколониальных отношений Якутии необходимо развивать города, являющиеся экономическими и культурными центрами, что сделало бы возможным постколониальное противостояние с Россией на равных: являясь периферией на микроуровне, невозможно противостоять центру на макроуровне.

Список используемой литературы

Анашкин С. (2006). Дорообо, киинэ! — Здравствуй, кино! Якутский кинематограф: сюжеты и коллизии. Искусство кино. Февраль (№ 2).

Антонов Е. П., Борисов А. А., Гоголев А.И., Иванов В. Н., Романова Е. Н. и др. (2020). История Якутии. Новосибирск.: Наука Т.1. (с. 536).

Аргылов Н. А., Охлопкова У. В. (2022). Факторы формирования и развития регионального кино в России: якутский феномен. Медиальманах, (6 (113)), 107–117.

Баба Х. (1984). Мимикрия и человек. Двойственность колониального дискурса. Новое литературное обозрение. 2020. № 1.

Борисов А. А., Павлова-Борисова Т. В. (2020). Образ Тыгына в якутской культуре: проблемы сохранения и устойчивости. Genesis: исторические исследования. № 11. (88–105).

Бреславский А.С., (2020). Процессы урбанизации в Республике Саха (Якутия): динамика ключевых параметров (1989–2018). Урбанистика. 2020. № 1. (68–81).

Васильев В. Е. (2011). «Вхождение» Якутии в состав России и периодизация истории XVII в. (постановка проблемы). Сибирский сборник. Народы Евразии в составе двух империй: Российской и Монгольской. (3), 35–39)).

Васильев В. Е. (2013). Запад и Восток в евразийской политике России XVI–XVIII веках: к проблеме присоединения Ленского края. Северо-восточный гуманитарный вестник. № 1 (6), 9–13)).

Гоголев А.И. (2000). История Якутии (Обзор исторических событий до начала XX в.). Издательства ЯГУ (202 с.)

Деррида Ж. (1972). Позиции. Академический проект. 2007. (160 с.)

Спивак Чакраворти Г. (1988). М.: V-A-C Press. 2022. (148 с.)

Фанон Ф. (1952). Черная кожа, белые маски. Новое литературное обозрение. 2020. №. 1.

Федеральная служба государственной статистики. (2022). Численность населения по полу по субъектам Российской Федерации на 1 января 2022 года. По данным: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/Bul_chislen_nasel-pv_01-01-2022.pdf

Федотова Н. Г. (2020). Urban imaginary: визуальные маркеры городского воображаемого. Πраксема. Проблемы визуальной семиотики, Вып. 1 (23). С. 121–139.

Юзмухаметов Р.Н. (2011). История открытия месторождения алмазов в России — кимберлитовой трубки «ЗАРНИЦА» (1950-1990-е годы). Вестник ЧГУ. № 1 (216), Ист. (43), 87–91)).

Ярменко В. (2005). Повстанческое движение в СССР. Полит.ру. 29 марта 2005. По данным: https://polit.ru/article/2005/03/29/revolt/

Материалы

За запрещенные к показу фильмы «Кандидат» и «Айта» вступился глава Якутии. (2023, 23 сентября). bfm.ru. По данным: https://www.bfm.ru/news/534690

Н. Серебрякова (интервьюер) и К. Морсаан (интервьюируемый). (2021). [Транскрипция интервью]. По данным: https://daily.afisha.ru/entry/amp/19815/

Фильмография

Аржаков Н. (режиссер). (2003). «Черная маска» [по данным: https://wink.ru/movies/chernaya-maska-year-2002?player=content]. Россия: Сахафильм

Потапов С. (режиссер). (2004). «Кито-Мото» [по данным: https://vk.com/video-38455478_456239565]. Россия: Алмазфильм

Марсаан К. (режиссер), Сиэгэн М. (продюсер). (2016). «Мой убийца» [по данным: https://ok.ru/video/291491220053]. Россия: ART Doydu

Эверстова Т. (режиссер\продюсер), Эверстова М. (продюсер). (2018). «Замыкание» [по данным: https://www.youtube.com/watch?v=U1sfTSO5LlQ]. Россия: Ливандия Энтертейнмент

Бурнашёв С. (режиссер\продюсер). (2018). «Республика Z» [по данным: https://wink.ru/movies/respublika-z-year-2018]. Россия: Сайдам Барыл

Борисова Л. (режиссер), Шадрин Д. (продюсер). (2019). «Надо мною солнце не садится»
[по данным: https://vk.com/video-189000399_456240510]. Россия: Сахафильм

Марсаан К. (режиссер). (2020). «Иччи» [по данным: https://www.kinopoisk.ru/film/1291214/]. Россия: ART Doydu

Давыдов Д. (режиссер\продюсер). (2020). «Пугало» [по данным: https://hd.kinopoisk.ru/film/767942a073ac451e847468b95ac4e8d3?from_block=kp-button-person-filmography] Россия: Кинологистика

Бурнашёв С. (режиссер\продюсер). (2020). «Черный снег» [по данным: https://www.kinopoisk.ru/film/4318308/]. Россия: Сайдам Барыл

Бурнашёв С. (режиссер\продюсер). (2022). «Айта» [по данным: http://kinotom.me/ayta-2023]. Россия: Сайдам Барыл