А вчера мне приснилось, что под вечер я, победив лопухи, проник в загородный дом не кого-нибудь, а Захара Прилепина, и не зачем-нибудь, а чтоб поссать. Это оказалось несложным — панорамные окна, завезённые в мой сон из детективного сериала, были приоткрыты; подзывали занавески. За французским остеклением таились самые настоящие сени — элемент нижегородского. Туалет, прямо скажем, был так себе: дверь да унитаз — без боковых перегородок, вместо них какие-то тумбочки, советский хлам и стопки газет. Только я пристроился, в сени взошла жена героя, почувствовала неладное — и ко мне. Она не испугалась, не удивилась, а закатила глаза — надоели, мол. И я ее даже зауважал. Потом сразу гостиная, тихая и пустая, женщина за длинным столом (скорбный, на фоне штор с фестонами, силуэт) — на всём свет тусклого дня. Героя нет, слепнут от мелодраматического луча фотографии. Женщины негромко обсуждают, ушёл на войну, и что теперь делать, и дети. Последний тезис подкрепили далекие ребяческие визги. Что делать, как вынести эту пошлость — патриотическая, неоднозначная мораль проникает, как домушник, уже в сны и мочится мимо унитаза, наводя разруху в клозетах и головах. Оставалось только проснуться — а ведь так весело начиналось…