Вечером в DADA cafe произошел достаточно показательный и от того очень интересный разговор. Как обычно я зашел выпить и поговорить с друзьями, а еще передать Мите Яковлеву книгу про оккультизм, фотографию и эктоплазму. За столом с Митей сидел Александр Журавлев, с которым меня почему-то хотели познакомить. Я слышал, что это вроде как опытный в вопросах современного искусства куратор, сделавший не одну выставку. Дело в том, что за пару недель до этой встречи он подал в Центр «Красный» проект выставки студентов ИПСИ и написал совершенно нечитаемый текст. Для примера, текст не содержал вообще никакой конкретики о выставке, зато в нем 7 раз упоминалось слово дискурс. Вторая редакция текста мало чем отличалась, хотя и была похожа больше на какое-то послание. Но дело в том, что выставка сама по себе должна была быть вполне интересной, как раз за счет художников, которые принимали в ней участие. Мы проголосовали положительно за проект и нам надо было согласовать сроки выставки ориентировочно на вторую половину мая. В общем-то, из–за этого я и начал говорить с куратором Журавлевым. Поначалу я прислушивался к тому, о чем он говорил с Митей и понял, что речь идет о выставке. Я спросил про даты, но разговор на даты проведения выставки не перешёл, а продолжился про непосредственно концепцию и кураторский план. Дальше, как говорится, началось. В общей сложности беседовали мы несколько часов, и за это время мы вдвоем с Митей так и не смогли добиться ничего конкретного от куратора. Это было настолько поразительно, что вызывало оторопь.
Поначалу я сказал, что текст, написанный Журавлевым, настолько туманный, что в нем совсем не ясно, что же собственно будет представлять выставка. Семикратное повторение слова дискурс в тексте, картины также не проясняло. Я как человек процессуальный и последовательный пытался понять, как так выходит, что перед тобой сидит куратор, у которого скоро выставка, а он даже не понимает, что он делает и зачем. Проблема была в том, что куратор оказался в замкнутом кольце рефлексии, он старался как-то вербализировать свои размышления (неудачно) и воплотить их в художественном проекте. В целом, при такой достаточно простой задаче было бы с выставкой все вполне ясно. Но не тут-то было! Оказалось, что выставка «анализирует» художественные институции, но на вопрос каким образом и кто проводит анализ, тема разговора перешла на следующий виток. Оказалось, что выставка сталкивает выпускников художественных институций и их преподавателей, образуя «экстрим». И в целом, проект должен не только состоять из художников ИПСИ, но и из Базы и Родченко. На вопрос, кто из этих институций будет участвовать, выяснилось, что никто. Формулируя все это в паре предложений, надо оговориться, что в процессе речи (дискурса) Александра Журавлева все было не настолько ясно и последовательно. Каждое из этих предложений достаточно медленно и с трудом выходило из его головы. Каждый конкретный вопрос натыкался на тихую глыбу неопределенности. Даже само мышление в речи было какое-то медленное и неопределенное, его хотелось ускорить в несколько раз. В какой-то момент разговор уже прояснился и мы поняли, что уважения друг к другу мы не испытываем. Тут то и началось самое интересное. Вмешалась подруга куратора и сказала, что все будут в красивых вечерних платьях, выпускники ИПСИ приедут на лимузине (кабриолете?), повесят дискошар и будет вечеринка! Девушка кстати делает работы с милыми коробочками, на которых пружинки, а на пружинках котики. Это было настолько поразительно ясно, что после двухчасового разговора о чем-то максимально неопределенном звучало, как гром среди ясного неба. После этой реплики Александр даже как-то неуверенно проговорил — да, дискошар и вечеринка, как всегда мы выставки и делаем. Это был последний штрих.
Меня еще долго брала оторопь после этого разговора. Самое парадоксальное, что неопределенность и туманность, подкрепляемая сильными словами, вроде дискурса или анализа — это цельная мировоззренческая система. Полноценный механизм производства ничего, создания ситуации, когда куратор вообще не понимает, что он делает, зачем он это делает и как это делает. Куратор превращается в старика-маразматика, которому даже на стуле сидеть трудно. Этот разговор я резюмировал вполне конкретно, в выставке принимают участие хорошие художники, но, на мой взгляд, куратора надо уволить. У меня создалось впечатление, что Александр обиделся.
После этого Александр написал П. письмо, что отказывается делать выставку в Красном, так как не уверен в искренности участников Красного. Ведь, согласившись на выставку, мы (Красный), по его мнению, можем быть не до конца искренними по отношению к нему.
08.04.2016
______________
Michel Klimin
Общество распространения полезных книг (FB) (VK) (Telegram)
Блог читателя
