Кем работают философы, зарабатывающие 100 000$ в год?
Ставка на гуманитариев
В одной из своих ранних статей философ и антрополог Тобиас Рис рассказывает об AI100, группе ученых из Стэндфордского университета, и ссылается на отчет, составленный ими в 2016 году. Этот документ сообщает о достижениях Искусственного Интеллекта за последние десятилетия, а также прогнозирует его достижения в ближайшем будущем. Рис подчеркивает два существенных недостатка этого отчета: во-первых, в группу ученых не вошел ни один социолог, который сумел бы описать влияние Искусственного Интеллекта на общество, а
Иными словами, собрались ученые, эксперты по ИИ, и среди них — ни одного философа, ни одного социолога, ни одного антрополога, ни одного психолога. Знакомая ситуация, не так ли? Однако это ничуть не мешает им размышлять о будущем, в котором Искусственный Интеллект будет играть фундаментальную роль. При этом никто даже не задается вопросами о том, что такое человек в эпоху «умных машин», как поменяется его онтологический статус, каким будет взаимодействие цифрового и реального миров, какие изменения вскоре произойдут в поведенческих моделях людей, в их мышлении, какие риски и какие возможности несет в себе союз биологии и технологии, почему Искусственный Интеллект все чаще называют уже не просто технологией, но идеологией и философией? Кто ответит или хотя бы поставит эти вопросы?
Только философ.
Фигура философа в последнее десятилетие обретает все большее значение. Технологические корпорации на Западе нанимают на работу философов, гуманитариев, потому что, как правильно отметил Михаил Эпштейн:
«Микрософт или Гугл, как технические корпорации, сами по себе не способны определить человеческие смыслы того, что они производят».
В российском обществе ответом на вопрос «Кем может работать философ?» чаще всего становится снисходительная улыбка, говорящая: «Вы же сами все понимаете…» В итоге новые Аристотели даже не ищут своих Александров Македонских и смиренно отправляются преподавать в один из ВУЗов или утопать в академических штудиях, выпуская никем не читаемые монографии. И это не самый плохой вариант, разумеется, при условии, что философ его принимает. Но совсем другая ситуация возникает в том случае, когда философ хочет принимать активное участие не только в осмыслении, но и в создании новой страницы в истории. Есть ли у него эта возможность?
Немногим известно, что на Западе роль философа сегодня становится одной из центральных в таких областях, как бизнес и новые технологии, тем самым подтверждая прогнозы американского миллиардера Марка Кьюбана, сделавшего ставку на гуманитариев. Не все знают тот факт, что Google, Microsoft, Open AI, Skype давно нанимают на работу философов-консультантов. В Силиконовой Долине существует большой спрос на услуги «философов-практиков». Об этом неоднократно говорил профессор Лу Маринофф, который продвигает тенденцию «философы в бизнесе» с 2000 года. Основанная им Ассоциация философов-практиков подготовила уже более 400 мыслителей.
Более того, на Западе существует руководящая должность, называемая Chief Philosophy Officer (CPO), главный директор/специалист по философии, в чьи задачи входит, в частности, помощь генеральному директору или бизнесу в решении фундаментальных вопросов, определение целей и философии компании, помощь в принятии решений, этический консалтинг (что особенно актуально для технологических гигантов и «лабораторий ИИ»; к слову, специалист по этике существует даже в Центре Искусственного Интеллекта в Пентагоне). Первый CPO появился в Google, им был Дэймон Горовиц.
Некоторые философы устраиваются на другую должность — Chief Knowledge Officer (CKO), в их задачи входит контроль над управлением знаниями, т.е. они отвечают за то, как организация использует свой интеллектуальный капитал. Разумеется, CKO также его генерируют, имея способность преобразовывать данные в знания. Как правило, они обладают навыками писателя, исследователя, аналитика и философа.
По информации еще за 2002 год (почти 20 лет назад!):
25% компаний из списка Fortune 500 уже тогда имели своих CKO.
80% компаний из этого же списка имели персонал, который занимался управлением знаниями.
95% руководителей, опрошенных на Всемирном Экономическом Форуме в 2001 году, заявили, что управление знаниями имеет решающее значение для успеха организации, поскольку знания есть источник конкурентного преимущества.
Если я не ошибаюсь, то впервые Chief Knowledge Officer упоминается в статье 1999 года (в MITSloan). Сейчас почти 2022-й, а у нас никто об этом даже не слышал (существует одна единственная статья на сайте «Теории и Практики»). Я уже не говорю о появлении этой должности в российских компаниях. Думаю, вы удивитесь, узнав, сколько в среднем зарабатывают философы, занимающие руководящие корпоративные должности Chief Knowledge Officer и Chief Philosophy Officer. В среднем 100 000 $ в год — и речь идет о небольших компаниях (в таких гигантах, как Google и Microsoft, разумеется, фигурируют другие цифры).
В Италии есть (вернее, был, так как затем он переехал в Лондон) интереснейший человек по имени Раффаэле Товацци. Его называют первым в Италии «исполнительным философом» (итал. Filosofo Esecutivo — синоним Chief Philosophy Officer). Он сотрудничает с международными компаниями, является философом, автором бестселлеров и одним из ведущих экспертов в области НЛП. О своей должности он говорит так: «Исполнительный философ — это мысль в действии». Когда его просят уточнить, чем же он
«В первую очередь я задаю вопросы, — поясняет Раффаэле, — а не предлагаю решения. Я помогаю клиенту обрести новый взгляд и новые идеи. Философы в компании помогают лидерам и менеджерам задаваться вопросами о роли, которую их продукты и услуги играют в глобальной картине мира. Словом, они помогают им «мыслить нестандартно»».
Российский философ, социолог и культуролог Юрий Резник оказался одним из немногих, кто хорошо понял, что происходит в западных странах и какую роль сегодня начинают играть философы:
«Есть три ниши, которые в России не освоены в полной мере, но реализованы в Западной Европе, в частности, в Германии. Ниша «философ и бизнес», например. Крупные транснациональные компании ввели должность философа, который занимается консультированием топ-менеджмента. Его приглашают, когда возникают мировоззренческие сложности, когда нужно выработать философию компании, стратегию ее развития, т.е. когда речь идет о долговременных серьезных программах. Философ владеет методологической культурой, у него широкий кругозор и он может быть полезен в решении общесистемных проблем.
Еще одна ниша на профессиональном рынке — философ в публичном пространстве. Все существующие сегодня телепередачи и различные шоу проходят без участия философов, а это та сфера, где они должны о себе заявить. И философ — это человек, который не обязательно занимается политическими проблемами, а тот, кто может обозначить круг проблем, волнующих современного человека, найти способы их решения».
Венчурный капиталист Скотт Хартли, работавший в Google и Facebook, настаивает на том, что технологии и гуманитарные науки не должны быть изолированы друг от друга, в том числе, в образовательных программах.
«Если мы хотим подготовить студентов к решению крупномасштабных человеческих проблем, — говорит Хартли, — мы должны подтолкнуть их к расширению, а не к сужению их образования и области интересов».
Кроме того, он утверждает, что в Apple, Google и Facebook от 30 до 40% сотрудников имеют опыт работы в социальных, гуманитарных и художественных областях.
Инвестор и основатель LinkedIn Рид Хоффман, находящийся под влиянием философии Аристотеля, Ницше и Витгенштейна, считает, что «фундаментальное понимание философии — это мощный инструмент для предпринимательства».
«Зачем технологическим компаниям нужны философы?…»
Крупные технологические компании открыли свои двери не только для философов, но и для антропологов и художников. В свое время я перевела резонансную статью Тобиаса Риса на эту тему. Она называлась «Зачем технологическим компаниям нужны философы и как я убедил Google их нанять». Современная западная тенденция внедрять гуманитариев в большие бизнес-корпорации в России до сих пор вызывает, скорее, удивление.
В упомянутой статье Тобиас Рис демонстрирует революционный подход к таким областям, как Искусственный Интеллект и синтетическая биология, предлагая воспринимать их как философские и художественные «лаборатории», где формируются новые концепции человека, политики, понимания природы и технологий. То, что традиционно связывалось с главными задачами гуманитарных дисциплин, в центре которых находился человек, сегодня переместилось в области естественных и технических наук. Гуманитарные науки перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек?» Точнее они перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек в нынешнем мире, каковы его отношения с природой, с технологиями?» Но именно вопрос о том, что значит быть человеком, сегодня является фундаментальным и ключевым.
Тобиас Рис внедряет философов и художников в крупнейшие мировые корпорации, чтобы они вместе с инженерами и технологами сформировали новую идею человека.
Это метод, который, по моему убеждению, способен полностью трансформировать не только сферу бизнеса, но и образовательную парадигму. Ничего подобного, к сожалению, пока не происходит у нас в России. Но я смею надеяться, что это всего лишь вопрос времени. Важно отметить, что исследования Тобиаса Риса (Программа «Трансформации Человека») проводятся в Институте Берггрюена, а это один из ключевых на сегодня аналитических центров.
Николас Берггрюен, на мой взгляд, является новым Лоренцо Медичи, который решил объединить выдающиеся умы нашего века. Он придает огромное значение идеям и стремится вернуть философию в центр жизни. В отсутствие Нобелевской премии по философии он учредил премию по философии Berggruen Prize, которая ежегодно присуждается выдающимся мыслителям, чьи идеи оказывают значительное влияние на развитие человечества.
В целом можно отметить, что в последние несколько лет гуманитарии стали по-настоящему востребованными именно в корпоративном секторе; во многих компаниях формируются междисциплинарные команды, включающие в себя философов, антропологов, социологов, специалистов по этике, психологов, художников. Изучение антропологических аспектов новых технологий, взаимодействия цифровой и физической среды, социально-этических и философских последствий Цифровой революции, природы технологий, роли и места человека в эпоху «умных машин» — все это и есть задачи, с которыми могут и должны справиться «глубокие гуманитарные науки».
Что такое «Глубокие гуманитарные науки» (Deep Humanities)?
Цитирую доктора Ревати Кришнасвами:
«Технологические титаны Кремниевой Долины не только ослепили нас своими блестящими технологическими изобретениями и инновациями, но и очаровали своими идеалистическими разговорами о социальной справедливости и утопическими представлениями о дивном новом мире. На протяжении десятилетий огромная экономическая, политическая и культурная мощь Кремниевой Долины практически не подвергалась сомнению. Но тревожное вторжение в частную жизнь, «фейковые новости», сексуальные домогательства и дискриминация подняли ряд острых вопросов о технологических гигантах Долины.
Действительно ли Кремниевая долина способствует социальной справедливости или же стремительно увеличивает пропасть между имущими и неимущими? Создают ли технологические титаны инклюзивные сообщества или исповедуют радикальный либертарианский индивидуализм, враждебный к женщинам и другим меньшинствам? Оптимизируют ли они свою деятельность ради прибыли и стремятся ли к доминированию за счет демократии, цивилизованности, морали, этики и сочувствия?
Является ли Кремниевая Долина ответом на проблемы человечества или же угрозой человечеству, каким мы его знаем? Как Искусственный Интеллект («ИИ») и другие новые технологии переопределяют, что значит быть человеком в цифровую эпоху? Какую роль могут сыграть гуманитарные науки в том, чтобы сделать технологические инновации ориентированными на человека?
Слишком часто гуманитарные науки и искусство сводятся к “soft skills”, «деловой этике» и «продуктовому дизайну», в то время как гуманистические традиции творчества и созерцания используются для повышения производительности и прибыли. Но поскольку технологии меняют не только то, что значит быть человеком, но и как быть человеком, нам необходимо пересмотреть отношение гуманитарных наук и искусств к технологиям и глубоко интегрировать/включить гуманитарные науки/искусства в каждый аспект технологий, начиная с концепции, дизайна и разработки и заканчивая использованием, злоупотреблением и утилизацией.
Параллельно с понятием глубокого обучения в информатике, концепция глубоких гуманитарных наук имеет дело с глубинными структурами культуры, коммуникации и интерпретации, сетями влияния, убеждений и предубеждений, представлениями о познании и сознании, а также теоретическими моделями этики, эстетики и гуманизма. Таким образом, “Deep Humanities and Deep Arts” («Глубокие гуманитарные науки и глубокие искусства») ставят своей целью объединить наши накопленные знания о практике человеческого бытия для решения насущных проблем, поднимаемых развивающимися технологиями и технологической индустрией".
Может сложиться мнение, что «исполнительный философ» — это человек, обслуживающий бизнес-сферу, получая за это не самые маленькие деньги. Не сомневаюсь, что во многих случаях все именно так. Но это не отменяет наличия философов другого типа: тех, что выявляют смыслы, задают направление, дают философское обоснование проектам, превращают информацию в знания, а главное — могут осмыслить дух времени и понять, какую роль в судьбе города, страны, а быть может, и всего человечества, способна сыграть компания, проект, продукт и т.д. Они могут встроить его, подобно пазлу, в узор истории, найти ему нужное место, раскрыть его смысл, сделать важным для человека.
Фактически, философы в корпорации — это «архитекторы смыслов».
И эта роль предполагает наличие не узкоспециального, не фрагментарного, а холистического мышления. Таких философов нужно готовить, обучать, а параллельно создавать на них спрос, потому что в нашей стране его пока нет.
