«Вегетарианка» Хан Канг
До того, как моя жена стала вегетарианкой, она казалась мне непримечательной во всех отношениях. Примерно так начинается роман «Вегетарианка», за который корейская писательница Хан Канг и переводчица на английский Дебора Смит получили в этом году Международную Букеровскую премию. После такого зачина ожидаешь экзотическую социальную драму про то, как корейское общество мясоедов подавляет свободу выбора чувствительной натуралистки, или бытовой триллер с шизофренией и поножовщиной. Удивительно, но рецензий с такими трактовками действительно предостаточно: видимо, у рецензентов ближе к середине романа включаются особые защитные механизмы, позволяющие отгородиться от ошеломляющего натиска экзистенциальной тревоги, который не ослабевает с первых до последних страниц, и пронзительного ужаса, нарастающего в кульминационных точках.
«Вегетарианка» — это история Йонг Хе, анемичной корейской домохозяйки, которая внезапно «решает» превратиться в растение («решает» в кавычках, так как с субъектом принятия решения не так все просто; если встать на ее сторону, решает она в том смысле, в каком деревья решают тянуться ветками к солнцу, а в остальных смыслах от всякого решения отказывается). Начинается все достаточно невинно: ей снится сон, и она перестаёт есть мясо и носить бюстгальтер. Выкидывает из холодильника говядину для шабу-шабу, пельмени, угря из родной деревни и замороженных кальмаров. Теряет интерес к человеческому общению — не сказать, что она и раньше любила потрепать языком, но теперь пришло понимание, что соблюдать социальные нормы необязательно вовсе. Практически перестаёт спать. Сильно худеет. Семья такой демарш воспринимает прогнозируемо болезненно: авторитарный отец пытается силой запихать ей в горло кусок свинины; муж расстраивается, что такая жена не сможет произвести нужное впечатление на коллег; брат брезгливо дистанцируется; старшая сестра переживает, но не понимает, чем может помочь. Дальше — не для слабонервных; невинным вегетарианством дело не ограничивается.
«Вегетарианка» — быстрый, компактный роман в трёх частях: первая рассказана от лица мужа Йонг Хе, в меру амбициозного клерка; вторая — от лица мужа ее старшей сестры, подавленного видеоартиста, одолеваемого болезненными маниями; третья — самой сестры, которая управляет магазином косметики, воспитывает сына и держит на плаву всё семейство. И чем дальше читаешь, тем больше становится понятно, что книга не столько о самой Йонг Хе, сколько об этих рассказчиках, чьи жизни рушатся каждая по-своему.
В киноведении есть термин «боди-хоррор». Так называют фильмы, в которых ужас культивируется вокруг телесного: трансформаций, мутаций и болезней тела. В литературе этот поджанр менее распространен; и, хотя классическим примером можно назвать «Превращение» Кафки, это всё-таки не до конца то… Настоящий боди-хоррор предельно физиологичен, он не должен тонуть в символическом, и «Вегетарианка» квалифицируется как нельзя лучше. Хан Канг описывает трансформации, происходящие с телом Йонг Хе, настолько емко и безжалостно, что периодически начинает мутить даже самого подготовленного читателя.
Одновременно с чтением «Вегетарианки» я случайно посмотрел «Эволюцию» Люсиль Хадзихалилович (если коротко, боди-хоррор о том, как на странном острове одинаковые белесые женщины с помощью хирургических процедур используют тела подростков как инкубаторы), и «Эволюция» оказалась необычной рифмой к корейскому роману. Но если Хадзихалилович играет смутными медицинскими образами, тревожащими каждого из нас, но абстрактными и далекими, Хан Канг бьет под дых конкретностью: «Вегетарианку» легко можно запретить за пропаганду саморазрушения. Иногда роман называют сюрреалистическим, но, по-моему, это совсем мимо, ужас «Вегетарианки» как раз в том, что она происходит на самом деле.
Спокойным тоном, экономно расходуя слова, Хан Канг развенчивает концепцию тела как последнего прибежища и другие гуманистические скрепы. Кому-то роман может показаться дикостью, и впечатлительным он строго не рекомендуется. Но «Вегетарианка» поэтически завораживает и ставит такие эксперименты, от которых западный читатель поотвык.
