Александр Панчин опубликовал свои размышления, о том зачем науке философия. Многие симпатизанты Александра активно репостили заметку и интерпретировали её как подтверждение своего сложившегося мнения о том, что философия — это пустая и вредная болтовня. Условные сторонники философии подвергали заметку осмеянию и в основном указывали на невежество Александра. Не будучи согласным с тем, что написал Александр, я не считаю, что требование стать историком философии является подходящим ответом, тем более что теория аргументации и логика — это разделы философии, и коллеги-философы, если уж они решили высказываться, могли бы предложить что-то более убедительное. Поэтому, расправившись с просроченными дедлайнами и отложив ещё непросроченные, я написал короткий ответ.

В своей заметке Александр задается вопросом, зачем сегодня ученому академическая философия. Он приходит к выводу, что, за исключением этики и, в редких случаях, критерия фальсифицируемоcти Поппера и бритвы Оккама, философия ученым ни к чему. Далее Александр выходит за рамки заданного вопроса и переходит к критике философии вообще. Соответственно, в первой части я отвечу на вопрос, зачем философия ученому, а во второй проанализирую некоторые претензии к академической философии вообще и метафизике в частности. Для краткости вместо академической философии ниже я буду преимущественно писать просто философия.

Часть 1. Зачем нужна философия?

1. Этика

В самом начале заметки Александр признает, что этика востребована учеными. Уже этого было бы достаточно, чтобы сказать, что философия нужна, особенно если принять во внимание тот факт, что этика — это самая популярная область философии (Weinberg 2015). Получается, что самая популярная сегодня область философии отмечается как нужная ученым в статье, которая якобы доказывает невнимательному читателю, что ученым философия не нужна. К этому можно добавить, что ученый постольку, поскольку он остается человеком, живущим в обществе, нуждается в этике, если он хочет иметь своё обоснованное мнение о справедливом распределении благ, правах животных, допустимости насилия в политических целях, примате морали над законами и так далее.

2. Философские вопросы

Что философия может дать ученому за пределами этики? Традиционно отвечают, что открещивающиеся от философии просто некритически принимают некоторые философские догмы. В популярной книге «Сумма биотехнологии» самого Александра Панчина (2016) легко обнаружить философские положения. Однако интересней поговорить о тех, кто явным образом обращается к философии, и о том, зачем им это нужно. Прежде чем дать ответ, я соглашусь с Александром, что многие научные исследования можно проводить без каких-либо явных отсылок к философии. Также существует много видов деятельности, где человек может добиться больших успехов без научного метода и философских рассуждений, например можно быть замечательным артистом, политиком, спортсменом, менеджером по продажам или предпринимателем. То, что некоторые ученые прекрасно обходятся без изучения философии, не говорит, что философия не нужна вообще или не нужна всем ученым.

Философия нужна ученым по своему прямому назначению — для правильной постановки философских вопросов и поиска ответов на них, также, как экономика — для решения экономических вопросов, химия — задач химии и так далее. Не стоит ожидать, что философия волшебным образом заменит астрономические наблюдения или сбор данных для социолога. Когда от советских ученых в обязательном порядке требовали опираться в своих трудах на диалектический материализм, ничего, кроме раздражения, это не вызывало. Отголоски этого раздражения слышны в заметке Александра Панчина. Без внешнего принуждения многие ученые сами приходят к философским вопросам. Александр упоминает в своей заметке, что философией «называют нестрогие рассуждения ученых на переднем крае своей науки». При этом он отделяет такую философию (п.4) от академической философии (п.6), хотя многие академические философы рассуждают о тех же самых проблемах строго и последовательно. А когда ученые начинают рассуждать об этих вопросах строго и последовательно, результат также относится к академической философии.

Приведу пример взаимодействия ученых и философов из сферы своих исследовательских интересов. Вопрос о свободе воли сравнительно недавно стал обсуждаться на стыке философии и нейронауки. На основе накопленных эмпирических данных о процессах принятия и реализации решений некоторые нейроученые и психологи утверждают: наука доказала, что свобода — это иллюзия. То есть людям только кажется, что они свободно выбирают, что делать, хотя все наши действия инициируются неосознанными процессами в мозге. Наиболее развернуто данную позицию выразил Дэниел Вегнер в книге «Иллюзия сознательной воли» (2002). Первыми экспериментами, которые легли в основу таких рассуждений были эксперименты Бенджамина Либета (1985), затем более сложные эксперименты были проведены другими научными группами (Filevich, Kühn, & Haggard, 2013; P. Haggard & Eimer, 1999; Soon, Brass, Heinze, & Haynes, 2008). На эти утверждения обратили внимание философы. Во-первых, они стали критически их анализировать (Mele, 2009) и обнаруживать там логические нестыковки. Например, Патрик Хаггард писал, что эксперименты Либета показывают: «осознанное намерение возникает после начала подготовительной мозговой активности. Поэтому оно (намерение) не может стать причиной наших действий, поскольку причина не может возникнуть после её следствий» (Haggard, 2005, p. 291). В этом рассуждении легко заметить ошибку. Зафиксирована следующая последовательность событий: сначала подготовительная мозговая деятельность, потом осознанное намерение и потом действие. То есть намерение формируется раньше действия, поэтому оно вполне может быть причиной действий в рамках стандартного взгляда на причинно-следственные связи. Причем это считывается в самом рассуждении Хаггарда, но он как будто бы того не замечает (Walter, 2014). Во-вторых, выяснилось, что ученые опровергают свободу воли в рамках такого дуалистического представления о сознании, за которым не стоит ни большинства философов (Bourget & Chalmers, 2014; Mele, 2014), ни большинства людей без философского образования (Nahmias, 2014). На мой взгляд, высказанная философская критика заставила писать ученых о свободе воли гораздо более взвешенно (Baumeister, Crescioni, & Alquist, 2011; Hills, 2019), то есть изучение того, что академические философы пишут про свободу воли, оказалось важным этапом для правильной постановки вопроса о свободе воли у человека. История рассказана мной с некоторой долей упрощения и подробнее о ней можно почитать здесь (Волков, 2018; Левин, 2018; Левин и Югай, 2019; Разеев, 2017; Секацкая, 2016).

Часть 2. Что не так с философией?

1. Отсутствие критериев, позволяющих проверить, прав философ или нет, в сочетании с претензией на научность его высказываний.

Данное замечание — это смесь типичной атаки на метафизику и философский метод в целом с отсылкой к философу Карнапу. Начнем с метафизики и потом перейдем к непроверяемости философских высказываний.

Некоторые метафизические построения могут показаться пустыми, но этого недостаточно, чтобы отказаться от метафизики вообще. Я не буду вдаваться в длинные рассуждения о природе первой философии, а просто приведу пример метафизической теории, которая по духу кажется близкой взглядам самого Александра — физикализм (Столяр, 2016). Эта же теория является одной из самых популярных метафизических теорий сегодня. Согласно физикализму, всё, что существует в мире, существует как нечто физическое. При этом физическое понимается как то, что описывается современной физикой или наилучшей физикой будущего. Принятие такой позиции может быть полезно хотя бы тем, что отметает существенную часть тех мифов, с которыми борется Александр Панчин и его коллеги-просветители. Например, если какая-либо мистическая теория подразумевает возможность нарушения физических законов, то физикалисту не нужно проводить какие-то изыскания, чтобы утверждать, что эта теория ложна.

Что касается критериев, позволяющих проверить, прав философ или нет, в сочетании с претензией на научность его высказываний, то это замечание неверно в нескольких смыслах. Философы часто опровергают построения друг друга и чаще всего для этого используется логический анализ. Иногда опровергаются исходные посылки, а иногда — само рассуждение, при помощи которого философ приходит от посылок к выводу. Если из приведенных посылок не следует заявленный вывод, то философский аргумент неверен.

Что же делает философские утверждения истинными и какова их специфика? Философы задаются осмысленными вопросами, ответ на которые пока не может быть получен эмпирическим путем или в принципе не может быть получен таким образом (Ayer, 1956). Встают ли перед людьми важные вопросы, которые соответствуют этому описанию? Да, и мы не можем отказаться от их решения. Обращусь к примеру из заметки Александра — критерию фальсифицируемости Поппера. Как бы мы ни относились к этому критерию, нет таких экспериментов, которые могли бы доказать, что этот критерий правилен или наоборот ложен. При этом вопрос отделения научного знания от ненаучного важен, а философы могут улучшать точность данного критерия или обоснованно критиковать его.

Вопрос о том, что позволяет убедиться не только в отсутствии ошибок в доказательстве того или иного философского утверждения, но и в истинности этого утверждения, давно проблематизируется внутри самой философии. Ответ Декарта — это построение аргументов таким образом, чтобы они исходили из очевидных посылок и приходили к своим следствиям путем правильных умозаключений. Сравнительно недавнее осознание того, что очевидность может быть не универсальной, привело к появлению экспериментальной философии, где методы социологии и психологии используются, чтобы прояснить философские интуиции широкой публики (Knobe & Nichols, 2017). Существует также понимание философии как концептуального анализа, когда работа философа заключается не в утверждении чего-то, а в поиске внутренних противоречий какой-либо позиции, и тогда от философа даже не требуется позитивных утверждений.

Замечание о том, что философы выдают себя за ученых, также неверно. Среди современных философов особое внимание уделяется тому, чтобы отделить собственно философские утверждения от научных. Обнаружить в тексте смешение научных и философских утверждений — это ещё одна причина сказать, что философ неправ.

2. Рассуждения о науке, основанные на ошибочных представлениях о науке & 3 Псевдоглубокомысленная ерунда: использование наукообразных терминов без понимания их значений.

Александр обвиняет философов в том, что они рассуждают о науке имея о ней ошибочное представление и в качестве примера приводит Фейерабенда. Далее он вспоминает старый розыгрыш Сокала. Это очевидный cherry picking. На него можно ответить только советом читать философов, которые разбираются в науке, когда о ней пишут, и не читать тех, кто не разбирается. Можно начать с журналов по философии науки (British Journal for the Philosophy of Science) или посмотреть что-то более специализированное, например журнал по философии биологии (Biology and Philosophy).

4. Отсутствие явного разделения внутри философского сообщества на «хорошую» и «плохую» философию.

Существуют устоявшиеся институциональные критерии важности того или иного философа, и по большому счету эти критерии не очень отличаются от других академических дисциплин. Не могу сказать, что я в восторге от этих критериев, но они есть. В первую очередь оценивается уровень публикаций автора. Чем более престижные журналы и издательства публикуют философа, чем выше уровень его цитируемости, тем с большей вероятностью его можно назвать хорошим философом и тем выше вероятность того, что его пригласят на работу ведущие университеты. Принятие статьи в рецензируемые научные издание — это довольно сложная процедура, в которой рецензенты должны руководствоваться формальными и содержательными критериями оценки. Понятно, что бывают ошибки и злоупотребления, но в целом качество статей в топ-20 философских журналов очень высоко, да и в менее престижных местах напечатано множество не уступающих по качеству текстов. А на другом конце спектра находятся недобросовестные издательства, публикующие что угодно за деньги, где шансы найти что-то стоящие исчезающе малы и по философии, и по любой другой дисциплине.

Главное содержательное отличие хорошей философии — это философия, которая отвечает на философские вопросы и в своих ответах соблюдает правила логического следования (мой взгляд см.: Левин, 2019). Стилистическое оформление текстов и релевантность чему-либо за пределами философии также могут быть приняты во внимание при оценке работы.

Александр отмечает, что философы следуют за теми или иными фигурами из истории как за пророками, но современная философия устроена совершенно иначе. В своих дискуссиях философы делятся не по фамилиям, а по позициям, которые они занимают по тем или иным вопросам, и эти позиции меняются в зависимости от высказываемых аргументов. Например, я могу описать свои позиции в философии несколькими словами: натурализм, физикализм, функционализм, компатибилизм, моральный реализм и консеквенциализм. По некоторым из этих теорий я специализируюсь, а некоторые я принимаю исходя из общефилософской эрудиции, так как невозможно заниматься всем сразу. По каждой теории есть дискуссия, в которой имеется прогресс (Stoljar, 2017). Некоторые позиции в философии остаются позади, иногда они возрождаются в скорректированном виде, и периодически появляются новые теории. Например, все известные мне философы сознания согласны, что аргумент от сомнения Декарта в пользу субстанциального дуализма ошибочен. Или в дискуссии о свободе воли сегодня все согласны с тем, что отрицания детерминизма недостаточно, чтобы доказать, что человек свободен в своем поведении. Примеры можно множить.

В своей заметке Александр Панчин оговаривается, что современная философия весьма разнообразна. Во многих своих проявлениях в России и за рубежом академическая философия не нравится и мне. Объем пустых текстов довольно большой, и в них можно безвозвратно потеряться. Однако некорректно выдавать за современную философию то, что помнишь со студенческой скамьи или видишь в локальной философской тусовке. Обрывочное описание задач философии и выборочное перечисление негативных моментов, с частью из которых можно обоснованно не согласиться, создает у читателя впечатление, что без философии можно обойтись, и почти все философы — пустословы. Если же переключить своё внимание на первоклассные академические тексты, то можно увидеть, что у философии есть свои уникальные задачи, которые сегодня решает множество отличных философов.

Литература:

Ayer, A. J. (1956). The problem of knowledge. Harmondsworth: Penguin Books.

Baumeister, R. F., Crescioni, A. W., & Alquist, J. L. (2011). Free Will as Advanced Action Control for Human Social Life and Culture. Neuroethics, 4, 1–11.

Bourget, D., & Chalmers, D. J. (2014). What do philosophers believe? Philosophical Studies, 170, 465–500.

Dennett, D. C. (1995). Darwin’s dangerous idea: Evolution and the meanings of life. New York: Simon & Schuster.

Filevich, E., Vanneste, P., Brass, M., Fias, W., Haggard, P., & Kühn, S. (2013). Brain correlates of subjective freedom of choice. Consciousness and Cognition, 22, 1271–1284.

Haggard, P., & Eimer, M. (1999). On the relation between brain potentials and the awareness of voluntary movements. Experimental Brain Research, 126, 128–133.

Haggard, Patrick. (2005). Conscious intention and motor cognition. Trends in Cognitive Sciences, 9, 290–295.

Hills, T. T. (2019). Neurocognitive free will. Proceedings of the Royal Society B: Biological Sciences, 286, 20190510.

Knobe, J., & Nichols, S. (2017). Experimental Philosophy. In E.N. Zalta (Ed.), The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter 2017). Metaphysics Research Lab, Stanford University.

Libet, B. (1985). Unconscious cerebral initiative and the role of conscious will in voluntary action. Behavioral and Brain Sciences, 8, 529–539.

Mele, A. (2009). Effective Intentions: The Power of Conscious Will. New York: Oxford University Press.

Mele, A. (2014). Free Will and Substance Dualism: The Real Scientific Threat to Free Will? In W. Sinnott-Armstrong (Ed.), Moral Psychology, Volume 4 (pp. 195–234). The MIT Press.

Nahmias, E. (2014). Is Free Will an Illusion? Confronting Challenges from the Modern Mind Sciences. In Moral Psychology, Volume 4. The MIT Press.

Soon, C. S., Brass, M., Heinze, H.-J., & Haynes, J.-D. (2008). Unconscious determinants of free decisions in the human brain. Nature Neuroscience, 11, 543–545.

Stoljar, D. (2017). Philosophical progress: In defence of a reasonable optimism (First edition). Oxford, United Kingdom: Oxford University Press.

Walter, S. (2014). Willusionism, epiphenomenalism, and the feeling of conscious will. Synthese, 191, 2215–2238.

Wegner, D. M. (2002). The illusion of conscious will. Cambridge, Mass.: MIT Press.

Weinberg, J. (2015) Philosophers by Subject Area. http://dailynous.com/2015/10/07/philosophers-by-subject-area/

Волков, Д. (2018). Свобода воли. Иллюзия или возможность. М.: Карьера Пресс.

Левин, С. (2018). Свобода воли, наука и причины поведения. Эпистемология и Философия Науки, 55, 153–164.

Левин, С. (2019). Сергей Левин о том, что делает философию настоящей. https://syg.ma/@insolarance-cult/sierghiei-lievin-o-tom-chto-dielaiet-filosofiiu-nastoiashchiei

Левин, С., и Югай, В. (2019). Иллюзия выбора и неконтролируемые действия. Философский Журнал, 55, 92–102.

Панчин, А. (2016). Сумма биотехнологии: Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей.

Разеев, Д. Н. (2017). Проблема свободы воли в контексте исследований нейронауки. Журнал высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова, 67, 721–727.

Секацкая, М. А. (2016). Свобода воли и предсказуемость. Философский анализ современных исследований в нейронауке. Вопросы философии, 163–169.

Столяр, Д. (2016). Физикализм. Стэнфордская философская энциклопедия: Переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. http://philosophy.ru/physicalism/