Шоукейс-фестиваль лейбла Dewar’s Powerhouse прошел 11 сентября в одноименном клубе. Среди выступавших музыкантов был один из самых ярких артистов «Пауэрхауза» — группа HIK. О том, зачем стоит собрать все московские команды вместе и увезти в лес на неделю, и о том, почему в России плохая музыкальная журналистика и как это исправить, рассказали участники коллектива после концерта.

— Как вы думаете, российских независимых музыкантов объединяет общая сцена?

Юрий Чурчхелов, гитара: Нас на «Форму» часто звали. И у Юры Кассина, который устраивал этот фестиваль, изначально была идея сплотить всех музыкантов русской сцены.

Александра Виноградова, вокал: Он хотел быть таким Дягилевым нашего времени.

Юрий: Он очень хотел этого, но пока не получилось. Потому что все разную музыку играют. А чтобы объединиться, все просто должны собраться вместе, напиться жестко, притом не в Москве, а надо куда-нибудь в лес увезти всех на неделю. Чтобы не было выхода у людей, кроме как общаться (улыбается).

Александра: Мне кажется, мы живем сейчас в эпоху феодальной раздробленности (смеется). Все разделены по кучкам. Хотя на самом деле есть определенная группа людей, которая собрана вокруг «Афиши». И у них есть Music Mama.

— А как вы оцениваете состояние музыкальной журналистики в России?

Александра: Ее нет.

Юрий: Большая проблема в том, что многих людей вообще не интересует сложная, интеллектуальная музыка. Не знаю. Может быть, не те определения — сложная, интеллектуальная…

Александра: А что еще? (смеется)

Юрий: Просто основная масса людей в России не заморачивается — чем проще, тем лучше.

— С другой стороны, в 90-е были «Гражданская Оборона», «АукцЫон» — и все слушали.

Юрий: Да, я очень люблю «Гражданскую Оборону».

Александра: А я очень «АукцЫон» люблю! С девяти лет.

— Может, должно произойти какое-то объединяющее событие, возможно, более грандиозное даже, чем фестиваль? Люди 90-х были объединены такими событиями.

Юрий: Мне кажется, сейчас культура потребления развита — гаджеты, интернет, люди меньше общаются, залипают в телефонах, компьютерах. А в 90-е люди просто ходили и тусовались.

— Для меня странно, что в 90-е музыка могла появиться где-то в самой глухой дыре, в андеграунде, а потом весь мир начинал слушать, допустим, гранж…

Юрий: У нашей группы слишком не дефинированно направление. Гранж был четко очерчен рамками. Это очень специфическая музыка. А у нас каждый трек в разном стиле, и даже стиль-то не сформировался.

Артём Беркаль, бас: Можно я скажу? Я думаю, что будущее как раз за тем, что треки должны быть разными. Потому что люди сейчас не слушают альбомы — они слушают песни. И это хорошо. А по поводу сцены у меня такое мнение. Сейчас нет человека, который готов показать, что вот это круто. А если вспоминать «Вудсток», который собрал много музыкантов, после этого появившихся на магнитофонах, — это было направлено на то, чтобы большая масса людей узнала, что вот это хорошая музыка. Им об этом сказали. Наши фестивали в этом плане проигрывают, потому что они людей собирают и больше ничего не делают. А слушателям они не говорят, что это вот — молодые ребята, за ними будущие, обратите на них внимание. Я считаю, что нужно этот вопрос дожать, и тогда все получится.

— Как бы вы отнеслись к появлению издания, которое писало бы только о русской независимой музыкой?

Артём: Прекрасно.

Юрий: Если это будет востребованное издание, то почему нет? Но мне отчего-то кажется, что людей, которых такая музыка интересует, — их серьезно мало. Мы просто живем в столице, здесь еще более-менее какие-то хипстеры — ходят на какие-то выставки, интересуются искусством в принципе. Но если ты выйдешь за МКАД, то какое искусство, какая музыка? Лепс, Михайлов — какой к черту «HIK»?

— А как это изменить?

Александра: Это задача государства! (смеется)

Юрий: Это уже какие-то глобальные вопросы. Уровень культуры у людей очень низкий.

Артём: А я, кстати, с тобой не соглашусь. Хипстеров-то и продвинутых ребят полно и в других городах: Екатеринбурге, Новосибирске.

Юрий: Но если говорить о процентном соотношении с обычными людьми — то это меньше одного процента.

— А мне кажется, что ваша музыка может понравиться кому угодно, если о ней рассказать. Не понимаю, почему нет изданий, которые бы писали только о русской музыке. Это же целый культурный пласт. Бери и пиши.

Александра: Потому что сейчас очень много всего.

Юрий: Чем больше материала, тем сложнее найти среди него что-то действительно стоящее. Человеческий мозг просто не способен столько информации переварить.

Артём: А я не знаю. Если бы такое издание появилось, я бы его читал, и мне бы всего хватало — и мозга, и… Что стоит послушать три песни? Это же немного времени. Оценить это для себя…

Александра: Люди не в состоянии составить собственное мнение перед таким потоком всего. Нужен кто-то, кто бы это освещал, — объективно, а не субъективно. Вот «Афишу» я очень не люблю за то, что они пишут очень субъективно! Как музыкальный журналист может написать такое «Если кто-то эту группу не возлюбит, то всё — пиши пропало!»? Класс! Теперь я эту группу полюблю.

— А почему вашу музыку стоит слушать?

Артём: Потому что мы честные.

Юрий: Не-не-не. Мне кажется, слушать вообще стоит только музыку, которая тебя цепляет. Музыка должна отзываться в тебе, а вкусы у всех разные.

Александра: Я думаю, что если что-то кому-то нужно, то это появляется. Значит, если мы есть, мы тоже кому-то нужны.

— Вы представляете свою аудиторию?

Юрий: Девочки, школьницы! (смеется)

— Мне кажется, это не так…

Юрий: Да я шучу.

Александра: Если честно, я все время расстраивалась — нас никто не знает, никто не слушает. А недавно, на предпоследней репетиции, мы собрались все вместе, к нам вернулся барабанщик, писавший диссертацию. И я почувствовала, что у нас в первый раз за все время есть команда. И мне стало настолько все равно, что нас никто не слушает, и я почувствовала такое спокойствие.

Юрий: А мне — абсолютно честно, руку на сердце могу положить — мне будет абсолютно все равно, скольким людям наша музыка понравится. Я просто это делаю, потому что мне самому нравится играть в этой группе, с этими людьми. Просто от самого процесса получаю удовольствие — не важно, десять или пятнадцать человек будут нас слушать.

Александра: Как говорил Пастернак, «Цель творчества — самоотдача, а не шумиха, не успех» (улыбается).

Беседовал: Степан Ботарёв