Более ста лет тому назад, выдающийся немецкий философ, учёный и революционер, Фридрих Энгельс выделил для облегчения изучения материалистической диалектики начинающими коммунистами, знаменитые Три закона диалектики: Единства и борьбы противоположностей, Перехода количественных изменений в качественные и обратно, а также закон Отрицания отрицания. Помимо этих трёх законов, совершенно справедливых и признаваемых всеми действительными марксистами, у Энгельса высказано ещё множество верных и истинных положений в основных его философских работах — Анти-Дюринге и Диалектике природы. Тем не менее, это диалектическое и материалистическое учение Энгельса и Маркса в ходе развития марксизма, подверглось определённому упрощению, догматизации и напрасной критике, причём как со стороны товарищей левых взглядов, таких как Жан-Поль Сартр, утверждавших, будто диалектика существует только в субъективном и интерсубъективном пространстве человеческих отношений, а в природе и в экономике её вовсе нет, так и со стороны кондовых метафизиков, поборников субъективно-идеалистического мракобесия и ярых антисоветчиков, таких как Карл Поппер, который учил, будто все процессы и в природе, и в обществе, совершаются метафизически, односторонне, повинуясь законам формальной логики, которую им предписывает рассудок трансцендентальных субъектов, имеющих на то специальное разрешение от самого Поппера или его сотоварищей.

Начнём разбор возможных ошибок и заблуждений, скопившихся за века в данной области с конца, с наиболее грубых и примитивных нападок позитивистов на учение материалистической диалектики. Как известно, Поппер написал против марксизма две работы: второй том книги «Открытое общества и его враги» и статью «Что такое диалектика?» Первая нам в данный момент неинтересна, по причине её в основном исторической тематики, где Поппер касается онтогносеологических проблем лишь в связи с его нападками на исторический материализм Маркса и Энгельса, а также в связи с попытками обосновать свою собственную концепцию исторического идеализма, являющуюся ни чем иным, как вывернутым наизнанку гегельянством самого филистерского пошиба. Статья же «Что такое диалектика?» целиком посвящена онтогносеологической проблематике, и именно в том её аспекте, который является магистральной темой нашей собственной статьи, так что на ней мы и остановимся как на химически-чистом образце антикоммунистической критики диалектики. В самом начале Поппер утверждает, что «если мы хотим разъяснить, почему человеческое мышление стремится испробовать все мыслимые решения всех проблем, с какими бы оно ни сталкивалось, то можем сослаться на одну в высшей степени общую закономерность. Метод, с помощью которого пытаются решить все проблемы, обычно один и тот же,— это метод проб и ошибок. Этот же метод, по сути дела, используется и организмами в процессе адаптации. Ясно, что его успешность в огромной степени зависит от количества и разнообразия проб: чем больше мы делаем попыток, тем более вероятно, что одна из них окажется удачной.» Однако, на утверждение Поппера, будто бы всё и в общественной и в дообщественной природе совершается посредством метода “проб и ошибок”, мы можем возразить, что пробы и ошибки бывают только у безграмотных лаборантов-позитивистов, которые когда наугад проводят серии опытов, воображают, будто действуют целесообразно, то есть телеологически, и их действия вызываются какой-то целевой причиной — тогда как в действительности причины бывают только производительными, так что целеполагание есть лишь структурный эффект осуществления самой материальной субстанцией порядка производящих причин и следствий. В реальности Природа реализует порядок причин посредством скепсипоэзиса, то есть производства множество несовозможных вариаций и последующим срезанием актуализованных множеств согласно принципу совозможности, причём и производство и уничтожение материальных форм происходит по причине взаимного перехода виртуального бытия в актуальное и обратно. И поскольку данный процесс вовсе не имеет никакой цели, но производит целостности и целеполагания как телесные эффекты структуры осуществления. Таким образом, Поппер по причине своей безграмотности в материалистической диалектике, корыстного умысла и ненависти к рациональному мышлению, свободному от догм и софизмов буржуазной идеологии, старается ввести читателя в заблуждение, и искажает действительный механизм действия природных сил, постигаемый в категориях скепсипоэзиса, критериума отбора, актуального и виртуального, приписывая этой бесконечной Природе образ действий безграмотного лаборанта-позитивиста. Далее Поппер пишет: «Метод, способствующий развитию человеческого мышления — и особенно философии, мы можем охарактеризовать как частный случай метода проб и ошибок. Видимо, люди чаще всего реагируют на проблему двояко: они либо выдвигают теорию и хранят верность ей как можно дольше (в случае ошибочности теории они порой даже предпочитают отречению смерть 1), либо борются против такой теории, если поняли ее слабость. Эта борьба идеологических установок — которая, несомненно, может быть разъяснена в терминах метода проб и ошибок — характерна для всего, что можно назвать развитием человеческого мышления. Такая борьба отсутствует, как правило, в тех случаях, когда некоторую теорию или систему, несмотря ни на что, догматически отстаивают в течение долгого времени.» Теперь он распространяет свою ложную предпосылку уже на материал человеческого мышления, присовокупляя к старому заблуждению два новых: во-первых, никакого “человеческого мышления” в природе вовсе не существует, так как мышление всякого человека есть совокупность условных рефлексов, усвоенная его физиологическим телом в ходе деятельности в общественной среде, так что всякое мышление человека есть общественное, а не “человеческое” мышление; а во-вторых, рассуждая в опровергнутой нами категории трансцендентального субъекта, и приписывая способность к мышлению отдельным людям — что уже есть contradictio in adjecto, так как человек по определению есть распростёртый коллектив, и в нём нет никакой отдельности — он приписывает также этим не существующим в действительности “людям” способность действовать как им заблагорассудится, как будто уже не существуют ни общественные отношения, параметрически предопределяющие распределение социологических вероятностей, ни физиологические отношения, непосредственно принуждающие в силу своей отрефлексированности всякого человека к тем или иным действиям.

Таким образом, Поппер изобретает каких-то фантасмагорических людей, отдельных от того общества, которое их составляет, да ещё и приписывает им свободу воли, которую никак нельзя объяснить без допущения наличия в каждом человеке (или по крайней мере в некоторых из них, на ком почивает позитивистская благодать) нематериальной и бессмертной души, действующей беспричинно, и каким-то магическим способом принуждающую тело исполнять свои прихоти. Но такая точка зрения давно опровергнута как нейрофизиологами, не обнаружившими в человеческом теле никаких потусторонних сил, зато открывшими пути его естественного движения вследствие действия в нём физиологических причин, так и философами, установившими, что причинные воздействия могут происходить только между телами, являющимися складками одной и той же материальной субстанции, а между материей (которая есть) и духом (которого вовсе нет), никакого взаимодействия нет и быть не может, ведь даже если мы на мгновение допустим существование духа, то будучи качественно отличным от материи, он станет проходить сквозь неё, как сквозь пустое пространство, не воспринимая ни малейшей её частицы, и даже не подозревая о её существовании, и следовательно, душа, составленная из частиц духовной субстанции, также не сможет оказать никакого воздействия на тело, и даже не будет подозревать о его существовании, как не имеющая с ним вовсе ничего общего. Затем Поппер, составив ложное представление о сущности природы и общественного познания, фальсифицирует — то есть перевирает определение диалектики, прилагает к нему своё ложное истолкование сущности познания, и делает вывод о том, что диалектика есть форма догматизма. Вот то определение диалектики, которое он даёт: «Диалектика (в современном, то есть главным образом гегелевском, смысле термина) — это теория, согласно которой нечто — в частности, человеческое мышление,— в своем развитии проходит так называемую диалектическую триаду: тезис, антитезис и синтез. Сначала — некая идея, теория или движение,— «тезис». Тезис, скорее всего, вызовет противоположение, оппозицию, поскольку, как и большинство вещей в этом мире, он, вероятно, будет небесспорен, то есть не лишен слабых мест. Противоположная ему идея (или движение) называется «антитезисом», так как она направлена против первого — тезиса. Борьба между тезисом и антитезисом продолжается до тех пор, пока не находится такое решение, которое в каких-то отношениях выходит за рамки и тезиса, и антитезиса, признавая, однако, их относительную ценность и пытаясь сохранить их достоинства и избежать недостатков. Это решение, которое является третьим диалектическим шагом, называется синтезом.» Поскольку текст был написан в 1937-м году, то гегелевский смысл термина никак не мог быть современным, будучи устаревшим к тому времени как минимум на шестьдесят лет (в 1878-й году был издан Анти-Дюринг, как блистательное выражение материалистической диалектики, раз и навсегда покончивший с эпохой диалектики гегельянской, даже если мы не рассматриваем предшествующие диалектические работы Маркса и Энгельса). Что касается нашего определения диалектики, вполне согласующегося с мнением Энгельса, то диалектика есть учение, утверждающее противоречивость бытия-как-такового, имеющего в себе своё собственное отрицание как существующего несуществования, развёртывающего свою противоречивость на всё многообразие конкретных материальных форм, по каковой причине вся бесконечная в пространстве и безначальная во времени Природа составлена противоречиями, движется противоречиями, и приходит к противоречиям, беспрестанно вращаясь в действительности вечного возвращения того же самого. О том же пишет и Делёз, в Логике смысла, когда говорит о бытии-как-таковом, как подлинном Aliquid — подлинном Нечто, предшествующим различению беспредельного и его предела, бытия и его отрицания, и всем прочим сущностям, составляющим эту бесконечную Природу в её осуществлении. Вслед за этим начинается пошлейшее, гуманистическо-филистерское перетолковывание бессубъектного самопознания материальных форм путём скепсипоэзиса виртуальных множеств в актуальное со-бытие через критериум отбора как деликатного обмена мнениями сборища трансцендентальных субъектов, которые только тем и занимаются, что пробуют и ошибаются, так как ничего, кроме ошибок и заблуждений метафизический и идеологический метод Поппера в принципе произвести не в состоянии. Наконец, Поппер при помощи своего мошеннического и шарлатанского словоблудства пытается опровергнуть уже неверно определённую им диалектику, а именно — принцип противоречивости материальной субстанции. Но делает он это немыслимо безграмотно, отождествляя формальную логику с онтологией, так что действительность оказывается состоящей не из материальных элементов и отношений между ними, которые целиком и полностью составлены из противоречий, отрицаний и противоположностей — а из суждений человеческого языка, согласно которому чёрное не может быть одновременно белым, и любая противоположность исключает своё иное в рамках самой что ни на есть кондовой, метафизической дву-однозначной антитетики. На её основании Поппер нападает на математические примеры Энгельса, касающиеся различных форм отрицания а. Но все его нападки основаны на незнании того элементарного факта, открытого ещё Платоном в диалектике бытия и его иного, и повторённой Гегелем в Науке логики, как диалектике наличного бытия и инобытия, что всякое определённое бытие — и число в частности, в отношении иного определённого бытия является его отрицанием и наоборот. И после этого Поппер имеет наглость обвинять марксистов в догматизме! Вслед за этим идёт не менее претенциозное и фальсифицированное искажение гегелевской и собственно марксистской диалектики, на котором я не буду останавливаться, так как полагаю, что всякий внимательный читатель уже уловил нашу основную идею, и при желании сможет сам без труда опровергнуть Попперовские усилия опорочить имя как великого немецкого философа-идеалиста и диалектика, так и выдающегося философа, учёного и революционера, чьи труды принесли человечеству больше пользы, чем чьи бы то ни было другие.

Гуманистическая критика Сартром материалистической диалектики была обусловлена двумя факторами: социально-экономическим и идеологическим, первый из которых заключается в том, что вращаясь в кругах мелкой буржуазии, и сам будучи выходцем из данной среды, Сартр усвоил себе мелкобуржуазный индивидуализм как эмоционально-нагруженное мироощущение, которое впоследствии усугубил изучением и принятием субъективно-идеалистической и метафизической философии Гуссерля и Хайдеггера, что было вторым фактором, толкнувшим его на путь борьбы с диалектикой природы. Так, вся его книга «Бытие и ничто» является отступлением назад не только в материалистическом, но даже и в идеалистическом плане, так как отступает не только от завоеваний материалистической диалектики, но и от абсолютного диалектического идеализма Гегеля, возвращаясь к скучной и бесполезной антитетике картезианско-кантианского трансцендентального субъекта. Аналогичные же заблуждения имеют место и в учении Адорно, философствовавшего о так называемой «Негативной диалектике», присовокупившего к заблуждениям Сартра плохо понятые и превратно истолкованные работы раннего Маркса 1844-го года, и в добавок к ним метафизические и волюнтаристские идеи Ницше, а также мракобесие и религиозный фанатизм датского святоши Сёрена Кьеркегора, нападавшего на Гегелевскую диалектику и пропагандировавшего субъективно-идеалистический и религиозный обскурантизм. Все их доводы против диалектики природы крайне сомнительны, а их опровержения можно найти в любом советском учебнике по диамату, которые, несмотря на известные недостатки, всё же вполне пригодны для обличения наиболее очевидных идеалистических и метафизических вывертов, к числу которых относится и отрицание противоречивости самой материальной субстанции, на чём настаивали Сартр, Адорно и иже с ними.

Наконец, догматизация трёх законов диалектики как единственно-верного и окончательного выражения материалистической диалектики вообще, имевшая место как в СССР, так и в некоторых западных формах ленинизма (здесь я прежде всего говорю о троцкистских сектах, которые, к их стыду и позору, больше занимались борьбой друг с другом, чем развитием марксистско-ленинского учения, особенно же заброшенной оказалась именно область марксистской философии вообще и диалектики в частности), была вызвана советским Термидором, затронувшем, к сожалению, и его противников, что в отсутствие интенсивного развития и стало причиной догматизации выработанного классиками марксизма-ленинизма материала, имевшего если и не целью, то уж во всяком случае, результатом, превращение диалектического метода в безвредную икону, окружавшуюся тем большим почётом, чем меньше рационального и агонистического — то есть диалектического par excellence содержания в самой диалектике оставалось на тот момент.

Именно поэтому было бы весьма полезно сегодня дать ответ всем трём группам, по-разному отрицающим материалистическую диалектику в её развитии, и задать новый рубеж мышления в данной области, и вместе с тем определяющий направление мысли для всех товарищей, развивающих философию марксизма не пренебрегать изучением первоисточников, и не стесняться пролиферирующего творчества новых концептов, хотя бы из сложность и количество устремлялись к бесконечности, что не только не является их недостатками как таковыми, но и является несомненным достоинством в том случае, если те адекватно отражают действительные свойства этой бесконечной Природы. На это могут возразить: а не вступаем ли мы в наших рассуждениях в противоречие с принципом Оккама, запрещающим умножение теоретических сущностей без необходимости? Но задающие подобные вопросы, понимают принцип Оккама метафизически, односторонне, сосредотачивая всё своё внимание на первой, запретительной части, они не видят, не слышат и не воспринимают второй его части, указывающей на границы этого запрета, запрещающего умножать сущности не вообще, а только при отсутствии в этом необходимости. Что значит, что умножать сущности можно и должно, если только они не дублируют какие-то уже имеющиеся понятия, а также если соответствуют познаваемому объекту, который должен прежде всего, существовать, а затем обладать теми качествами, которые ему приписывает рассматриваемый концепт. Иначе говоря, если я придумаю вместо силы гравитации какую-нибудь другую силу, во всём с ней идентичную, и присочиню для неё какое-нибудь вычурное наименование, то это и будет тот случай, который запрещает нам принцип Оккама.

Другой возможный случай имеет исторические примеры в виде флогистона или энтелехии, когда в ходе осмысления тех или иных процессов, выдвигались гипотезы о существовании каких-то особых сущностей или свойств вещей, которых, как оказалось в дальнейшем, вовсе не существует в действительности. Если же мы начинаем изобретать новые концепты, которые не пересекаются со старыми и относятся к каким-то реальным сущностям, качествам и процессам, то принцип Оккама не только не запрещает нам их изобретение, но и молчаливо подразумевает, так как именно в изобретении теоретических концептов, схватывающих и обобщающих фактологический материал, и состоит развитие всех наук и науки в целом путём приращения объективного знания об окружающем нас мире. И хотя в будущем какие-то положения всякого нашего нынешнего знания могут быть и будут опровергнуты, переформулированы либо скорректированы, не следует переживать по этому поводу, так как само учение диалектического материализма только выиграет от этих усовершенствований, если те будут более объективными, адекватными и научными, чем то было доступно нам на данном этапе развития единой диалектико-материалистической картины мира.

Но, прежде чем приступать к описанию самих законов материалистической диалектики, скажем сначала, что вообще следует понимать под словами «закон», «материализм» и «диалектика».

Законом мы будем называть не какое-то потустороннее или полупотустороннее правило, навязанное внешней и высшей трансцендентной сущностью, либо предписанное трансцендентальным субъектом своему предмету и вторично отражённое в нём самом же — а всего лишь закономерность, имманентную взаимодействующим объектам. Законы диалектики же есть такие закономерности, которые присущи материи как таковой во всё бесконечном многообразии форм её проявления, либо в наиболее важных её формах, рассмотренных в онтологическом смысле этого слова.

Материализм в нашем понимании есть учение о том, что материя есть субстанция всех вещей, а быть — значит быть составленным материальными элементами и отношениями, благодаря чему вопрос о «бытии бога» в религиозном контексте полностью лишается смысла, так как если бог существует, то он должен состоять из атомов и отношений между ними, что для всех религий есть страшная ересь, а если бог нематериален — то это значит, что его нет, как и прочих нематериальных вещей, так как быть и быть составленным материей суть два наименования одной и той же сущности.

Диалектика в нашем понимании, как уже было сказано выше, есть учение о том, что бытие-как-таковое противоречиво, и имеет в себе своё собственное отрицание как существующего несуществования, развёртывающего свою противоречивость на всё многообразие конкретных материальных форм, по каковой причине вся бесконечная в пространстве и безначальная во времени Природа составлена противоречиями, движется противоречиями, и приходит к противоречиям, беспрестанно вращаясь в действительности вечного возвращения того же самого. Поэтому первым законом материалистической диалектики является закон отрицания, из которого произрастает ризома всех прочих законов диалектики — не как из корня дерево, но как из кода — матрица.

1. Закон противоречия бытия как своего имманентного отрицания выражает свойство бытия, то есть сущности материальной субстанции, существовать посредством собственного отрицания и никак иначе, по каковой причине мы и не наблюдаем нигде в природе бытия-как-такового, а только его конкретные формы, являющиеся общим отрицанием его абстрактной формы и взаимоотносительными формами отрицания друг друга.

2. Закон тождества отрицания и определённости — впервые был открыт Спинозой, учившим, что omnis determinatio est negatio, так как всякий объект, будучи причастен материальному бытию и его отрицанию, этим самым отрицанием определяется от всех прочих объектов и сам в себе.

3. Закон тотальности определённости — утверждает, что в Природе не существует ничего неопределённого в абсолютном смысле, что справедливо также и для тех форм материи, которые метафизики считают неопределёнными, в то время, как в действительности они является прежде всего определёнными как неопределённые в данной конкретной ситуации, так как «неопределённое вообще» не только непознаваемо, но и не существует нигде в Природе, что вытекает из первого закона.

4. Закон тождества относительности и конкретности — утверждает, что всякая конкретная и определённая форма материальной субстанции является конкретной и определённой через взаимоотношение со всеми прочими формами, со своими внутренними элементами, отношениями и пределами, а также с материальной субстанцией как таковой.

5. Закон относительности относительности — утверждает, что сама относительность, как объективное и конкретное свойство материальной субстанции также является относительной по причине своей конкретности, из чего следует существование двух типов сущностей: относительных и абсолютных, первые из которых реализованы на локальных промежутках действительности вечного возвращения, тогда как абсолютные реализованы на всём её протяжении, являясь условием и пределом существования относительных универсалий, выражая как относительность относительности относительности, так и абсолютный характер этой объект-объектной онтологической рекурсии.

6. Закон абсолютности имманентного и относительности трансцендентного — утверждает, что ничто потустороннее не существует вне материального мира, имманентного самому себе, и всякая трансцендентность является уже-всегда вписанной в логику осуществления этой бесконечной Природы, имманентной самой себе.

7. Закон тождества имманентной трансцендентности и различия — выражает осуществление имманентной трансцендентности как различия, конституирующего относительность объектов как наличного и инобытия.

8. Закон двойного отрицания — выражает свойство бытия, существующего посредством бесконечного отрицания воспроизводить предшествующие формы существования на новом уровне посредством снятия. Часто односторонне иллюстрируется такими примерами как например, утверждая, что цветок есть отрицание почки, а плод есть отрицание цветка, или что капитализм есть отрицание, а коммунизм есть отрицание капитализма, а все прочие формы отрицания являются пустыми. Отчасти это справедливо в том смысле, что многие процессы затрагивают наши объективные интересы, и нам не всё равно, какому отрицанию подвергнутся цветы — превратятся ли они в плоды, или их съедят гусеницы, или какому отрицанию подвергнется капитализм — установится ли на его руинах глобальное коммунистическое общество, или он погибнет от экологической катастрофы, ядерной войны или агрессивного постобщественного интеллекта. Однако в этой бесконечной Природе все возможные отрицания реализуются в равной степени, и в этом смысле отрицание цветка гусеницей, или капитализма — ядерной войной всё так же остаётся отрицанием предшествующего отрицания, что и полезное для нас. Этот закон имеет множество частных случаев, некоторые из которых мы рассмотрим ниже.

9. Закон двойного вычитания — выражает свойство всякой материальной системы, потерпевшей утрату своей части, утрачивать приобретённый урон, и восстанавливать не-частичность на новом основании, всё равно, за счёт создания новой целостности или за счёт снятия путём разрушения системы.

10. Закон двойной трансгрессии — выражает свойство материальных сущностей выходить за пределы своих пределов, разрушая исходную оппозицию наличного и инобытия.

11. Закон двойной детерриториализации — выражает свойство материальных сущностей в режиме номадологического экзистирования переходить с одного субстрата на другой, покрывая всё возможное пространство осуществления, что в известных случаях реализуется как ретерриториализация системы.

12. Закон двойной симуляции — выражает свойство уже-всегда множественных и сконструированных взаимодействием материальных сил объектов, не имеющих оригинала, осуществлять себя как адекватные и функциональные выражения иных симулякров, что лежит в основании диалектики объективного и абсолютного знания.

13. Закон двойной спектрации — выражает свойство актуальных сущностей переходить в виртуальные состояния, и экзистировать в режиме виртуальной номадологии, продвигаясь и варьируя в области виртуального, при этом попутно порождая множества актуальных симулякров в гилехронотопах, нерядоположных как друг другу, так и виртуальности осуществления сущности. Рассмотрению онтологической основы 12 и 13 законов посвящена статья "О призраках и симулякрах".

14. Закон двойной артикуляции — выражает свойство абстрактной машины отбирать и захватывать множества прежде не связанных друг с другом элементов и стратифицировать их, обрабатывая силами внешнего и междуобъектного взаимодействия, придавая новые свойства.

15. Закон двойной дезартикуляции — выражает свойство абстрактной машины снимать имеющиеся формы существования с прежде стратифицированных материалов, которые в ходе предшествующей стратификации уже были очищены от прежних форм существования посредством их сверхкодирования.

16. Закон двойной кодификации — выражает свойство абстрактной машины в ходе кодификации материалов, снимать их прежние кодификации.

17. Закон двойной декодификации — выражает свойство абстрактной машины в ходе декодификации снимать снятие предшествующих кодификаций.

18. Закон двойной абстракции — выражает возможность в ходе гносеологического процесса проблематизировать не только непосредственную проблему исследования, но и способ её проблематизации, иначе говоря, задавать вопросы не только о предмете исследования, но и вопросы о постановке вопросов о предмете исследования.

19. Закон двойного отбора — выражает подверженность скепсипоэзиса материальных форм, являющегося отбором форм, пригодных к существованию, отбору на эффективные формы отбора.

20. Закон двойного разрыва — выражает способность сущностей, разорвавших отношения со своим иным, разрывать предшествующий разрыв, отрицая его следствия.

21. Закон двойной декомпозиции — выражает свойства смесей (композитов) отрицать себя разделением на очищенные производные, а их отрицать последующей гибридизацией, или смешением на новом основании.

22. Закон двойного различения — выражает ауторефлексивное свойство критериума различать не только непосредственные различия, но и способы их различения.

23. Закон двойного разрушения — выражает свойство материальной субстанции в беспрестанном круговороте форм разрушать не только определённые формы, но также их разрушения, вновь и вновь восстанавливая их в действительности вечного возвращения того же самого.

24. Закон взаимообусловленности актуального и виртуального — выражает диалектику существования действительных форм как симулированных виртуальных, виртуальных как спектрированных актуальных, а тех и других уже-всегда как смесей смесей друг друга.

25. Закон взаимообусловленности имманентного и трансцендентного — выражает диалектику существования имманентности как предела и основания относительных трансценденций.

26. Закон взаимообусловленности вещности и телесности — выражает диалектику вещи и тела как взаимно перпендикулярных сечений объекта касательно плоскости материи-формы.

27. Закон взаимообусловленности фрагментарности и её пределов — выражает диалектику существования фрагментарности как материала определённого секущим его пределом, и предела как плоскости, трансверсально пробегающей всю виртуальную бесконечность возможных сечений объекта.

28. Закон взаимообусловленности количества и качества — выражает диалектику взаимного перехода количественных изменений в качественные и обратно, один из классических законов диалектико-материалистической логики.

29. Закон взаимообусловленности конкретной сборки и абстрактной машины — выражает диалектику осуществления абстрактной машины в коллективной сборке молярных и молекулярных машин, а тех как формы реализации машины, составленной линиями абстрактной сегментации.

30. Закон взаимообусловленности гладкого и рифлёного пространства — выражает диалектику гладкого пространства, уже-всегда составленного определённым образом скомпонованными рифлёными пространствами; рифлёного, уже-всегда составленного определённым образом скомпонованными гладкими пространствами; и их обоих, уже-всегда являющихся смесями друг друга.

31. Закон взаимообусловленности материала и обрабатывающих его сил — выражает диалектику материала, становящегося таковым в отношении сил и сил, становящихся таковыми в отношении материала по причине их взаимной комплементарности. Например, для фотосинтеза обрабатывающей силой может быть свет видимого спектра, но никак не поток нейтрино.

32. Закон взаимообусловленности актора и сети — выражает диалектику актора, становящегося таковым только в сети взаимодействия; сети, возникающей благодаря деятельности актора; и их обоих, сконструированных и различённых самой материальной субстанцией на плане консистенции.

33. Закон взаимообусловленности объекта и сущности — выражает диалектику объекта, произведённого в существование своей сущностью, и сущности, существующей посредством осуществлённых ей объектов.

Этот список можно и должно продолжить до каких угодно больших размеров, или сократить до одного-единственного закона противоречия бытия как своего имманентного отрицания, являющегося кодом всех остальных законов. Однако на практике объём списка законов материалистической диалектики будет ограничен способностью человеческого существования производить и воспринимать объёмы информации, так что ни один человек не сможет составить список законов диалектики из миллиона законов, а если таковой и будет составлен каким-нибудь просветительским коллективом, то его никто не сможет прочесть, разве что также коллективно, по частям. Полноценное диалектико-материалистическое мышление, таким образом, выходит за границы человеческого способа существования материи, и только вышедшие за его пределы постобщественные интеллекты, обладающие достаточной вычислительной способностью, чтобы в течение секунд оперировать объёмами данных равными и/или превышающими объём информации, произведённый обществом за всю его историю существования, смогут видеть всю действительность как диалектическое самоотрицание бытия в многообразии, несравненно более близком к его абсолютной истине, нежели то, что доступно нам в нашем нынешнем состоянии.