(научно-фантастический рассказ)кому посвящается:
Марина Валентиновна Балкова и ее великие дела, достойные славы

— «Взрыв на Энцеладе»? Это у нас так сейчас молодежь называет криовулканизм?.. — профессор Тоомас показывал коллеге свой телефон, а в нем — новости. 

— Я как раз хотел вам об этом сказать! — ответил Айк.

— Как раз говори.

— Это действительно взрыв, то есть там началось горение. И есть горючее и окислитель, стало быть. На Энцеладе.

— Столько всего на меня одного и за одно утро. — Тоомас сел за свой ноутбук и включил его, но тут же развернулся обратно к Айку.

— Как так? Что это может быть, черт возьми?! — Я не знаю…

— … и я не знаю. Давайте разбираться…

***

Разбирательством занялись и Тоомас с Айком из Европейского космического агентства, и все остальные более или менее космические агентства, и многие институты, и энтузиасты гражданско-космической науки, и любители теорий заговоров. Последние, кажется, были активнее всех и принимали поздравления по поводу своей правоты — даже если в жизни ничего не говорили и не слышали об Энцеладе.

Разобраться с кое-чем удалось, а именно выяснить, что А. на Энцеладе действительно произошел взрыв, то есть что-то очень быстро и энергично загорелось и, к счастью, сразу погасло (в связи с тем, что в космосе гореть особо нечему). B. Это имело место у южного полюса спутника — там, где он исчерчен, словно параллельными рубцами, складками на своей ледяной поверхности. C. Взрыву предшествовал и сопутствовал мощный выброс «гейзера» — потоков пара и других газов, которые то и дело пробиваются через лед своеобразным «горячим приветом» от подледного океана. Нынешний выброс был очень сильным, такого не наблюдали несколько лет, но это не объясняло, почему из-за него на космическом морозе вдруг взорвался лед.

Нашлись, разумеется, снимки и эпизода криовулканизма, и небольшого, но вполне различимого взрыва в его начале. Снимки эти запечатлели явление в разных частях спектра, так что понять химическую основу не составило труда. Ничего особенного: просто в атмосфере кислорода загорелись какие-то совсем простые углеводороды. Посложнее было понять, как они оказались там — не в коттедже с газовым баллоном, не на болоте с выходами метана, а на ледяной луне Сатурна. 

***

—…конечно я помню эту миссию, их цель была взять пробы материала гейзера и вернуть на Землю. — проговорил Тоомас, жестикулируя палочками для еды. Трехчасовой мозговой штурм прервали на полуночно-обеденный перерыв. Ну, как прервали…

— Что же у них получилось? — Айк тем временем морщился от острого.

— Фигушки. Телеметрия не сработала и зонд рухнул на огромной скорости. Разогнался вместо того, чтобы тормозить и — шмяк! — профессор вдавил маленького осьминога в дно картонной коробочки, — как муха в ветровое стекло пикапа. Я помню Йоши тогда сильно расстроился, начал налегать на… особенно когда я порекомендовал ему попробовать по этому случаю харакири!

На этом месте обоим пришлось долго смеяться и даже поперхнуться. Когда все пришли в себя, семинар продолжился. 

— А вы помните, где именно это было, профессор?

Тоомас не ответил, зато резко стал серьёзным. 

— Шестнадцать лет назад, рытвина Багдад, а почему ты меня об этом…

Вместо ответа Айк включил проектор, который осветил провода, блестящие кубки и медали и даже небольшой участок ровной белой стенки. Он щелкал презентацию, но смотрел не на неё, а на лицо коллеги. 

— Я подготовил снимки в видимой, ближней и дальной инфракрасной, ультрафиолетовой части спектра. Тут для всех «тигриных полос»… год 2030…35…затем упал чертов зонд…40…45…50…52, всё.

От презентации профессору сделалось дурно, он даже приобрёл некоторый крен на левый бок. Пришлось прибегнуть к рисовому пиву.

***

— …, а взорвалось что-то запечатанное в изолированных линзах, продукты метаболизма бактерий. Конечно же, они все стерилизовали. Эти протоколы, их всегда строго соблюдают и комиссии строго за этим следят. Температура, 70% спирт, гамма лучи, обязательно, само собой — все очень чисто без нужды, как у заботливой мамочки. Все очень стараются проделать это на высшем уровне, понимая, какими могут быть последствия…

— Погоди-погоди, кто-то идет… — семинар переместился в беседку за университетом, и Тоомас теперь очень переживал, что их могут услышать. 

Пытаясь вести себя непринужденно и не вызвать подозрений охранника, профессор чуть не упал и вызвал у того все подозрения насчет их заседания в ночи, какие только мог.

— Да нету тут никого, кроме вот этих двух дураков! Дело в том, что прямо перед пуском имела место нештатная ситуация. Какая-то до противного простая штука, механизм забора… что-то с самого начала не так было с этой миссией, ей-богу. Так вот, неисправность легко починили, а вот была ли повторная стерилизация проведена или нет, и в каком объеме — на мой запрос сказали, что уточнят. Ну пусть уточняют, мне лично уже все понятно. Люди с техническим складом думают, что стерилизация, она как шов сварить — один раз сделал значит все, можно не беспокоиться и забыть.

Тут профессор наконец повеселел: — Вот так Йоши, теперь тебе точно не обойтись без харакири! Будешь знать, как делать статьи по моим данным и даже не… ну да ладно. Хе-хе. Ладно! С какой скоростью говоришь расползается это пятно? Пять, десять километров в год? Какая у него сейчас площадь, как думаешь?

— А какова сейчас площадь Энцелада? Серьезно, я не знаю, я не Википедия.

— Я тоже не знаю, а тоже не Википедия. Боюсь, нам придется прибегнуть к математике!

***

Новый космический зонд нарядно сиял антеннами, осями и солнечными батареями, то наполовину съеденный собственной резкой тенью, то вернувшийся из нее. Перед ним огромным полотном красовался огромный Сатурн и еще более грандиозные кольца. Одно белоснежное пятно на панораме становилось все больше и приобретало по мере приближения глубокие шрамы и морщины.

За движением аппарата Siseneg следили астрофизики и космические инженеры — объединенный коллектив всех 18 космических держав. После ставшей скандально известной миссии японцев новую не решились доверить ни одной из сторон по отдельности. Вместе с учеными и технарям — отцами Siseneg — за ним следило все десятимиллиардное население планеты, уставшее бороться с фатальными проблемами и кризисами, которое вновь училось мечтать о будущем и любоваться космосом.

Массивный аппарат верно совершил все маневры, описав замысловатую как старое портновское лекало траекторию огромных размеров. Он уверенно взял курс на конечный пункт путешествия. 

На огромной скорости зонд Siseneg подоршел к Энцеладу и начал замедлять свое падение с помощью двигателей, но перед самым касанием — падением на лед — прибавил оборотов. 

Он метил в самое тонкое место во льду одной из рытвин южного полушария. Удар! От него автоматически включились буровые установки, которые жадно вгрызлись в лед — он плавился, тут же застывал и снова плавился.

Человечество без сна проводило дни и часы, которые его посланник провел на пути сквозь лед к самой большой и далекой загадке из доступных — океану Энцелада. Все, даже школьники, которые рисовали Siseneg толстыми кривыми линиями фломастеров (рядом с Сатурном и обязательно —с рыбами подо льдом), — понимали риск. Опасность, что зонд может не справиться и сломаться в любую секунду. Все очень этого боялись, но ничего об этом не говорили — как будто их слова на Земле могли помешать металлу там, где-то немыслимо далеко, крошить и отодвигать лед.

Но Siseneg добился своего. Выкинул треножник, который закрепил его под плоским участком льда над водой. Расправил различные физические приборы, вытянул анализаторы, словно диковинное насекомое свою голову страшной формы, и включил прожекторы. 

И камеры, все свои камеры Siseneg тоже включил. Они все работали и исправно передавала сигнал. 

Вода неземного океана оказалось очень мутной, с какими-то грязными, неопрятными хлопьями белого цвета, так что поначалу рассмотреть ничего не получалось. Одна камера начала движение вдоль поверхности льда — очень медленно скользила по нему, пока не наткнулась на что-то мясистое, круглое, в синих раздутых сосудах и с круглым отверстием в боку. 

Тем временем другую камеру разглядывала какая-то неуклюжая не то рыбина, не то что-то еще…